Нина Левина - Дзюдо и кино

— Я всё равно убью тебя! — кричал я техноруку. — Ещё один такой фокус на моей смене — и тебе не жить!

И он поверил, что я не шучу. В ближайшие пару дней в Городском управлении кинофикации состоялось совещание на тему, как же отделаться от ретивого молодого специалиста. Ситуация патовая — уволить нельзя, сам уволиться не может. Можно было бы, конечно, избавиться от меня навсегда, посадив за убийство, но технорук, моя потенциальная жертва, почему-то не согласился на этот вариант. Тогда было решено приказом перевести меня на другое место работы. И я был переведён инженером на киностудию Довженко.

Ещё до моего жёсткого конфликта с техноруком в кинотеатре, произошёл у меня один смешной случай. Отец отчима, дед Жора начал настойчивую кампанию по моей обработке на немедленное вступление в партию.

— Ты — молодой советский инженер, — каждый вечер крутил он свою пластинку, — а партии нужны перспективные свежие кадры. Ты несёшь культуру в народные массы, а с мудрой партийной поддержкой будешь делать это правильно и более успешно. — И так далее в том же духе.

Но так как в студенческие годы я был активным комсомольцем и при этом успел поработать внештатным сотрудником ОБХСС и уголовного розыска, то мне неоднократно доводилось принимать участие в арестах и задержаниях членов партии. Поэтому я обычно парировал деду:

— К чему это? Я уже повидал немало проходимцев и среди партийных работников.

— Тем более! Такие люди, как ты, нужны нам. Вступишь в партию и поможешь очистить её от несознательных элементов, — продолжал гнуть своё дед.

Что-что, а уговорить вступить в партию дед Жора мог даже мёртвого. Аккуратный, седой старичок всю жизнь преуспевал на этой ниве. Его карьера неразрывно была связана с партийной работой, к нему относились с уважением и даже назначили главой комиссии по приёму в партию одного из райкомов столицы.

Как говорится, вода камень точит. Так и постоянные увещевания деда Жоры сделали своё дело. Я подумал: «А что? Действительно, надо вступить в партию. Я молодой и перспективный инженер. Опять же, и в карьерном росте это может пригодиться, и с проходимцами изнутри бороться легче». Решено! В один прекрасный день я надел чистую белую рубашку, отутюженные брюки, тщательно причесался и в приподнятом настроении отправился в свой райком, где, как мне казалось, меня тут же встретят с распростёртыми объятьями и непременно похвалят за примерное рвение.

В райкоме мне указали кабинет, в котором проводился приём документов от кандидатов на вступление. В кабинете, с трудом вмещая в кресло заплывшее жиром от нервной работы тело, сидел человек, в руках которого оказалась моя дальнейшая судьба и мои же документы. Я не помню точно фамилию, но можно условно назвать его — товарищ Кондратюк.

Товарищ Кондратюк долго просматривал мою анкету, иногда бросая на меня подозрительно неодобрительные взгляды. После третьего такого взгляда моё приподнятое настроение начало медленно испаряться, и я занервничал, не понимая, что же в кристально чистой биографии может вызвать такое неодобрение.

Наконец, товарищ Кондратюк отложил в сторону бумаги и, тяжело отдуваясь, спросил:

— Так кем, молодой человек, работаете?

— Инженером в кинотеатре.

— Инжене-е-ером! — презрительно протянул товарищ Кондратюк. — Интеллиге-е-ентишко! А партия у нас чья?

— Чья? — не понял я вопрос.

— Партия у нас рабочих и крестьян, то есть пролетариата. А не интеллигентиков разных. С вами хлопот потом не оберёшься. Не-ет, молодой человек. Партии нужны пролетарии! И точка! Так что, забирайте ваши документики, такая кандидатура нам не подходит.

Горькая обида застилала мне глаза. Больше ни о чём не спрашивая, я сгрёб свои бумаги и пулей выскочил из райкома.

Вечером я, как мог, отвязался на деде Жоре.

— Партии нужны молодые и перспективные, говоришь?! — кричал я, размахивая руками перед дедом. — А мне сегодня твоя партия в лице товарища Кондратюка вот такенный кукиш показала. «Инжене-е-ер!» — передразнил я товарища Кондратюка. — Мне впервые стыдно стало, что я высшее образование получил! Оказывается, раз у меня на руках мозолей нет, так я жалкий интеллигентишко!

Дед всё терпеливо выслушал и ничего не сказал. Только с утра надел свой парадный костюмчик и куда-то отправился. Я же быстро позавтракал и помчался на работу.

Аккурат перед обедом забегает ко мне киномеханик и говорит:

— Серёжа, выйди на минутку, там к тебе пришли.

Выхожу. Стоит мой дед Жора в костюмчике, меня дожидается. Увидел меня и говорит:

— Серёжа, сейчас же срочно беги в свой райком партии к товарищу Кондратюку. Он тебя ждёт.

— Что? — возмутился я. — К этому борову толстому? Я у него вчера был, не пойду больше.

— Серёжа, не дури! — прикрикнул на меня дед. — Сказано — срочно и ждёт.

Делать нечего — отпросился я с работы на пару часов и помчался в райком. Захожу в знакомый кабинет и что я вижу! Товарищ Кондратюк при виде меня расплылся в нежнейшей улыбке. Он, бедняга, еле вытащил себя с обоих боков из кресла и всей колышущейся массой бросился мне навстречу.

— Сергей, проходите, пожалуйста! — заявил он, тряся меня за руку. — Ну как же так! Такое недоразумение вчера! Надеюсь, вы забудете этот нелепый инцидент? Что же вы сразу не сказали, что у вас такой поручитель? Нехорошо получилось. — Он захихикал, а потом перешёл на деловитый тон. — Так, у нас очень мало времени! Нужна срочно ваша фотография на партбилет!

— Но у меня сейчас нет, — бормотал я растерянно, обескураженный таким неожиданным приёмом. — Я могу на днях сделать и занести.

— Ни-ни-ни, — энергично замотал он головой. — Никаких «на днях»! Сегодня же! Срочно! С меня спросят. Здесь на соседней улице есть фотоателье, там быстренько сделаете — и ко мне!

— Так у меня даже белой рубашки нет! И галстука! — пробовал я возражать. — Я в цветной рабочей тенниске!

— Не проблема! — воскликнул товарищ Кондратюк. — Я сейчас дам вам свою. И галстучек тоже.

На моих изумлённых глазах товарищ Кондратюк, тяжело дыша и путаясь толстенькими пальцами в пуговицах, начал снимать свою рубашку. Разоблачившись, он остался в майке, а я снял тенниску и замотался в его белую рубаху, при этом став слегка похожим на привидение. Воротничок рубахи застегнулся чуть выше солнечного сплетения. Кое-как я подтянул воротник выше, повязав галстук. Я еле сдерживался от смеха, представляя себя бегающим в таком виде по улице в поисках фотоателье. Но взглянув на уважаемого партийного работника, сидящего за внушительным столом в одной майке, сдержаться не смог и нервно хихикнул.

— А как же вы в таком виде? — поинтересовался я.

— Ничего, для всех остальных — у меня сейчас обед. — Товарищ Кондратюк судорожно сглотнул. — Но вы нигде не задерживайтесь!