Валентина Краскова - Серые кардиналы Кремля

Однако, подобно тому как Ленин не верил в способности всего человечества в целом, он так же не верил в силу и творчество пролетариата. Он глубоко презирал и ту революционную иерархию, над которой господствовал. Он отзывался о коммунистах с издевкой и не верил в их человеческие качества.

Ленин не нуждался в помощниках и советниках, поскольку главную задачу своей деятельности видел в сохранении единоличной власти. А своей властью он ни с кем не собирался делиться. Помощники были нужны ему, пожалуй, лишь потому, что учителю необходимы ученики. Таким образом, взаимоотношения внутри большевистской партии складывались по искаженному евангельскому принципу: в центре находился он, Вождь, со своим пониманием и трактовкой марксистского учения, а вокруг — ученики-апостолы, которые были обязаны донести это учение до широких народных масс. Но в отличие от Христа вождь мирового пролетариата не оставлял своим ученикам и пролетариату в целом права на личный выбор: на совершение и искупление греха. Они должны были неукоснительно следовать его доктрине о всеобщем благополучии, слепо исполняя букву марксистского закона.

Ленин никогда не заботился о своих учениках. До определенного времени он даже не задумывался о своем преемнике, будто намеревался жить вечно. Тем не менее его соратники оказались «хорошими учениками». Они правильно поняли настоящий смысл его идей, а поэтому ставили перед собой те же личные цели и задачи, которые ставил перед собой он. Они точно так же стремились к власти и готовы были идти к ней по трупам своих товарищей по партии.

Это одна из загадок русского большевизма, не уяснив суть которой невозможно понять развитие дальнейших исторических событий, а также подоплеку той политической борьбы, которая велась членами большевистской партии после смерти Ленина. Приблизиться к ее пониманию помогают размышления Н. А. Бердяева, который в своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» делает попытку раскрыть принципы трансформации ленинских идей в централизованное социалистическое государство.

«Ленин был революционер до мозга костей именно потому, что всю жизнь исповедовал и защищал целостное, тоталитарное миросозерцание, не допускал никаких нарушений этой целостности, — пишет автор. — Отсюда же непонятная на первый взгляд страстность и яростность, с которой он борется против малейших отклонений от того, в чем он видел марксистскую ортодоксию. Он требует ортодоксальных, согласных с тоталитарностью миросозерцания, т. е. революционных, взглядов на познание, на материю, на диалектику и т. п. от всякого, кто себя считает марксистом, кто хочет служить делу социальной революции… Когда Луначарский пробовал заговорить о богоискательстве, то, хотя это носило совершенно атеистический характер, Ленин с яростью набросился на Луначарского, который принадлежал к фракции большевиков. Луначарский вносил усложнение в целостное марксистское миросозерцание, он не был диалектическим материалистом, этого было достаточно для его отлучения. Пусть меньшевики имели тот же конечный идеал, что и Ленин, пусть они также преданы рабочему классу, но у них нет целостности, они не тоталитарны в своем отношении к революции… Для Ленина марксизм есть прежде всего учение о диктатуре пролетариата. Меньшевики же считали невозможной диктатуру пролетариата в сельскохозяйственной, крестьянской стране. Меньшевики хотели быть демократами, хотели опираться на большинство. Ленин не демократ, он утверждает не принцип большинства, а принцип подобранного меньшинства…

Целью Ленина, которую он преследовал с необычайной последовательностью, было создание сильной партии, представляющей хорошо организованное и железно-дисциплинированное меньшинство, опирающееся на цельное революционно-марксистское миросозерцание. Партия должна иметь доктрину, в которой ничего нельзя изменить, и она должна готовить диктатуру над всей полнотой жизни. Самая организация партии, крайне централизованная, была уже диктатурой в малых размерах. Каждый член партии был подчинен этой диктатуре центра. Большевистская партия, которую в течение многих лет создавал Ленин, должна была дать образец грядущей организации всей России. И Россия действительно была организована по образцу организации большевистской партии. Вся Россия, весь русский народ оказался подчиненным не только диктатуре коммунистической партии, ее центральному органу, но и доктрине коммунистического диктатора в своей мысли и в своей совести. Ленин отрицал свободу внутри партии, и это отрицание свободы было перенесено на всю Россию. Это и есть диктатура миросозерцания, которую готовил Ленин. Ленин мог это сделать только потому, что соединил в себе две традиции — традицию русской революционной интеллигенции в ее наиболее максималистических течениях и традицию русской исторической власти в ее наиболее деспотических проявлениях… Как это парадоксально ни звучит, но большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма, — первым явлением было московское царство, вторым явлением — петровская империя. Большевизм — за сильное централизованное государство.

Произошло соединение воли к социальной правде с волей к государственному могуществу, и вторая воля оказалась сильнее. Большевизм вошел в русскую жизнь как в высшей степени милитаризованная сила. Но старое русское государство всегда было милитаризованным. Проблема власти была основной у Ленина и у всех следовавших за ним. Это отличало большевиков от всех других революционеров. И они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Но организовать власть, подчинить себе рабоче-крестьянские массы нельзя одной силой оружия, чистым насилием. Нужна целостная доктрина, целостное миросозерцание, нужны скрепляющие символы. В Московском царстве и в империи народ держался единством религиозных верований. Новая единая вера для народных масс должна быть выражена в элементарных символах. По-русски трансформированный марксизм оказался для этого вполне пригодным… Стихийности Ленин противополагал сознательность революционного меньшинства, которое призвано господствовать над общественным процессом. Он требует организации сверху, а не снизу, т. е. организации не демократического, а диктаториального типа… Абсолютную истину утверждает не познание, не мышление, а напряженная революционная воля. И он хочет подобрать людей этой напряженной революционной воли. Тоталитарный марксизм, диалектический марксизм есть абсолютная истина. Эта абсолютная истина есть орудие революции и организация диктатуры. Но учение, обосновывающее тоталитарную доктрину, охватывающую всю полноту жизни — не только политику и экономику, но и мысль, и сознание, и все творчество культуры, — может быть лишь предметом веры».