Валентина Краскова - Серые кардиналы Кремля

Значит, на появление ленинского «завещания» повлияло не столько опасение вождя относительно роста бюрократической тенденции в государстве и партии, сколько нечто иное. Ленин всегда неравнодушно относился к собственной власти. И теперь больной вождь впал в маразм: он смертельно не желал отдавать свою власть кому бы то ни было. Поэтому все рассматриваемые им кандидатуры явно не подходили на роль главы партии и государства.

Сталин в этот момент все более укреплял свое положение; он впервые оказался ведущей фигурой в партии. Ленина это не устраивало. Чтобы хоть сколько-нибудь отдалить Сталина от дел, он придумывает хитрый, но уже мало что решающий ход. В ответ на чрезмерную опеку соратников, которые уже вступили в борьбу за его наследие, вождь проявляет трогательную заботу об их здоровье.

Вот письмо Ленина из Горок от 6 марта 1922 года, принятое по телефону работником секретариата Совнаркома М. Гляссер:

«Товарищу Молотову.

Прошу провести через Политбюро следующее предложение:

1) Обязать тт. Каменева и Сталина исполнять работу Политбюро в течение 4-х заседаний в неделю, начиная с понедельника и кончая четвергом, а в четверг вечером уезжать до понедельника утра.

2) Поручить т. Гереону (секретарю т. Дзержинского) устроить для отдыха либо то помещение, где находился т. Ленин перед теперешним своим местом отдыха (там же был однажды Сталин), либо место, где находился на отдыхе т. Троцкий, если он свой отдых уже кончил.

Прошу Вас, т. Молотов, сговориться предварительно об этом предложении с т. Зиновьевым, а равно с т. Калининым, если он голосует теперь в Политбюро, и провести немедленно. Ибо я совершенно уверен, если не принять таких мер, то мы работоспособности тт. Сталина и Каменева к съезду партии не сохраним. Жду ответа телефонограммой на имя Гляссер, или Лепешинской, или Фотиевой.

Ленин».

Имеется телефонограмма за подписью Молотова: «Предложение тов. Ленина о предоставлении до партийного съезда еженедельно трехдневного отпуска тов. Сталину и Каменеву — принято. Молотов. 7/III — 22 г.»

И здесь же результаты голосования: 2 — «за», 2 — «воздержались» (Троцкий и Каменев), 1 — «против» (Сталин).

Эти результаты не могут не навести на определенную мысль: все трое — Троцкий, Каменев и Сталин — были в числе основных претендентов на ленинское место. Что касается несогласия Сталина по принятому решению, то причины его очевидны: в такой ответственный момент половину каждой недели быть вдали от политической борьбы он не желал.

В конце весны 1922 года, когда состояние здоровья Ленина резко ухудшилось, политическая борьба между его соратниками по партии соответственным образом активизировалась. 27 июня Дзержинский направил в политбюро ЦК РКП(б) «совершенно секретное» письмо, в котором, в частности, сообщалось:.

«27/VI т. Семашко (нарком здравоохранения. — В. К.) передал следующее:

24 июня после врачебной консультации Владимир Ильич задержал т. Семашко и просил передать членам ЦК:

…3) Обязать через Политбюро т. Сталина один день в неделю, кроме воскресенья, целиком проводить на даче за городом».

13 июля 1922 года на заседании политбюро было принято постановление, обязывающее И. В. Сталина «проводить 3 дня в неделю за городом». А 16 августа того же года больной вождь написал записку следующего содержания:

«т. Сталин! Вид Ваш мне не нравится. Предлагаю ПОЛИТБЮРО (если не пройдет просто в секретариат) постановить:

обязать Сталина проводить в Зубалове с четверга вечера до вторника утра».

Конечно, эта записка, как и другие предупреждения, никак не могла порадовать претендента на ленинское место. Ее смысл можно было бы принять буквально как заботу Ленина о своем верном ученике, если бы не та закулисная борьба, которая велась в этот момент в высшем эшелоне большевистской партии. Ее лидер поздно понял, что такого человека, как Сталин, нельзя было возвышать над другими. Но как исправить положение? Он практически не покидал Горки, а оттуда влиять на ход событий не представлялось возможным. К тому же, предстоял XII съезд, который при сложившихся обстоятельствах мог стать решающим для многих членов партийной элиты.

Осенью 1922 года внимание Ленина привлекли события в Грузии, где включение Грузинской республики в состав СССР вызвало сильнейшее сопротивление со стороны ЦК Грузии. В сентябре там побывала комиссия, возглавляемая Дзержинским. Вернувшись в Москву, она привезла с собой двух несговорчивых руководителей. Через голову председателя Совнаркома по делам национальностей Ленин вмешался в это дело, но только ухудшил ситуацию. В Тифлис был послан Орджоникидзе, который после яростной борьбы удалил мятежных руководителей и заставил ЦК Грузии принять предложения Сталина.

Ленин нашел работу Сталина и прочих товарищей по «грузинскому вопросу» слишком грубой и в своем «Письме к съезду» требовал снять Сталина с поста генсека. Но это письмо не было оглашено на XII съезде. О его существовании, как и о статье «К вопросу о национальностях или об автономизации» стало известно много позже — на XX съезде партии, когда Хрущев развенчивал культ своего предшественника.

Посмотрим, в чем была суть разногласий между двумя лидерами большевистской партии по национальному вопросу в советском государстве. Эти противоречия носили скорее тактический, чем стратегический характер. Ленин опасался, что чрезмерное усердие Сталина «стать ленинцем больше, чем сам Ленин» может привести к развалу еще не укрепившейся советской империи. Он стоял за медленную, менее насильственную ассимиляцию нерусских народов. Сталин преследовал ту же цель, только в форсированном темпе. Ленин понимал, что среди нерусских коммунистов есть не только такие обрусевшие националы, как Сталин, Орджоникидзе, Дзержинский, но в большинстве своем коммунисты окраин — национально мыслящие коммунисты, на которых и держалась советская власть на местах. В этих условиях план Сталина включить пока еще формально суверенные республики в состав РСФСР на правах «автономизации» превращался в авантюрную затею, чреватую большими опасностями. Опыт Грузии это только доказывал. Нужно было искать новые формы объединения, при которых советские республики номинально оставались бы по-прежнему «равными» и «суверенными». Отвергнув план «автономизации», Ленин предложил назвать новое объединение сначала «Союзом советских республик Европы и Азии», но потом забраковал это название, найдя его слишком узким и региональным в свете своих глобальных целей по созданию «Мировой советской республики». Он нашел этнически неограниченную формулу, под которую вполне подходили государства любых континентов Европы, Азии, Америки и т. д. — «Союз Советских Социалистических Республик».