Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

Янг, выросший в миссурийской глуши и кое-что смысливший в том, как подкрадываться, вызвался пойти. "Другой стрелок, рядовой 1-го класса из Чикаго, Рональд Форчун, сказал, что пойдёт со мной. Мы поползли, а тот пулемёт всё строчил над нашими головами. Это был М-60, и мы все думали, что там амери-канцы. Приблизившись, в ярдах пятидесяти или шестидесяти, мы стали их звать. Потом я понял, что там враги. Как будто кто-то сказал мне: "Это не наши люди. Они не отвечают на наши призывы"".

Янг сказал Форчуну прекратить крики. "Я снова пополз в том направлении, стараясь определить их точное местоположение. Я хотел их снять. Но тут пуля ударила мне в голову. Я понял, что ранен, и решил, что умру. Пуля ошеломила меня, но не вышибла из седла. Ремешок остался на подбородке, значит, она не сбила каску. Я попросил Форчуна, если ему придётся свидеться с моими родителями, пусть скажет, что по-следние мысли мои были о них. Я решил, что для меня всё кончено. Я попросил его перевязать меня. Он снял бинт с моего ремня и залатал меня. Приговаривал, что всё не так уж плохо, что всё будет в порядке.

Тогда я снова попытался ползти к пулемёту. Форчун подумал, что я слетел с катушек, и старался меня остановить. Мы оба лежали плашмя. Всякий раз, когда я начинал двигаться, он хватал меня за ноги и не пускал. Немного поборовшись со мной, он сказал: "Я возвращаюсь", — и ушёл. Я сказал ему вслед, что всё равно достану этот пулемёт. Что б там ни было, я в самом деле боялся повернуться спиной к нему".

Пулемётная пуля, пробив каску Янга, сбоку проломила ему череп. Но он по-прежнему был полон решимости убрать пулемёт. "Двигаясь, я слышал, как вьетнамцы что-то закричали. После этого выстрелов пулемёта я больше не слышал. А слышал, как им приказали собираться и уходить. Я двигался туда, где, по моим прикидкам, он должен был стоять, и из-за снайперов боялся поднять голову. Вокруг шла такая пере-стрелка. Я так и не нашёл пулемёта. Они ушли".

Лейтенант Энрике Пухальс, однокашник по Пенсильванскому военному училищу лейтенанта Джека Гоухигана из роты "чарли" 1-го батальона 7-го кавалерийского полка, убитого в зоне высадки "Экс-Рэй", командовал 3-им взводом из 24 человек из роты "чарли" капитана Скипа Фесмира 2-го батальона. Его взвод, замыкая тыл роты, шёл непосредственно перед штабным отрядом. Пухальс говорит, что когда началась стрельба, его бойцы шли колонной, но не гуськом.

"Потом я получил приказ по рации: развернуть взвод и маневрировать вправо. Сигналами рук я стал выводить взвод на линию. И оглянулся: я был один в нескольких ярдах впереди, а сам взвод ещё оставался на своих позициях. Я вернулся и стал отдавать устные команды выстроиться в шеренгу, следовать за мной и передать приказ по цепочке. Некоторые уже собирались вместе, когда меня позвал радист и сказал, что у командира роты для меня сообщение: "Стой, где стоишь. Прекрати манёвр и стреляй только по цели". Я хотел получить сведения о том, что, чёрт возьми, происходит, но он ответил: "Конец связи".

Справа по фронту от меня по-прежнему шла стрельба. К нам стали залетать пули. Я подумал, что они летят от головных американских элементов. Их было немного, но они вызвали у меня беспокойство. Я пытался связаться с кем-нибудь по рации, чтобы смотрели, куда стреляют, и чтоб дали мне обстановку. Ни-чего не вышло. Я попытался сформировать какой-никакой периметр. Тем временем впереди, как часть странной симфонии боевых звуков, раздавались крики".

Пухальс не верил, что весь батальон ведёт огонь из всего, что есть, только из-за пары снайперов. "Я сказал радисту, что иду искать командира взвода оружия. Пока я двигался, растительность менялась. Там, где стоял мой взвод, росли деревья и кусты на расстоянии 10–15 футов друг от друга и трава по пояс (для меня, 5 футов 6 дюймов ростом, иногда почти по шею). Но взвод оружия вошёл в точку с очень густой тра-вой и очень-очень высокими купами кустов. Мы двигались колонной. А взвод оружия вытянулся гуськом".

Пухальс спросил у двух встреченных бойцов, где командир взвода, и получил ответ: впереди. Очень немногие парни залегли, очень немногие всматривались в сторону стрельбы. Бóльшая часть притулилась к чему-нибудь или друг к дружке и отдыхала. Никто, казалось, понятия не имеет, что происходит. "Я двинул-ся вперёд. Я был на окраине зарослей, когда почувствовал колющий удар в левую пятку. Подумал, что наступил на один из печально известных кольев-пунджи. Я схватился за левую ногу, чтобы оторвать её, когда почувствовал, что меня словно ударили кувалдой по правому бедру. Краем глаза я заметил: небольшой клуб пыли — и штанина распоролась; я понял, что ранен.

В голову полезли глупые мысли, завертелась одна фразочка, которой мы пользовались, чтобы обо-значить неладное: "Накрылись мои выходные". Правую ногу всю искорёжило, она стала подламываться. Падая, я попытался оттолкнуться назад как можно дальше, чтобы она совсем не сложилась подо мной. Мне это удалось. Нога вытянулась вперёд в более-менее нормальном положении. Бедро сломано. Никаких со-мнений. Я лежал на спине, бесполезный и беспомощный. Что я мог сделать? Да, позвать санитара. Но что, если санитара убьют, прежде чем он придёт ко мне на помощь? Я истекал кровью и, если продолжать в том же духе, истеку кровью до смерти, поэтому я рискнул и позвал.

Он явился с одним из моих командиров огневой группы. Меня подлатали. Я просил наложить мою М-16 на правую ногу как шину, повыше. Санитар достал ампулу с морфином. Я отказывался, протестовал, пытался отбиваться, но мне всё равно вкололи. Подтянув меня к дереву, мне помогли снять рюкзак. В нём лежали 15 полных магазинов и ещё 800 патронов, собранные мной у Тьыпонга. Ребята из 1-го батальона 7-го кавполка говорили взять столько патронов, сколько можно унести, а то и больше. Я попросил принести две мои фляги, и их принесли".

Пухальс вызвал старшину своего взвода и приказал ему принять командование, после этого пере-стрелка переместилась. "Мой взвод начал получать огонь. Травинки срезало у самой моей груди, они падали на меня. Теперь уже кричали мои люди. Я не видел, как они гибли, но я точно их слышал. Один из них крикнул: "Боже, прости меня!" Я всё ещё полагал, что мы попали под обстрел собственных войск. Я был очень зол. Мои люди гибли вокруг меня, а я ничего не мог поделать. Таковы были мои мысли. Позже я узнал правду, и мне охватил стыд".

В голове колонны небольшая группа солдат и офицеров вместе с подполковником Макдейдом вела ожесточённую перестрелку с противником, полным решимости захватить её. Капитан Джоэл Сагдинис из роты "альфа" 2-го батальона, беспокоясь о своём пропавшем 2-ом взводе, переместился на юго-восточную сторону рощи, чтобы рассмотреть то место за поляной, где исчезли его бойцы.