Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

Сагдинис вспоминает: "Я заметил движение, но не мог определить, были то наши парни или враги. Я видел, как один солдат поднялся и стал помогать раненому покинуть поле боя. Я взял в руки бинокль. Ко-гда я сфокусировался на этих двоих, они оказались вьетнамцами, и здоровый стрелял из АК-47 с бедра по каким-то объектам у своих ног. Пришла мысль, что он казнит наших раненых. Я сделал выстрел, и они оба упали. После боя мы вынесли с того участка много убитых из нашего 2-го взвода, и некоторые из них были убиты выстрелами в голову.

Кто-то рядом с группой управления крикнул, что вьетнамцы подползают с юга. На южной стороне располагалось открытое пространство с травой высотой от колена до пояса. Стоявшие развернулись и от-крыли огонь по траве. Несколько вьетнамцев попытались бежать. Один же поднялся и продолжил двигаться прямо на нас, с бедра стреляя из АК-47, в стиле Джона Уэйна. Думаю, все, кто видел его, стреляли только в него. Я уверен, это заняло всего секунду или две, но казалось, что он никогда не упадёт".

Лейтенант Пэт Пейн и его разведывательный взвод с самого начала оказались в самой гуще боя во-круг поляны "Олбани". "По крайней мере, в первый час у нас не было никакого артиллерийского прикры-тия. Нам преподавали горький урок. Во-вторых, у нас не было вертолётного прикрытия. Над головой не висели боевые машины. В течение первого часа или двух мы бились лицом к лицу, человек шёл на человека. Не имело значения, майор ты, капитан, сержант или рядовой: все стояли плечом к плечу, перестреливаясь с ВНА. Я слышал крик "Вот они!", — и все поднимались и открывали огонь. В воздухе витал страх, но я не чувствовал паники, по крайней мере, уже после первых десяти-двадцати минут".

Пэйн считал, что северные вьетнамцы намного лучше сработали на опережение и подготовились к нападению, "но американцы, пережившие первоначальный натиск, начали сплачиваться. В каком-то смыс-ле, вы можете думать об этом как о Литтл-Бигхорне: нас окружили, наши рюкзаки лежали перед нами, мы отстреливались. В течение того долгого дня я ни разу не видел, чтобы солдат не выполнил свой долг. Я не видел никого, кто спасовал бы перед лицом врага. Нас припёрли спиной к стене, и на кону стоял вопрос вы-живания. Каждый боец, которого я видел, оказался на высоте. Где-то посреди дня мы начали получать кое-какую артподдержку. Однако, поскольку мы были так рассредоточены, я не помню, чтобы мы могли эффек-тивно воспользоваться ею в качестве непосредственной огневой поддержки".

Боевые действия продолжались уже более часа, когда лейтенант Ларри Гвин, замкомандира роты "альфа", посмотрел на северо-запад, где 1-ый взвод роты "альфа" исчез во время первого штурма. Он был ошеломлён увиденным: "Два человека, шатаясь, шли к нашей позиции! Это были штаб-сержант Уолтер Т. Кэйпл, исполняющий обязанности старшины взвода, и штаб-сержант [Ротер А.] Темпл, командир отделения. Они с боем вырвались из ловушки. Вконец измотанные, они показали, что, вероятно, были единственными, кто остался в живых. Сообщили также, что часть миномётного взвода роты оставалась на позиции с бойца-ми роты "дельта" и с ней всё в порядке. Но мы всё равно потеряли наше формирование".

И тогда случилось событие, которое переломило ход боя в голове колонны в пользу американцев. Лейтенант Гвин описывает то, что произошло: "Капитан Джим Спирс, батальонный S-3, приходит, петляя, к нам на позицию. Он сообщает, что тактическая авиация уже в пути, и хочет знать, где находятся наши люди. Какая у нас ситуация? Он спрашивает, остаются ли там ещё какие-нибудь бойцы. Мы ничего не ответили. Спирс сказал: "Вы полагаете, что все, кто остался там, либо мертвы, либо взяты в плен?" Повисло красноречивое молчание. Спирс спросил: "Вы уверены?" Удовлетворился тем, что мы уверены, и побежал обратно к батальонному муравейнику. Авиация шла на подходе, но я не помню ни артиллерии, ни ARA. Никто не знал, где кто находится".

