Марк Берроуз - Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира [litres с оптимизированными иллюстрациями]

В том же году за «Пирамидами» последовала «Стража! Стража!» – книга, что стоит рядом с «Вещими сестричками» как одна из сильнейших в серии, знаменует еще одну веху. «Стража! Стража!» и «Вещие сестрички» можно считать романами-спутниками. Действие в обоих происходит в одном и том же месте, соответственно, в сельском королевстве Ланкр и расползшейся вонючей столице Анк-Морпорк, обе тихо разрушают ожидания читателя, привлекая на сцену статистов. «Стража! Стража!» в этом смысле еще более откровенна, она посвящена безликим друзьям, чья единственная работа состоит в том, чтобы быть убитыми героем любой книги или фильма, когда он пытается добраться до злодея. Однако далее происходит тонкое изменение наших ожиданий – казалось, даже сам Пратчетт не ожидал, что они произойдут.

История рассказывает о Моркоу, молодом человеке с пропорциями Адониса, воспитанном гномами в горах, который приходит в город в поисках своей судьбы, с мечом, никогда не требующим заточки, и харизмой, способной озарить небо. У него на лице словно выведено жирными черными чернилами: «истинный наследник трона». Пратчетт собирался сделать Моркоу главным героем – он наделен такой невероятной, яркой привлекательностью, что она заворожила даже его создателя. Однако автор сам наступил на грабли: он придумал Сэма Ваймса.

Ваймс, как Матушка и Ринсвинд, это персонаж, который вырос из потребности Пратчетта перенести свою личность на страницы книги. Ваймс – проявление пылающего гнева автора, он питается глубоким ощущением несправедливости, которое Пратчетту до настоящего момента удавалось держать под крышкой. Персонаж полон недостатков. Он пьяница, бездарно проводящий свою жизнь, и, несмотря на острый ум, у него выработалась привычка говорить правду властям предержащим, что не позволяет ему подняться выше самой нежелательной должности – капитана ночной стражи. Ваймс растет, развивается, и, если такое возможно, его еще больше переполняет ярость, и со временем постепенно становится самым любимым персонажем Пратчетта, к которому он возвращается чаще, чем ко всем остальным. В романе «Стража! Стража!» его гнев еще недостаточно заточен, но даже в таком виде Ваймс с самого начала представляет собой грозное создание, и по мере того как история движется вперед, читатель начинает понимать, кто центральный персонаж книги.

В романе «Стража! Стража!» убогий, запущенный город Анк-Морпорк, как и Ланкр, становится персонажем повествования. Отвратительная грязь средневековых улиц и соломенных крыш, которую Пратчетт описал в «Цвете волшебства», заменила привычные фэнтезийные города. Но в «Стража! Стража!» он постепенно становится похож на настоящее поселение, вышедшее из Средних веков и напоминающее Лондон эпохи Возрождения или Бухарест, объединенный с Нью-Йорком девятнадцатого века, где царит беззаконие. Анк-Морпорк обладает внутренней логикой гильдий, храмов, волшебников и группировок, делающих его похожим на настоящий живой город и превосходный фон для сюжета, частично представляющего собой пародию на охоту на дракона и крутой криминальный триллер.

Кроме того, книга представляет нам еще пару величайших комических персонажей Пратчетта – дуэт сержанта Колона и капрала «Шнобби» Шноббса, двух ленивых, простых стражников, которые частенько прячутся от ветра, чтобы покурить и обсудить последние слухи. Очевидно, это дань уважения фильму Акиры Куросавы 1958 года «Три негодяя в скрытой крепости», где внимание концентрируется на двух неуклюжих идиотах, в то время как вокруг них разворачиваются эпические события [163]. Шнобби и Колон ведут себя как греческий хор, хотя никогда не обращаются непосредственно к аудитории. Они просто люди на улице или в пивной и являются источником лучших шуток в книге.

Наконец, «Стража! Стража!» добавляет третью запатентованную Пратчеттом технику к «лимонному шербету» и «сигаретам» – «фиггины». Этим словом Терри обозначал шутку, которая появляется несколько раз в книге, и на ее базе в «Стража! Стража!» персонаж угрожает кому-то тем, что поджарит его фиггины. Позднее мы узнаем, что фиггин – это такой пирожок. Фраза появляется несколько раз, чтобы с самыми разными целями напугать людей. Техника «фиггинов» использована почти во всех романах Плоского мира.

Плоский мир существовал уже семь лет – насчитывал столько же книг – и превратил Пратчетта в одного из самых популярных писателей. Для многих литературных франшиз семь – это серьезное число, но Пратчетт только начинал. В свет выйдет еще тридцать четыре романа в цикле «Плоский мир». Пратчетту потребовалось семь книг, чтобы развить серию в нечто большее, чем фэнтезийная пародия, и куда более интересное. Каждый из первых романов, за исключением, быть может, «Посоха и шляпы», добавляет новый кирпичик к сооружению, еще один цвет в палитру, по мере того как Плоский мир становится зеркалом нашего. Пратчетту еще предстояло вырасти как писателю, и пройдет некоторое время, прежде чем он завоюет молодежную аудиторию, и в первую очередь женщин, но версия Плоского мира, которую мы находим в «Стража! Стража!», стала шаблоном для следующего десятилетия серии. Все встало на свои места, позволяя Пратчетту навещать Ринсвинда, Ведьм, Смерть и Городскую стражу в следующих романах, где периодически появлялись новые персонажи. Далеко за улицами Анк-Морпорка и Ланкра продолжает плыть черепаха, но для персонажей и поклонников это становится все менее и менее существенным. Плоский мир перестал быть платформой для пародии; он превратился в место, где все работает.

Впрочем, не всех это радовало. Пратчетт часто повторял, что скорее покончит с собой, чем будет продолжать писать новые версии «Безумной звезды», что совсем не понравилось самой активной части фэндома Плоского мира, тем, кто предпочитал простые и традиционные фэнтезийные истории. Несколько критиков из мира НФ выражали тревогу вместе с Джоном Клютом из Interzone, хотя он стал лучше относиться к Пратчетту после того, как посмеялся над читателями Плоского мира в обзоре «Творцов заклинаний» для Observer. Его встревожили слова о тьме внутри каждого человека, произнесенные лордом Витинари в романе «Стража! Стража!». По его мнению, они относятся к той категории вещей, которые «чересчур близко подходят к уничтожению комического пульса Плоского мира», и предположил, что серии необходим отдых, пока она не стала слишком серьезной для собственного блага. Это любопытный отрывок, и его следует выделить, ведь он один из самых сильных в книге и, возможно, лучше всего раскрывает собственную философию Пратчетта. Клют не о том беспокоился. Для того чтобы выжить, Плоскому миру следовало вырасти, и еще в большей степени отражать взгляды своего автора. Если бы Пратчетт продолжал штамповать такие книги, как «Безумная звезда», едва ли он смог бы насладиться долголетием серии.