Иван Просветов - Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

Дмитрий Быстролетов увидел книгу Беседовского, когда из Англии, кружным путем, по срочному вызову приехал в Москву на Лубянку. Начальство показало ему «На путях к термидору» с карандашной пометкой «Возобновить» на полях конкретной страницы:

«Писал Сталин. Это приказ. Сегодня ночью уезжайте обратно за рубеж, найдите этого человека и возобновите получение от него всех материалов!»

Виновник переполоха в то время спокойно трудился в центральном аппарате ОГПУ на должности помощника начальника Оперативного отдела. Кадровый чекист Захар Волович в Париже маскировался под делопроизводителя генкосульства СССР с фамилией Янович. Полученная от него ориентировка уместилась в пару строк. Продавец шифров – невысокий загорелый брюнет, был одет в серый клетчатый костюм. Особая примета – красноватый нос.

Задание на первом этапе требовало не находчивости авантюриста и проворства фехтовальщика, а упорства следопыта и проницательности детектива. Быстролетов поручил Пепику и Эрике объехать все европейские столицы, где есть итальянские посольства, и под видом уличных фотографов заснять входящих или выходящих чиновников небольшого роста. Сам он направился в Рим, подежурил у здания МИД. Бесполезно. Тем временем из Москвы пришли уточнения: визитер держался развязно, что не свойственно профессиональному дипломату, его загар был золотистым, а цвет носа объяснялся, скорее всего, не пристрастием к вину, а солнечным ожогом. Быстролетова озарило: это же горный загар, характерный Швейцарии! Торговец секретами – несомненно, лишь посредник – либо живет, либо часто бывает здесь. И подстерегать его нужно в Женеве, где вокруг штаб-квартиры Лиги Наций вьются агенты всех европейских разведок.

Быстролетов обнаружил свою цель, когда та расположилась выпить виски в гостиничном баре. Подбираться к ней следовало осторожно и ни в коем случае не напоминать о парижской встрече: «Носик» раскусил хитрость Яновича и ушел оскорбленным, посчитав, что его нагло обокрали.

После прощупывания объекта Быстролетов прикинулся японским агентом в Европе. Советские разведчики часто прибегали к такому трюку, дабы не отпугнуть потенциального информатора (у тех, что «за деньги», могли быть предубеждения относительно контактов с большевиками) и заодно замести следы. Знакомство состоялось. «Носик» оказался отставным офицером швейцарской армии Джованни де Ри, родом из итальянского кантона и с важными связями в Риме. Официально зарабатывал на жизнь как представитель «General Motors» в Швейцарии, Италии и на Балканах. Он продолжал приторговывать дипломатическими секретами, не опасаясь провала, – его покровитель и поставщик информации после выхода мемуаров Беседовского сделал так, что предателя «нашли» в берлинском посольстве. [222] Историю поиска и вербовки «Носика» Быстролетов изложил в «Путешествии на край ночи», в интервью из повести «Трудный путь в бессмертие» и переданной в КГБ «Рукописи Ганса» (выписки из нее опубликованы в книге «The Sword and the Shield»). В некоторых деталях эти рассказы различаются.

Как только получение материалов от де Ри наладилось, Быстролетов передал связь Берману. Параллельно вести два источника, в Великобритании и Швейцарии, у него возможности не было. В Женеве агенту Гансу и так хватало забот – здесь он курировал агента Купера, и связь с Арно требовалось поддерживать предельно чутко. Ведь Беседовский проговорился еще и о том, как однажды в парижское полпредство «явился какой-то англичанин, предложивший продать шифр, служивший для связей между английским министерством иностранных дел и Индией». Однако британская контрразведка не заметила это откровение, хотя в MI5 обратили внимание на бегство дипломата и с помощью SIS собрали досье на Яновича как сотрудника [223] Беседовский бежал в то время, когда полпред СССР во Франции Довгалевский находился в Лондоне на подписании протокола о восстановлении англо-советских дипотношений. Его сопровождал Янович, в котором SIS опознала резидента ОГПУ, работавшего в Константинополе в 1924–1925 гг. ОГПУ. [224] National Archives. KV 2/801. P. 4а (1–2). Благодаря ее упущениям Быстролетов сумел не только успешно использовать Олдхэма, но и после его гибели возобновить английскую линию.

При необходимости агент Ганс, он же Андрей, пользовался ресурсами берлинской или парижской резидентур. Так, некоторые технические задания выполнял молодой нелегал Норман Бородин, игравший американца (до 12 лет он действительно жил в Чикаго), который изучает то немецкий, то французский язык для поступления в университет. В одной из записных книжек уже отставного разведчика Бородина сохранился план воспоминаний, начатых «для служебного пользования», но не завершенных. В этих схематических набросках есть несколько любопытных строчек: «Быстролетов (Андрей) и его дела на острове. Жена министра и всё, что было с этим связано». Что подразумевалось под последним – нет никакой возможности разгадать. Но можно понять, зачем в 1934 году Бородин повез из Парижа в Лондон довольно крупную сумму наличных – $14 000, обвязавшись денежными пачками по телу. [225] РГАЭ. Ф. 658, оп. 1, д. 25, л. 456–457; д. 26, л. 19–20.

От Арно осталось наследство – несколько имен сотрудников шифровального отдела, к которым стоит присмотреться. Для разработки нового источника Быстролетову требовался помощник – сам он появляться в Англии уже не мог. Но не просто исполнитель поручений, а человек с авантюрной жилкой, артистическим талантом и задатками вербовщика. То есть продолжение самого себя. И такой человек как раз оказался рядом.

Генри Кристиан Пик появился в Женеве в октябре 1932 года. Он рисовал пейзажи, портреты, городские сценки – и заодно заводил знакомства среди сотрудников британского дипломатического корпуса. Выпускник Амстердамской академии искусств, Пик отличался хорошим вкусом и оригинальным стилем. Со стороны никто бы и не подумал, что этот голландец, ведущий вполне буржуазный образ жизни, – коммунист.

До войны Пик не интересовался политикой. Кровавая европейская катастрофа и вызванные ею общественные потрясения изменили его взгляды (как и сознание многих современников, увидевших новую надежду в идеях социализма). В 1919 году Генри вместе с другом-журналистом отправился в революционный Будапешт. Венгерская советская республика просуществовала всего четыре месяца, но Пик успел проникнуться духом «освобожденья своею собственной рукой». Спустя три года он вступил в Компартию Голландии. Впрочем, тогда был скорее сочувствующим, чем активистом. На первом плане для Пика оставалась карьера художника – живописца, декоратора, автора разнообразных рекламных постеров. Но он находил время на иллюстрации для партийной газеты и агитационные плакаты, а в 1929 году посетил Советский Союз, чтобы написать несколько статей о стране грандиозных перемен. Проехав от Москвы до Днепрогэса, он настолько впечатлился, что по возвращении договорился с немецким издательством подготовить две книги о жизни в СССР. В новом туре по европейской России и азиатским республикам Генри Пика сопровождал переводчик из Коминтерна. Не удивительно, что иностранный художник с левыми убеждениями попал на заметку ИНО ОГПУ.