Вслед за этим по радиосети батальона пришла команда: подавать дымовые сигналы. Лейтенант Гвин немного продвинулся в траву, и бойцы на периметре "Олбани" начали бросать дымовые гранаты. "Я видел, как Скип Фесмир, командир роты "чарли", кидает гранату. Я понятия не имел, какого чёрта он здесь делает. Периметр обозначился дымами всех цветов, очерчивая наши позиции, и вскоре последовали воз-душные удары.

Это были A-IE "Скайрейдеры" с напалмом! Первые канистры упали прямо в том месте, где мы с Сагдинисом покинули джунгли и вышли на поляну. На той стороне её мы видели массы вьетнамцев. Я был убеждён, что они собираются пересечь поляну и атаковать нас. Думаю, они там проводили зачистку: стреляли по земле, добивая наших раненых. Первый удар двумя канистрами с напалмом попал точно в цель. Я видел, как они ударились о вершины деревьев, как желеобразный напалм потёк сквозь ветви; солдаты ВНА подпрыгивали, пытаясь увернуться, но их охватывали языки пламенем. Я видел это снова и снова".

Медленные, надёжные старички "Скайрейдеры" прокладывали свой маршрут вокруг леса, окру-жавшего оказавшихся в непростом положении защитников поляны "Олбани": сначала использовали кани-стры с напалмом — вязкой бензиновой огнесмесью, — затем 250-фунтовые бомбы, а после них пускали в ход 20-мм пушки, на бреющем обстреливая роящихся вьетнамцев.

Лейтенант Гвин вспоминает: "Они зачищали полосу за полосой. Засранцы вскакивали и пытались удрать. У них ничего не получилось. При каждом ударе американцы всячески выражали восторг и весели-лись. Веселье кончилось, когда две канистры сбросили прямо на позицию остатков 2-го взвода. Там мог оказаться я, но всё, что я слышал, это треск неизрасходованных патронов, стреляющих в пламени, охватив-шем наших людей. Никто из нас не знает, остались ли тогда живые, значит, никто из нас не хочет об этом думать".

Гвин и остальные заметили, что неприятельская стрельба ослабла, но как только очередной "Скай-рейдер" заходил на бомбометание, джунгли вокруг взрывались вражеским огнём, поскольку вьетнамцы нацеливали на пикирующий самолёт всё, что имели. Гвин говорит: "Меня восхищало то, как красиво летят эти "птицы" — прямо к нашей позиции — и отпускают в полёт всё, что несут".

Перевернувшись на спину, Гвин увидел заходящего в его сторону "Скайрейдера". "Самолёт выпу-стил канистру, и она полетела прямо в меня. Она пролетела так близко над головой, что я видел заклёпки, и упала прямо в середину поля. Один вьетнамец вскочил и побежал в нашу сторону, и мы его застрелили. Ду-маю, сбросили пятнадцать или двадцать канистр. Один самолёт сбросил напалм впритык к нашему фронту. Я подумал, что он ошибся, кладя его так близко, но, когда напалм рухнул на землю и вспыхнуло пламя, все-го в тридцати ярдах от нашего периметра выскочили пять вражеских солдат и были срезаны нашим огнём. Последний случай касается одного конкретного захваченного противником муравейника, который стоял у нас по фронту; за ним располагался тяжёлый пулемёт и стрелял по самолётам. Расчёт не дрогнул перед лицом неминуемой смерти и продолжал стрелять, пока одна из последних канистр с напалмом не упала на пулемёт и не спалила весь муравейник".