Дмитрий Жуков - Дневник карателя. Эрих фон дем Бах-Зелевский

Весной 1945 г. «Тысячелетний Рейх» прекратил свое существование. Германия лежала в руинах, а по ее дорогам пылили колонны немецких военнопленных. Одни шли на Восток, другие – на Запад. Были и те, кому до определенного момента удалось избежать этой участи. Скрываясь в лесах и заброшенных домах, они держали путь на юг страны, где надеялись найти убежище. Одним из таких скитальцев был Эрих фон дем Бах-Зелевский, генерал войск СС и полиции, решивший во что бы то ни стало оказаться в оккупационной зоне западных союзников. Прошло больше двух с половиной месяцев, как был подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил, а Бах еще находился на свободе. За это время, как предполагает М. Барелковский, эсэсовский военачальник успел побывать в Шлезвиг-Гольштейне, пройти через западногерманские земли и обосноваться в районе у северной границы Алльгойских Альп Швабии. Именно здесь, не видя больше смысла прятаться, он и сдался американским властям 338.

Бах официально стал военнопленным 8 августа 1945 г. в Зонтхофене. Некоторое время он содержался в лагерях для интернированных в Мосбурге и Фрайзинге (Бавария). Практически с самого начала Зелевский привлек к себе внимание американских военных юристов. Скорее всего, он сразу же согласился представить обширные свидетельские показания о нацистской системе в обмен на то, что американцы не предадут его правосудию и не выдадут в руки СССР и Польши. Вчерашнего генерала СС интенсивно допрашивали на протяжении несколько недель, пока не убедились, что он представляет интерес и может быть полезным для обвинения на Международном военном трибунале. Поэтому 2 октября 1945 г. его перевели в нюрнбергскую тюрьму 339.

С Бахом усиленно работали дознаватели из группы допросов военнопленных, собиравшие данные о преступлениях вермахта, и СС. Зелевский, как вскоре выяснилось, располагал крайне важной информацией. Во-первых, Бах сообщил следователям, что борьба с партизанами в основном использовалась германским командованием для прикрытия массовых убийств евреев и цыган. Во-вторых, он указал на причастность немецкой армии и ее генералитета к реализации истребительной политики на Восточном фронте. В-третьих, Зелевский подробно рассказал об основных постулатах нацистской идеологии, на базе которых строилась программа по уничтожению «низшей расы». И, в-четвертых, он назвал фамилии арестованных нацистских чиновников, способных предоставить важные сведения по целому ряду вопросов.

Конечно, предлагая информацию, Бах всеми силами стремился свести к минимуму свою собственную роль во многих злодеяниях. Он преуменьшил свои компетенции в войне с партизанами и тонко ушел от прояснения фактов собственной биографии. В ряде случаев Зелевский и вовсе вводил американцев в заблуждение. Бах умышленно искажал реальную картину событий и, пользуясь плохой осведомленностью дознавателей относительно ключевых моментов летописи Третьего рейха, намеренно пускал их по ложному следу. Это именно он свел в единое целое два разных по своему содержанию восстания в Варшаве, в 1943 и 1944 гг., в результате чего определенное время существовала путаница, мешавшая юристам установить точную хронологию событий.

Хотя Бах уже оказал значительную помощь американскому обвинению, приглашать его на процесс не торопились. Последовали возражения со стороны группы аналитиков из Управления стратегических служб генерал-майора Уильяма Донована. Его подчиненные помогали команде ведущего прокурора Международного военного трибунала бригадного генерала Телфорда Тейлора с необходимой документацией и подбором свидетелей. Они проинформировали прокурора о том, что Зелевский не тот человек, за кого себя выдает. Аргументируя свою позицию, они сослались на заявление Фабиана фон Шлабрендорфа, участника немецкого сопротивления, выступавшего категорически против вызова Баха в качестве свидетеля, главным образом из-за многочисленных преступлений, совершенных им в России. Тейлор, однако, отклонил эти возражения. Ему нужны были свидетельские показания причастности немецкой армии к зверствам. Генерала-карателя вызвали в зал нюрнбергского суда 340.

7 января 1946 г. Бах выступил перед Международным военным трибуналом. Его показания стали настоящей бомбой. Зелевский свидетельствовал, что задачей оперативных групп полиции безопасности и СД было уничтожение евреев, цыган и политических комиссаров. Части и соединения вермахта были во многом виновны в жестокой войне против партизан и населения, и такие приказы армии, как «О военной подсудности в районе “Барбаросса”», не позволяли предотвратить превышение войсками своих полномочий. Немецкие фельдмаршалы на Восточном фронте оказывали полную поддержку операциям СС в оперативном и тактическом тылу вермахта. Прокурор Тейлор, чья стратегия в ходе процесса строилась на развенчании мифа о непричастности германских вооруженных сил к политике геноцида, был удовлетворен такими показаниями и предложил, чтобы свидетеля допросили другие представители обвинения и защиты 341.

Право задать вопросы перешло к советской стороне. Полковник юстиции Ю.В. Покровский спрашивал Зелевского о непосредственных исполнителях преступлений на оккупированных территориях СССР. В зале суда зазвучали имена и фамилии Артура Небе, Макса фон Шенкендорфа, Вальтера фон Рейхенау, Дирлевангера и др. Однако настоящий резонанс вызвали показания Баха о том, что перед началом войны против Советского Союза Гиммлер собрал высших руководителей СС и полиции в Вевельсбурге. На этом собрании рейхсфюрер заявил, что «целью похода в Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек» 342. Покровский несколько раз возвращался к этим словам, пытаясь не упустить ни одной детали.

В перерыве между заседаниями скамья подсудимых пришла в движение. Больше всех неистовствовал Геринг, в уничижительных выражениях отозвавшийся о Бахе: «Эта грязная, кровожадная свинья! Он ведь самый кровавый убийца, продающий свою душу, чтобы спасти свою вонючую шею» 343. Побагровел от ярости и генерал-полковник Альфред Йодль, просивший допросить Зелевского: «Знает ли он, что Гитлер представлял его нам как образцового борца с партизанами… Спросите эту грязную свинью» 344.

Защитник Геринга, доктор юриспруденции Отто Штамер, задал Баху несколько вопросов, касавшихся его причастности к преступлениям во время борьбы с партизанами. Свидетель не отрицал своей вины, но искусно обошел тему награждения за свои «подвиги», представив дело так, будто все его награды им были заработаны на фронте. На самом деле большинство своих орденов и знаков отличия он получил не за участие в боях с регулярной армией противника, а за проведение карательных акций 345. Когда Зелевский покидал зал и проходил мимо Геринга, последний крикнул ему вослед бранное слово «Schweinehund» (можно условно перевести, как «подлец» или «ублюдок») 346. После этого инцидента свидетелей больше не водили мимо скамьи подсудимых.