Нина Левина - Дзюдо и кино

Я был тронут такой откровенностью первого человека города. Тепло поблагодарил его и, окрылённый начальными администраторскими успехами, поехал в Киев к своей группе.

В приподнятом настроении я вернулся из Каменец-Подольского, и сразу направился к режиссёру Мише Беликову:

— С моей стороны всё готово. Билеты есть, гостиница есть, помощь и поддержка нашей группе обеспечена. Можно выезжать на съёмки.

Работа закипела. Сначала были отправлены машины с реквизитом, пиротехникой и оборудованием, я выехал следом за ними, а потом члены съёмочной группы загрузилась в купейный вагон. Всю ночь они пили и веселились, а утром я встретил уставшую ораву творческих деятелей в Каменец-Подольском и начал размещение в гостинице.

Я постепенно матерел, набирался опыта и знал, кого и с кем можно поселить в номере, и кому какой номер предоставить. В тот момент, когда все суетились и расселялись согласно списку, вдруг подошёл ко мне художник по декорациям Николай Аристов.

— Сергей, — говорит, — меня нельзя ни с кем селить. Очень прошу тебя выделить отдельный номер.

— Чего это вдруг, Николай? — спрашиваю я. — Ты ничего не перепутал? Ты художник по декорациям, тебе по рангу не положен отдельный номер.

— Понимаешь, Сергей, я вообще человек тихий и спокойный, — объясняет он. — Но бывают моменты, когда на меня «накатывает». Тогда я беру пару бутылок водки, закрываюсь в номере, ключ выбрасываю в окно, чтоб не было возможности выйти, а сам начинаю пить. А когда напиваюсь — становлюсь невменяемым и начинаю крушить всё подряд, что под руку попадётся. Поэтому в такие моменты нельзя, чтоб кто-то находился рядом — могу убить нечаянно. И ещё мне нельзя выходить в коридор. Так я разгромлю только одну закрытую комнату, а иначе могу половину гостиницы…

Я смерил его невысокую тщедушную фигуру недоумевающим взглядом.

— Коля, — говорю, — да что ты своей комплекцией можешь разгромить? Не смеши меня. Будешь жить, как все. Это же тебе не московские апартаменты! Это обычная гостиница маленького провинциального городка. Тут номеров-то — еле-еле на всех хватило!

— Знаешь, Серёжа, ты по комплекции человека не суди, —усмехнулся он в ответ. — Я вообще-то ветеран Главного разведывательного управления и руководил группой обеспечения безопасности легендарного разведчика Кузнецова во время войны. Слыхал, наверное, о таком? Мы выводили его на операции и прикрывали ему безопасный выход после выполнения операции. А знаешь, что такое обеспечить безопасность героя такой величины, как Кузнецов? На задание выходит укомплектованная группа из двенадцати человек, а возвращаются в лучшем случае только два-три. К началу следующей операции я снова должен группу доукомплектовать до двенадцати, а после завершения опять остаются два-три. Каждый раз не знаю, останусь ли в живых. Каждый раз понимаю, что ребята идут со мной вместе на смерть. А они мне все, как родные дети. Я каждого из них помню. Они снятся мне время от времени. Вот поэтому у меня иногда крыша от воспоминаний отъезжает…

Вот тут я, конечно, Николая очень сильно зауважал и проникся его просьбой. Быстренько кое-кого поменял местами и организовал ему маленький номер на одного. Даже назначил дежурного, кто будет, если что, ключ под окном забирать. Но, к счастью, за всё время съёмок на Николая ни разу не «накатывало».

— Николай, вот объясни, как же ты, такой выдающийся человек, и вдруг — художник по декорациям? — спросил я его как-то.

— А что, Сергей, работа-то тихая, спокойная, не нервная. Творческая. У меня ж психика расшатанная. Я пока не нашёл себя в качестве художника по декорациям, кем только не пробовал работать. Даже администратором был, как ты сейчас. — Он посмотрел на меня с сочувствием. — Но из администраторов я быстро ушёл. Как ты выдерживаешь? У меня было одно непреодолимое желание — удавить их всех… Слава Богу — сдержался…

К сожалению, работа в кино далеко не всегда творческий процесс. Иногда случалась и жесть. Приходилось вспоминать спортивное прошлое и решать проблемы с помощью кулаков и зуботычин. Так случилось во время конфликта с бригадой осветителей. Перед началом съёмок ко мне подошёл их бригадир и заявил:

— Если хочешь, чтоб мы работали — будешь каждому доплачивать по четыре рубля в день!

У меня от удивления отвисла челюсть. В бригаде четыре осветителя. Четырежды четыре — шестнадцать. Это только в день! А за месяц?! У меня зарплата администратора — сто рублей. Это из какого кармана я должен им по шестнадцать рублей в день доставать?

— А в связи с чем я должен вам платить? Вы вроде на зарплате. И в смете на вас доплат не предусмотрено.

Бригадир, как и остальные в его бригаде, был здоровенный плечистый мужик среднего возраста. Я для него был молодым сопляком, к тому же новеньким. Он подошёл ко мне вплотную и тоном, не подразумевающим возражений, повторил:

— Будешь платить, как все. Нам все башляют. А иначе мы тебе организуем такой съёмочный процесс… Ну, ты меня понял?

— Я подумаю до вечера, — ответил я, и рабочий день закрутил меня в суете.

Но вопрос с осветителями не давал покоя. Я уже знал, как они умеют саботировать съёмки — то у них оборудование перегорает в самый разгар съёмок, то контакты летят, то в цепи тока нет до самого вечера… А актёры приезжают на один-два дня, у них спектакли, гастроли. Как ни крути, но с осветителями вопрос должен быть решён однозначно.

Вечером я зашёл в комнату бригадира.

— Пойдём, — говорю, — выйдем во двор. Воздухом подышим и заодно обсудим твоё требование.

Вышли мы во двор гостиницы.

— Так ты настаиваешь, чтобы я платил вам? — спросил я.

Ответ мне очень не понравился.

— Не просто настаиваю. Если не будешь платить — мы тебя так отделаем, костей не соберёшь! Всю оставшуюся жизнь будешь на аптеку работать…

Зря он так сказал. Мне! Дзюдоисту и бывшему внештатному сотруднику уголовки… От моего первого удара он согнулся пополам, а от второго уже лежал на земле.

В тот момент я вспомнил о «воспитательной» процедуре, которой меня научил один матёрый офицер уголовного розыска.

«Понимаешь, Сергей, большинство преступников ведут себя при задержании нормально. Поймали — всё сдаюсь, ваша взяла. Но встречаются такие, которые начинают орать и угрожать, что достанут тебя. Многие отмахиваются от этого — мало ли, сколько угроз они в свой адрес слышат. Но зря недооценивают. Бывает, такая падла отсидит свои три-пять-семь лет и выходит только с одной мыслью — отомстить. Ты о нём уже и думать забыл за эти годы, а он тебя подстерегает. Так вот таких нужно ломать сразу, чтобы у них только при мысли о тебе ноги подкашивались от страха. Есть такой приём „выключить-включить“. Сначала ты его должен вырубить, а потом встряхнуть, привести в чувства. Особо агрессивные после первого и второго приёма ещё больше звереют, обещают тебе, что ты уже покойник. А вот после четвёртого начинают ползать и умолять тебя, чтобы ты их больше не выключал, слезами и соплями обливаются. Вот тогда ты ещё и психологически должен надавить, чтоб человек на всю жизнь зарёкся тебе угрожать…»