Валерий Солдатенко - Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Здесь же в действие была введена и «тяжелая артиллерия» – ссылка на связь рассматриваемого вопроса с постановлениями высших партийных органов о «провале» хлебозаготовок [552] Там же. С. 5–7. . Напоминались известные положения документов ЦК ВКП(б) о том, что «рычаг украинизации» попал «в некоторых местах» «в руки врагов», что привело, в частности, на Кубани к подмене большевистского курса «петлюризацией» [553] Там же. .

Далее Николай Алексеевич довольно уверенно заявлял: «Я рад, что могу здесь снова повторить, что проведенная нами сейчас беглая проверка того, как мы обеспечиваем культурно-образовательные потребности национальных меньшинств, показывает, что у нас работа и ее последствия, беря в общем, положительные. Несомненно, есть отдельные недоделки, их надо проверить, выявить, поправить. Но относительно обеспечения национальных меньшинств мы стоим на хороших путях» [554] Там же. С. 9. .

Сославшись на подобную оценку ситуации в этой сфере С. В. Косиором трехлетней давности, нарком просвещения настаивал: «За прошедшие три года, подытоживая или, лучше сказать, продлевая предыдущий очерк итогов нашей работы в деле культурного обслуживания нацменьшинств, я рад констатировать, что мы в этом отношении провели углубленную работу и культурное обеспечение и работа наша в деле украинизации, работа в деле создания новой украинской национальной по форме и социалистической по содержанию культуры идет рядом с углубленным обеспечением интересов нацменьшинств, с обеспечением культурно-национальных потребностей нацменьшинств в УССР» [555] Там же. .

Но Николай Алексеевич хорошо понимал, что оборона на уровне противопоставления оценок (какими бы убедительными, аргументированными достоверными данными его – Скрыпника – оценки ни выглядели), обязательно вызовет только раздражение недоброжелателей, и поэтому дальше применил тактику признания имеющихся отдельных недостатков и необходимости усиления работы в духовнокультурной, образовательной сфере.

Обращает на себя внимание способ, к которому прибегает в данном случае Н. А. Скрыпник. Как известно, ранее он никогда не боялся олицетворенной критики, наоборот, казалось, даже злоупотреблял этим приемом, каждый раз демонстрируя свою принципиальность, конкретность, неголословность. Однако в брошюре «Очерки итогов» автор абстрактно вспоминает «враждебные силы кулацкие, подкулацкие», которые сплачиваются вокруг лозунгов «против Москвы» и в такой же степени абстрактно критикует эти силы, одновременно демонстрируя свою преданность столице большевизма как символу мирового социального прогресса: «.Тот, кто теперь, когда мы имеем 15 лет пролетарской диктатуры, снова начинает говорить о “Москве” как о чем-то чуждом, исходит из соображений о Москве как чем-то отдельном, тот отравлен национализмом, у того в душе шевелится червь националистических предрассудков, националистической ненависти, националистических противопоставлений… Мы должны открыто говорить – Москва столица Советского Союза, Москва – сердце пролетарской диктатуры. Москва является разумом всемирной пролетарской революции. Мы горды тем, что мы, коммунары, работники Советской Украины, основали Советский Союз совместно с российскими рабочими» [556] Скрипник М. Нариси підсумків. Українізація та обслуговування культурних потреб нацменшостей УСРР, зокрема російської. Промова на засіданні НКО УСРР з 14.11.1933 р. С. 11. .

В таком же духе Николай Скрыпник становился в оборону и русского языка: «…И когда теперь, на 15 году пролетарской революции, мы встречаемся с пренебрежительным, с презрительным отношением к русскому языку, мы должны сказать в ответ – русский язык – язык Ленина, язык широчайших трудящихся масс России, боровшихся за Октябрь, и презрительное отношение в нашей пролетарской стране к русскому языку, к языку, на котором писал Ленин, с помощью которого полтораста миллионов трудящихся ведут великое дело строительства социализма – вещь абсолютно недопустимая» [557] Там же. С. 11–12. .

Давая идеологический отпор тем, кто пытался противопоставить украинский язык русскому, даже в условиях, по сути, великодержавных окриков, Николай Скрыпник не подстраивался под общий политический хор, с достоинством защищал родной язык. «…Старые воспоминания о “малороссийском наречии русского языка” на советскую почву тянуть нечего, – категорически заявлял нарком. – У нас нет сомнений в самостоятельности украинского языка… Для нас вопрос украинского языка не стоит как вопрос зависимости или независимости. Этот вопрос решен пролетарской революцией. Когда дело идет о противопоставлении, то это линия вражды (очевидно, по контексту нужно – враждебная. – В. С.), петлюровская, националистическая» [558] Там же. С. 34. .

Всем своим глубинным содержанием, всем пафосом такие сюжеты, по мнению автора, должны были убеждать: результаты украинизации в целом очень благотворны, а отдельные случаи негативного отношения к Москве, русскому языку – это результат совсем других процессов, позиция настоящих врагов, круг которых в Украине чрезвычайно узок. Местным коммунистам есть что противопоставить в идейном плане подобным элементам и, в принципе, нет оснований сомневаться в конечном торжестве интернационалистских начал.

Собственно, практически никаких проблем, за редким исключением, не возникало в отношениях, в обслуживании различных национальных потребностей греческой, немецкой, польской, чешской, молдавской, татарской и других национальностей, проживавших в Украине. Что касается обеспечения культурно-национальных потребностей русского населения УССР, то, по Скрыпнику, тут и враждебные элементы действовали интенсивнее, целенаправленнее, и те, от кого зависели направления, объемы, темпы украинизации, также допустили определенные просчеты, очевидные ошибки. К самой существенной из них автор отнес решение вопроса об обучении русских детей на родном языке.

Здесь в общем-то наблюдались немалые положительные подвижки. Если в 1927 г. на родном языке в школах УССР обучалось 75,9 % этнических русских, то в 1932 г. – уже 91 %. И Николай Скрыпник так оценил тенденции: «То, что 91 % русских детей на Украине обучается на русском языке, показывает, что преодолен позорный прорыв, который был в 1927 г., когда было 75 %. Но то, что 9 % русских детей обучаются теперь, в 1932-33 гг., не на родном языке, показывает, что у нас есть принудительная украинизация, даже если брать Украину в целом. Этот факт должны констатировать, отметить для того, чтобы исправить этот огромный недостаток, напрягая все усилия» [559] Там же. С. 13, 14. .