Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

Над крышами нависла огромная черная туча, которую принесло откуда-то с востока, где все послеобеденное время висело фиолетовое марево. На западе же светит ослепительно-яркое солнце. Его горячие лучи касаются только мансард, печных труб и верхнего этажа на одной стороне улицы. С противоположной же стороны налетают порывы холодного воздуха. В потоках поднимающегося из узкой улочки воздуха в небе над крышами завис голубь.

Уже прошел короткий дождь, окрасив мостовую в черный цвет. Теперь же падают лишь отдельные крупные капли. На улицах разливается тепло, но запахи непривычно отсутствуют. Необычно светлый, хотя и дождливый вечер. Однако палящий свет наверху, освещающий крыши и окна, создает какое-то давящее ощущение.

В глубине же улицы из серых и фиолетовых красок проступают фасады, которые как бы отодвинулись назад. Мириады длинных окон, напоминающие широкие бойницы. Большинство из них без ставен. Только голые разрезы и никаких горизонтальных линий. Тем не менее вереница фасадов домов производит впечатление густой заселенности и необычайного уюта.

Много оттенков серого и желтого цветов. На их фоне иногда высвечивается маленькая вывеска «Отель», смотрящаяся как изогнутый кольцевой сегмент, расположенный перпендикулярно к фронтальной части дома.

Маленькие овощные лавки, всего в два метра шириной, еще открыты. В них осталась всего пара пучков редиса и моркови. Увядшие тюльпаны сложены друг на друга черенками в одну сторону.

В каждом втором окне видны книги и старинные предметы.

«Он» еще не ужинал, и теперь, забыв шляпу, несмотря на надвигающийся дождь, подсчитывает возможные расходы. В глубине одного магазинчика – их внутренние помещения часто имеют ширину в несколько комнат – горит единственная электрическая лампочка в огромной хрустальной люстре. В голубоватом полумраке вырисовываются лишь спины посетителей. Тротуар же перед ним настолько узкий, что «он» не может отступить назад, чтобы прочитать название.

На противоположной стороне – очередная антикварная лавка. «Он» переходит через проезжую часть и ныряет туда. Многие стулья буквально парят в воздухе на рифленых, утончающихся книзу ножках в стиле ампир или возвышаются на упругих массивных ногах в стиле рококо с растопыренными когтями и бледно-розовой или сине-зеленой шелковой дамасской обшивкой. Гравюры и прочие шедевры XVIII века.

Затем «он» снова пересекает дорогу. И так зигзагами продвигается вперед по кажущейся бесконечной улице.

Над Пантеоном [21], если смотреть со стороны острова Сен-Луи через широкую брешь улицы Жана дю Белле, проплывают огромные одинакового цвета облака. Есть только несколько открытых мест, откуда видно потемневшее золото и атласная синь его строения.

Наверху, похоже, дует сильный ветер, разгоняющий небольшую дымку. Солнце уже начало утопать в сумерках. Церковь Сент-Этьен-дю-Мон расположена левее и ниже главного портала Пантеона, и кажется, что она держится менее уверенно среди моря крыш, чем Пантеон. Дома, слегка накренившись, рвутся вверх. Тенденциозная башня с ажурным фонарем, боязливо притулившийся фасад, словно выпиленный тончайшим лобзиком, если смотреть со стороны. Его портит только длиннющий понтон шиферной крыши, смотрящийся как железный лист, без швов и слуховых окон, непотопляемый и несгораемый. Позади же него из лицея Генриха IV возвышается широкая и слегка рогатая башня Святой Женевьевы.

Перед поперечным нефом церкви Сент-Этьен-дю-Мон теснится невыветривающийся, водонепроницаемый желто-зеленый башенный блок политехникума. При этом дома одеты в благородный серый и синий цвета.

В зеркале Сены отражаются почти бесцветные облака, плывущие с запада куда-то далеко на восток. В воздухе ощущается приближение заморозков, хотя плакучие ивы, наклонившиеся к реке в сквере у собора Парижской Богоматери, уже покрылись молодой зеленью. Широко раскинувшиеся густые кроны каштанов, способные, не меняя окраски, выдерживать как сильную жару, так и лютый холод, стоят теперь словно в белой пене, как разорвавшиеся звезды.

Дома на набережной де Бетюн. Большие простые, идущие в одном направлении плоскости, тесно примыкающие друг к другу и незаметно повторяющие изгибы набережной. На них свет как будто концентрируется, и создается впечатление, что они его задерживают.

Все дома выкрашены в одинаковый молочный цвет, но в то же время каждый из них имеет свой неповторимый оттенок – розовый, оливково-зеленый, желтый. Балконы отсутствуют, тонюсенькие карнизы, планки с украшениями, благородные очертания высоких, не имеющих четких профилей окон, которые при открытых жалюзи кажутся втрое больше и отличаются простыми решетками. Равномерно рассеянный близорукий взгляд жалюзи с одинаковыми короткими и узкими щелями.

Один фасад имеет над окнами скупое подобие гирлянды, почти не просматривающуюся под толстым слоем краски, но тем не менее сохранившуюся. Другой разделяется тонким и узким пилястром. Все они очень высокие и на много этажей возвышаются над могучими старыми тополями на набережной.

Широкие простые порталы с маской сатира на замковом камне или фланкируемые двумя выдающимися вперед кариатидами. Старые узкие фронтоны с окнами без жалюзи, только голая стена и вертикально врезанные прямоугольники – но они не смотрятся бедно. Поверхность незаметно искривляется то немного вперед, то слегка вовнутрь, при этом либо притягивая побелку, либо отслаивая ее и сбрасывая. Один фронтон стоит близко от моста, и каждая щель отдает в белизну, переливаясь синим и лиловым цветом.

После моста Сюлли «он» сворачивает к отелю «Ламбер», принадлежащему Чарторыйским. Его ограда квадровой кладки с грубо отесанной лицевой стороной идет к вершине острова. Большие арочные окна до самого верха заложены мешками с песком. И когда меркнет дневной свет, они начинают светиться изнутри. Тогда сухая зернистая белизна приобретает влажный перламутровый оттенок.

Рыбаки, на спины которых глядят многочисленные окна, на фоне высотных домов смотрятся на удивление маленькими. Где-то с легким скрипом вовнутрь открываются жалюзи, и в проеме появляется женская фигура в накидке, держащая голые руки на решетке. Одновременно на каком-то этаже окно закрывается, легко, без усилий. Слышится только тихое дребезжание стекла. И на фоне всего этого от проходящей мимо баржи медленно поднимается пар.

Улица де Турнон, прилегающая к Люксембургскому дворцу с садом. Идет дождь. Стены здания отливают глубокой чернотой. На их фоне видно, как отвесно падающие капли, попадая на них, резко тормозя, начинают медленно стекать вниз. Позади дворца над садом нависли беспокойные, ярко подсвечивающиеся тучи. Возвышающиеся громадные серо-желтые башни устремляются навстречу бледно-голубому небу, придавая картине какой-то нереальный вид. Их как крыша накрывают низко висящие, бесформенные и рваные облака, несущие в себе дождь.