Екатерина Глаголева - Рокфеллеры

«По моему мнению, у нас всё хорошо и мы непременно выиграем; я совершенно не сомневаюсь, что нам нечего бояться», — успокаивающе писал Рокфеллеру Генри Роджерс 25 июня. А 29-го вступил в силу закон Хепбёрна, расширявший полномочия Комиссии по торговле между штатами: теперь она могла заменить существующие тарифы на железнодорожные перевозки «справедливыми и разумными» минимальными ставками, сама определяя при этом, что «справедливо», а что «разумно», а также проверять бухгалтерию железнодорожных компаний. Власть комиссии теперь распространялась на мосты, терминалы, паромы и трубопроводы. Решениям комиссии надо было подчиниться — или опротестовать их в федеральном суде. Апелляции из окружных судов передавались непосредственно в Верховный суд США для ускорения процесса. Вводилась единая стандартизированная форма отчётности компаний; штрафы за нарушения были резко увеличены. Против этого закона в конгрессе проголосовали только трое.

«Даже негры в Абиссинии не видели такого обращения, как мы от администрации после избрания мистера Рузвельта в 1904 году», — возмущался Джон Арчболд. Генри Фрик выразился ещё прямее: «Мы купили сукина сына, но он не хочет быть купленным».

В это время Джон Д. Рокфеллер с женой, свояченицей, Альтой и доктором Биггаром плыл во Францию на пароходе «Дойчланд», причём в списке пассажиров их фамилии не значились. Они собирались провести целых семь недель у Стронгов в Компьени под Парижем: по словам Чарлза Стронга, здоровье Бесси улучшилось, но не настолько, чтобы она могла пересечь океан. Ну что ж, тогда мы к вам. Джордж Сантаяна решил, что Рокфеллеры путешествуют под вымышленными именами, чтобы оградить себя от любопытных и просителей — да, но ещё и от судебных курьеров. Журналисты тоже строили предположения. Репортёр из «Нью-Йорк америкэн» Уильям Хостер написал, что Рокфеллер окончательно загубил свой желудок, едет лечиться к прославленному европейскому специалисту и может не вернуться живым. Хостер изловчился и раздобыл себе билет на тот же самый пароход, намереваясь написать серию репортажей «Игры самого богатого человека в мире» и прославиться не хуже Иды Тарбелл.

Журналист был поражён тем, насколько реальный Рокфеллер не соответствовал стереотипу. Во-первых, у него был превосходный аппетит и он питался трижды в день. Во-вторых, вместо измождённой «мумии» Хостер увидел высокого, широкоплечего, крепкого мужчину с ясным взглядом и бодрой походкой. Обыграв доктора Биггара в шаффлборд, он пустился в пляс; на ужин, устроенный капитаном в честь пассажиров первого класса, явился в костюме арлекина; маленьких детей развлекал фокусами. «Один бутуз показал два пенни и непременно хотел поделиться ими со своим приятелем Рокфеллером, — писал позже Хостер. — Человек, имеющий миллионы, с серьёзным видом принял медную монетку и аккуратно положил себе в карман, а потом, отвернувшись лицом к морю, подхватил ребёнка и сжал в своих объятиях». Это было неожиданно.

Судно причалило в Шербуре. Сейчас Рокфеллеры погрузятся в машину — и прости-прощай сенсационное интервью. Хостер нагнал Джона Д., представился. «А, это вы написали ту глупость о моём здоровье? — Да, это я; извините. Но, мистер Рокфеллер, вам никогда не приходило в голову, что и вы тоже в некоторой мере виноваты в том, как вас представляют газеты?» Он, Хостер, множество раз пытался взять у Рокфеллера интервью, но его и на порог не пускали. Вот он и написал, что глава «Стандард ойл» при смерти. Глава «Стандард ойл»? Джон Д. уже много лет не имеет никакого отношения к руководству компанией. «Возможно ли, чтобы об этом не знали? Я этого не скрывал. Всем моим друзьям это известно. — Друзьям, может, и известно, а вот журналистам — нет. Сделайте публичное заявление!» Рокфеллер уставился на Хостера; выкопал своей прогулочной тростью ямку в гравиевой дорожке. Потом на его тонких губах заиграла слабая улыбка. «То есть это всё моя вина, — сказал он не без сарказма. — Хотя в том, что вы говорите, что-то есть. Я никогда раньше не думал об этом в таком ключе». Хостер осмелел и спросил, правда ли, что у Рокфеллера миллиард долларов. «Ничего подобного, даже трети этой суммы не наберётся! Я хочу, чтобы вам стало ясно, какой урон наносят мне все эти россказни о том, что у меня миллиард. Они вызывают в умах тысяч людей всякие мысли, которые делают их крайне несчастными». Они медленно шли по дорожке, и Рокфеллер говорил Хостеру, как ему досадно, что пресса превращает его в чудовище, и винил в своих неприятностях конкурентов и демагогов. А потом вдруг предложил журналисту поехать вместе с ним в Компьень. Разве можно было отказаться?

Чарлз и Бесси снимали небольшой замок на опушке Компьенского леса. Раньше это был летний домик испанской королевы Изабеллы, а теперь он принадлежал герцогу де л’Эглю. Чарлз работал над книгой «Происхождение сознания». Кстати, сопоставление индивидуальных восприятий одного и того же явления могло бы дать ему пищу для размышлений. В отличие от Хостера Стронг ужаснулся: тесть выглядел ужасно, постарел, сморщился, а парик с проседью был ему явно мал. Бесси порадовала родителей здоровым видом, но Джордж Сантаяна, тоже гостивший у друга тем летом, писал своему знакомому о Чарлзе: «Он ведёт просто ужасную жизнь: его жена впала в детство, безнадёжно больна, но умрёт ещё явно не скоро».

Хостер не отставал от Рокфеллера ни на шаг: они гуляли по лесу, играли в гольф, ужинали на постоялых дворах. Рокфеллер научил Хостера ездить на велосипеде, и они катались по главной улице Компьеня вместе с девятилетней Маргарет. Разговаривали обо всём: о Наполеоне («Он был человек и мужчина, потому что вышел непосредственно из народа. В его жилах не было ни капли застоявшейся крови аристократов или королей»), о Жанне д’Арк («Откуда взялась её мудрость, если не сошла на неё свыше?») и о самом Рокфеллере. «Они узнают меня лучше, когда я умру, мистер Хостер, — сказал он однажды. — В моей жизни нет ничего, что не выдержало бы самого пристального рассмотрения».

В начале июля Рокфеллер получил известие, что суд округа Хэнкок, штат Огайо, возбудил антимонопольное дело против «Стандард ойл» и выдал ордер на арест основателя компании. Местный шериф похвалялся репортёрам, что будет встречать Рокфеллера в порту, как только тот вернётся из Европы. Арчболд советовал задержаться во Франции подольше. Джордж Роджерс предупреждал из Нью-Йорка, что ещё один иск подан в Арканзасе и ожидается новая волна преследований. Но потом юристы стали, наоборот, торопить Рокфеллера с возвращением: дело в Огайо возбуждено против местного отделения «Стандард ойл», а не против отдельных лиц; если он добровольно явится, чтобы дать показания, его не арестуют.