Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

На Эбби-роуд, во время записи «The Piper at the Gates of Dawn». Микрофон на вид старомодный, но прочный, надежный и очень качественный, как и вообще всё в студиях EMI, включая сотрудников…

Вслед за пышным празднованием подписания контракта с EMI пришло время спуститься на землю и приступить к серьезной работе. В отличие от многих других групп, мы не выплатили музыкальные долги. По сути, мы толком не сделали первый взнос. У нас не было изнурительных гастролей, мы не играли целый год в клубах на Репербане. Всю осень 1966 года наши выступления проходили на нескольких любимых концертных площадках и в окружении вполне преданной нам аудитории. Нам еще только предстояло столкнуться с неведомыми цивилизациями, что таились за пределами психоделической деревни.

Транспорт был (и, пожалуй, до сих пор остается) главной проблемой для новых групп. Одалживая родительский автомобиль, проблему не решишь, особенно учитывая, что он немедленно теряет в цене, если заталкивать в маленький салон барабанную установку и остальных членов группы. Приобретение фургона обходилось дорого и не приносило того удовольствия, с которым можно метнуть всю стипендию на новую гитару или басовый барабан. Можно было выступать с сомнительным набором отнюдь не идеальной или взятой напрокат аппаратуры, однако группе (с кучей оборудования, которая только росла) по-прежнему требовалось добраться до места выступления, а затем благополучно вернуться домой.

До сделки с EMI путешествия за пределы Лондона обычно ограничивались возможностями нашего фургона марки «бедфорд». Мы стали гордыми владельцами этого транспортного средства еще во времена Tea Set , когда однажды поздним субботним вечером приобрели его за двадцать фунтов стерлингов на развале торговца автомобилями. Торговец не верил своей удаче – фургон, скорее всего, уже дожидался очереди на свалку. В остром приступе щедрости торговец посулил продать фургон «с обувкой и потрохами», что на его языке означало свежий комплект шин и уплату налога на транспортное средство. «Бедфорд» оказался невероятно медлителен (его запросто обогнал бы мой старый «корешок»); низкую скорость затмевала лишь его ненадежность.

Дополнительная проблема возникла, когда внезапно исчезла наша аппаратура. Рик обычно зарабатывал лишнюю пятерку, после концертов выгружая оборудование у конторы Blackhill , но как-то раз пренебрег своими обязанностями после особенно припозднившегося концерта и просто бросил фургон на остаток ночи в Риджентс-парке. К утру все дорогое переносное снаряжение вроде усилителя (который нам купил Эндрю Кинг) и гитар оказалось кем-то незаконно присвоено. У менеджмента не осталось никаких средств, ни один благотворитель нас не поддержал, так что я ответственно заявляю для потомков: моя матушка, вечная ей благодарность, ссудила нам двести фунтов на замену наиболее важных элементов. Рик порой страдал от уколов вины за этот инцидент, но никакого возмещения так никому ни разу и не предложил.

Вскоре после сделки с EMI мы купили «форд-транзит» – серьезный символ статуса, что-то вроде «роллс-ройса» для транспортировки рок-групп. К тому времени приличный фургон был нам нужен позарез, поскольку наш агент Брайан Моррисон, проявивший такую прыть в сделке с EMI, наконец-то обеспечил нам достаточный фронт работ. Наша первая встреча с Брайаном произошла во время репетиционной сессии для «Arnold Layne» в студии Sound Techniques . Питер и Эндрю предупредили, чтобы мы готовились к визиту некоего тяжеловеса музыкальной индустрии, и его прибытия мы ожидали не без трепета. Наконец дверь студии распахнулась, и перед нами предстали Брайан и два его помощника. Эти три персонажа явно были скорее частью лондонского преступного подземелья, нежели андерграундного подполья. Вместо клешей и кафтанов – итальянские костюмы и пальто из верблюжьей шерсти с бархатными воротниками. Держа руки в карманах, это трио сосредоточило на нас бесстрастные взгляды – и увиденное их явно не впечатлило.

Прикидывая, кому довериться, Эндрю и Питер переговорили с немалым числом агентств, включая солидное агентство Ноэла Гея на Денмарк-стрит, где все сотрудники одевались в визитки. Там, однако, запросили пятнадцать процентов за то, чтобы нас представлять, тогда как Брайан был согласен на десять. Он и получил работу.

Брайан Моррисон в Abbey Road Studios . На заднем плане – ювелир Мик Миллиган, бойфренд Джун Чайлд. Мик – создатель элегантного аэроплана, который держит девочка на памятной обложке единственного альбома супергруппы Blind Faith (Эрик Клэптон, Джинджер Бейкер, Рик Греч и Стив Уинвуд).

Хотя гардероб Брайана выдавал в нем стажера у продавца автомобилей, на самом деле он посещал Центральное художественное училище. Его контора начала с менеджмента группы The Pretty Things – куда входили еще двое учеников художественного училища, Дик Тейлор (он участвовал и в ранних The Rolling Stones ) и Фил Мэй, – а затем расширилась, когда Брайан занялся издательской и агентской работой. К тому времени, как к нему присоединились мы, у Брайана уже набрался существенный список артистов, в том числе The Aynsley Dunbar Retailiation и Herbie Goins & The Night-Timers . Позднее он добавил к этому списку всех артистов Blackhill , включая Fairport Convention, The Incredible String Band, Edgar Broughton Band, Tyrannosaurus Rex и Tomorrow со Стивом Хау, впоследствии гитаристом группы Yes .

У Брайана была подходящая для музыкального бизнеса контора в доме номер 142 по Чаринг-Кросс-роуд – в районе, где сплошь занимались музыкальным бизнесом, – над круглосуточным клубом-распивочной (заведением, задуманным, чтобы обойти тогдашние драконовские английские законы лицензирования спиртного). По-моему, она обходилась ему в каких-то восемь фунтов в неделю. Наружные стены здания были покрыты граффити, выражающими вечную любовь к тому или иному участнику (или ко всем сразу) The Pretty Things , а внутри вечно царила суматоха. Брайан сэкономил на внутренней связи и орал на секретаршу через перегородку своего кабинета. Там вообще все орали – либо в телефоны, либо друг на друга. Этот крик разительно отличался от вежливого, великосветского мира Blackhill , одетого в кафтаны и благоухающего маслом пачулей.

Наши ранние рекламные фотографии Blackhill заказала фотографу Колину Прайму. Фотосессия проходила в лондонском Раскин-парке, возле Денмарк-Хилл. Еще один снимок, сделанный в тот день, – где мы машем руками – Сид использовал как основу для своей иллюстрации на обороте конверта «The Piper at the Gates of Dawn».