Марк Берроуз - Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира [litres с оптимизированными иллюстрациями]

«Люди ковра» были несколько раз тщательно переработаны с того момента, как Терри впервые, еще в школе, пришла идея книги. Каждая новая версия говорила о том, каким писателем он становится. История, появившаяся в Bucks Free Press в 1965 году, была оригинальной, но наивной, в то время как роман, напечатанный Колином Смайтом в 1971 году, был хорошо написан, но являлся вторичным и состоявшим из запасных частей. Версия 1992 года показывает, насколько далеко продвинулся Терри Пратчетт. Простую и довольно глупую историю «Ринсмангла, гнома с Ровной пустоши» Пратчетт использовал как базовый материал для более сложных «Угонщиков», а приключения в стиле «Властелина колец» в «Людях ковра» стали мрачнее, тоньше и смешнее.

Гларк, «человек нескольких слов, но таких, которые следует услышать», превращается в «человека нескольких слов, смысла которых не знает он сам». Мир ковра становится материальнее, а его общество более сложным. Теперь Пратчетт позволяет теме, а не сюжету, вести книгу вперед. В молодости он считал, что фэнтези – это про «битвы и королей», как он однажды написал в авторских примечаниях. Став старше, Пратчетт уже знал, что самые интересные вопросы связаны с тем, как обойти и то и другое.

Он добавил абстрактный внутренний мир своим персонажам и углубил мистическую часть, являющуюся фундаментом для любой стоящей фэнтезийной истории. В новой версии, когда таинственный Фрэй намерен пойти в атаку, Снибрил это чувствует – у него сдавливает голову. Злые моулы тоже – и тут возникает связь между персонажами, которой прежде не существовало. Таинственные вайты лишены очевидных свойств эльфов, но получают способность «помнить» будущее, дар, коим обладает Смерть в Плоском мире. Это более запоминающаяся и возбуждающая идея, чем мистика Старейших в исходной книге.

Наконец, роман просто лучше написан. Пратчетт научился показывать, а не говорить. Прежние куски описаний, открывавшиеся в диалоге, теперь скрыты в действии или остались намеками в подтексте. Он проходит по книге, удаляя раздражающие прилагательные, ненужные восклицания и фэнтезийные клише в диалогах. Изредка голос Писмайра, снова здесь появившегося, но более сухого и рассеянного, чем бюджетный Гэндальф 1971 года, выдает комментарий на эмоциональном языке почти всех персонажей из 1971 года. Это уровень самосознания, на который молодой Пратчетт просто не был способен. Эд Джеймс, написавший в издании 2004 года «Терри Пратчетт: Виновен в литературе», считает, что новый Писмайр становится тайнописью для самого Пратчетта, спокойно оценивая писателя, каким он был, прямо на страницах его собственной книги.

Сцены сражений также существенно переделаны, и Терри работал до седьмого пота над концовкой. Здесь появились целые кондитерские с «лимонным шербетом» и табачные фабрики с «сигаретами». Наши герои не просто побеждают врагов, они понимают, что необходимо изменить свой мир, сделать его более честным и справедливым. Особенно впечатляет то, что все лучшие строки, многие запоминающиеся образы и большая часть центральных тем версии 1992 года отсутствовали в издании 1971-го.

Наводя глянец и исправляя работу юноши Терри, но не отбрасывая ее прочь и не начиная все сначала, Пратчетт создал необычное произведение. Нет, это вовсе не исторический документ оригинала – сейчас его практически невозможно отследить и, чтобы заполучить, придется заплатить серьезную сумму – и это уже не приключение с напряженным сюжетом, которое написал Терри Пратчетт, автор «Угонщиков» из Плоского мира. Так или иначе, но книгу хорошо встретили как критики, так и читатели. «Бромелиада» доказала, что Пратчетт способен писать серьезные детские книги, и «Люди ковра» были приняты с таким же настроением. Как и «Угонщики», они появились во взрослом и в детском списках бестселлеров.

В 1992 году «Люди ковра» наконец дали дебютному роману Пратчетта – а эта история имела для него большое значение – читателей, которых он заслужил. Незначительный успех по стандартам других творений девяностых годов, но книга дошла до читателей – двадцать лет назад Пратчетт и Колин Смайт не могли даже мечтать, что такое возможно. Первые «Люди ковра» вышли тиражом в три тысячи экземпляров и были не до конца распроданы, когда Corgi выпустил «Цвет волшебства» через десять лет (у Роджера Пейтона еще оставались книги в магазине Andromeda в 1985 году), хотя после этого их довольно быстро раскупили. Новая версия в твердой обложке имела тираж восемнадцать тысяч экземпляров, а первый тираж в мягкой составил 115 тысяч экземпляров. Книга переиздавалась множество раз, пока в 2013 году не вышло правильное издание в США, в котором впервые с 1971 года использовалась оригинальная обложка Пратчетта [174].

Несмотря на свое происхождение, версию «Людей ковра» 1992 года можно считать типичным «Терри Пратчеттом» с фантастической идеей и обложкой от Джоша Кирби. Но этого никак нельзя сказать о книге «Только ты можешь спасти человечество», вышедшей три месяца спустя. «Только ты» – одна из двух историй, над которыми работал Пратчетт, о двенадцатилетнем мальчике-интроверте по имени Джонни Максвелл. Вторая идея превратилась в «Джонни и мертвецы», книга увидела свет в следующем году, в то время как третья история о Джоне Максвелле, «Джонни и бомба», была опубликована в 1996-м. «Джонни и мертвецы» должна была стать первой в серии, но потом Терри принял решение начать серию с «Только ты можешь спасти человечество», поскольку Война в Заливе сделала книгу особенно актуальной, и Пратчетта тревожило, что кто-то другой может использовать аналогичную идею: море информации о войне уменьшило восприимчивость зрителя, пока она не стала такой же «реальной», как видеоигра.

Книги про Джонни Максвелла, как и все три романа серии «Бромелиады», заняли свое место среди самых острых и пронзительных произведений Пратчетта, послания в них ясные и точные, рассчитанные на то, что их поймут молодые читатели. В трех книгах действие происходит в наше время, в те самые годы, когда выходила каждая из них, отсюда специфическая обстановка Войны в Заливе в «Только ты», ссылки на «Секретные материалы» (The X-Files) и шквал научно-фантастических фильмов в «Джонни и бомба». В то время как место действия делает истории правдоподобными, оно позволяет быстро датировать книги. Видеоигры в «Только ты можешь спасти человечество» способны вызвать недоумение у подростка двадцать первого века. (Рычаги управления? Диски? Руководство? Даже мысль о покупке игр в магазинах становится архаичной в век загрузок и микроплатежей.) Как и ссылки на поп-культуру, например плакат к «Чужому 3» (Alien 3) у Кирсти, прозвище Сигурни или упоминание о «Неистовом Нормане» [175] Прозвище, которое получил генерал Норман Шварцкопф, командовавший объединенными силами союзников во время войны в Персидском заливе. Предположительно именно он входил в комнаты с неожиданным энтузиазмом. ( Примеч. авт .) . Еще больше привязан к определенному времени сленг, который используют дети; «йо», «крутой» и «плохой парень» звучат безнадежно вышедшими из моды всего через несколько лет, хотя мысль о подростках, отчаянно пытающихся пользоваться модными словечками, вероятно, никогда не устареет.