Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

На сей счет Черчилль мог бы кое-что возразить. Время, выбранное для авианалета, который вызвал «Великий пожар», оказалось идеальным для возбуждения сочувствия американцев, как указывал в дневнике Александр Кадоган: «Это может невероятно помочь нам в Америке – в самый критический момент. Слава богу, при всем своем хитроумии, промышленности, эффективности немцы все-таки болваны» [808] Cadogan, Diaries , 344. .

Несмотря на новые жертвы и разрушения, Черчилль был в восторге от рузвельтовской «Беседы у камина». В канун Нового года он встретился с Бивербруком и своим новым министром иностранных дел Энтони Иденом – чтобы составить ответ. Присутствовал также главный из финансовых чиновников Черчилля – канцлер казначейства Кингсли Вуд.

Телеграмма начиналась так: «Мы глубоко признательны за все сказанное вами вчера».

Но Черчилль лучше всех на свете понимал, что в данный момент речь Рузвельта лишь череда хорошо подобранных слов. Она вызывала много вопросов. «Вспомните, мистер президент, – диктовал он, – мы не знаем, что именно вы имеете в виду и что собираются предпринять Соединенные Штаты, а ведь мы боремся за свое существование».

Он предупреждал о финансовых тяготах Англии, из-за которых многие поставки еще не были оплачены. «Как это может отразиться на международном положении, если мы не сможем расплатиться с вашими подрядчиками, которым надо платить рабочим? Разве противник не воспользуется этим как доказательством полного краха англо-американского сотрудничества? А задержка в несколько недель может создать именно такое положение» [809] Gilbert, War Papers , 2:1309. .

В конце своего дневника, на чистых страницах, отведенных под случайные заметки и под дополнения к предыдущим записям, Мэри цитировала книги, песни, отцовские выступления, выписывала отрывки смешных стишков. Она вела список книг, прочитанных в 1940 году. Их набралось несколько дюжин – в том числе «Прощай, оружие!» Хемингуэя, «Ребекка» Дафны Дюморье и «Лавка древностей» Диккенса, которую она не смогла дочитать. «Просто не вынесла эту румяную девчонку Нелл и ее престарелого дедушку», – писала она. Прочла она и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, отметив: «По-моему, написано кровожадно».

Она поместила сюда же слова песни под названием «Соловей на Беркли-сквер», гимна тогдашних влюбленных, самую свежую версию которого записал 20 декабря 1940 года американский певец Бинг Кросби. Вот один фрагмент (как его запомнила Мэри):

Йозеф Геббельс у себя в Берлине оттрубил полный рабочий день, а затем – через «свирепую метель» – отправился на машине в свой загородный дом на берегу озера Богензее, расположенного чуть севернее немецкой столицы. Снег, ощущение домашнего уюта (несмотря на то что в доме имелось целых 70 комнат), канун Нового года (в Германии этот день называют Днем святого Сильвестра или просто Сильвестром) – все это привело его в задумчивое настроение.

«Иногда я ненавижу этот большой город, – записал он вечером в дневнике. – Как тут у нас красиво и уютно.

Иногда мне хочется никогда не возвращаться.

Дети ждут нас в дверях с фонарями "летучая мышь" [810] Ветрозащитная керосиновая лампа – по названию немецкой фирмы Fledermaus («Летучая мышь»), первой создавшей такой светильник (в XIX веке). – Прим. пер . .

За окнами бушует метель.

Тем приятнее поболтать у камина.

Мне даже совестно, что у нас тут так хорошо» [811] Fred Taylor, Goebbels Diaries , 223. .

А в лондонском Оперативном штабе кабинета Джон Колвилл протянул бокал шампанского другому личному секретарю – Джону Мартину, уже после того, как они оба приняли немало рюмок бренди, подаваемых «Мопсом» Исмеем. Они взобрались на крышу (ночь была черная, почти безлунная) и провозгласили тост за Новый год [812] Martin, Downing Street , 37; Colville, Fringes of Power , 1:386. .

По состоянию на эту полночь немецкие авианалеты на один только Лондон убили за 1940 год 13 596 мирных жителей; еще 18 378 получили серьезные ранения. И в будущем предстояли новые налеты – в том числе самый страшный рейд из всех.

Первые шесть недель января выдались необычно холодными для Британских островов. В Вест-Линтоне, близ шотландского Эдинбурга, температура не поднималась выше нуля с 1 по 6 января. В английской деревне Хауфолл температура и вовсе упала до –21 ℃. Весь месяц время от времени шел сильный снег; в Бирмингеме его слой достиг 15-дюймовой толщины, а некоторые сугробы под Ливерпулем были высотой 10 футов. Мощные порывы ветра терзали сельскую местность, их скорость порой превышала 70 миль/ч [31 м/с]; один порыв пронесся сквозь валлийский порт Холихед со скоростью 82 мили/ч [37 м/с].

В Лондоне этот ветер и этот холод приводили к обледенению улиц и создавали ужасные условия для множества горожан, чьи дома, пробитые огромным количеством осколков, остались без отопления и оконных стекол. Даже в отеле «Кларидж» стало не слишком комфортно: его отопительная система не справлялась с такими морозами. Один из постояльцев, генерал Ли, американский военный атташе, сообщал 4 января, что в его номере «как в холодильнике» – хотя в конце концов уголь, разожженный в камине, все-таки дал кое-какое тепло.

Вечером 6 января выпал снег, на время прикрыв иззубренные останки разрушенных домов и сделав Лондон прекрасным. «Что за чудесное зимнее утро! – писал генерал Ли в дневнике на следующий день. – Когда я встал и выглянул в окно, которое расположено довольно высоко, я увидел, что все улицы и крыши засыпаны чистым белым снегом». Этот вид на Лондон напомнил ему рождественскую открытку, изображающую заснеженный город в Центральной Европе, «с его колпаками дымовых труб и коньками крыш, резко выделяющимися черным на фоне белого снежного одеяла и серого неба вверху» [813] Lee, London Observer , 208. .

Бивербрук снова подал в отставку – это стало одним из раздражающих событий, которыми ознаменовались для Черчилля первые дни нового года. Заявление об отставке поступило после того, как он попросил Бивербрука взять на себя дополнительную работу, которая, как полагал Черчилль, имеет важнейшее значение для выживания Британии.

Одним из главных приоритетов Черчилля было увеличение объемов импорта продовольствия, стали и множества других гражданских и военных материалов, доставка которых теперь, из-за участившихся нападений немецких подводных лодок, оказалась под серьезной угрозой. Чтобы эффективнее направлять, координировать и усиливать этот поток поставок, Черчилль учредил Совет по импорту и решил, что лучше всего назначить его председателем именно Бивербрука, который сумел так резко увеличить производство истребителей для Королевских ВВС. 2 января он предложил Бивербруку этот новый руководящий пост, уточнив, что Бивербрук останется министром авиационной промышленности, но при этом расширит свои полномочия и будет надзирать за работой трех правительственных министерств, которые занимаются снабжением. Он надеялся, что Бивербрук и на этом поприще сможет послужить своего рода катализатором, побудив эти ведомства выдавать более мощный поток товаров и материалов. Новый пост давал бы Бивербруку более значительную власть (он ведь так долго уверял, что хочет этого); при этом, правда, он становился, по сути, председателем комиссии, а Бивербрук, как было отлично известно Черчиллю, ненавидел всяческие комиссии.