Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Некоторые концерты, впрочем, весьма памятны. Довольно типичен был наш шотландский тур 1967 года. Он состоял всего из пяти концертов, и первые два мы дали в Элгине и Нэрне на севере Шотландии, где наше наглое английское вторжение было энергично отвергнуто. В местной газете о нас писали на той же полосе, что и о местном конкурсе на лучший фруктовый кекс, а типичным отзывом публики о нашей работе было: «Та я те в ванне лучше спою, чем эти английские пижоны, прикинь».

Ближе к дому прием был немногим теплее. В «Калифорния боллрум» в Данстебле публика могла на славу демонстрировать неодобрение, выливая выпивку с балкона над сценой прямо на головы членов группы. Как впоследствии философски заметил Роджер, «вряд ли им совсем не понравилось – стаканы же они оставили при себе». А вот на концерте в пивной «Фезерс», что в Илинге, Роджер получил прямое попадание в лоб старым медным пенсом – довольно весомым метательным снарядом. Я это хорошо запомнил, потому что до конца выступления Роджер искал того малого, который швырнул монету. Нам повезло, что Роджер так его и не нашел, – друганы у преступника наверняка были многочисленнее и здоровее, чем у нас. Скорее всего, тем наши страдания не ограничились бы, если бы один искренне преданный нам фанат громко и весьма опрометчиво не похвалил наши таланты. Это дало толпе куда более легкую добычу, и она, забыв про нас, накинулась на него.

Состоялось также незабываемое выступление на острове Мэн во время шотландского двухнедельного праздника – четырнадцати дней в июле, посвященных всем уроженцам Глазго, которые стекались туда серьезно поразвлечься. Сцена на тамошней концертной площадке находилась высоко над танцполом, чтобы даже самый высокий кельт не тянул лапы и не стаскивал музыкантов вниз, в общую толпу. Промоутер уныло отметил, что, по опыту, лучше всего продолжать играть, что бы ни творилось в зале, включить свет поярче, а про наше световое шоу забыть. Лучше бы мы прислушались. Впрочем, его советы оказались сущей ерундой на фоне зловещих знамений, которые не замедлили появиться, едва я сел за барабаны. В глаза мне бросилась лужица крови на том самом месте, где всего несколько минут назад сидел барабанщик предыдущей группы. Очевидно, он кого-то разочаровал и получил удар прямой наводкой.

Когда мы заиграли и свет потускнел, публика от удивления даже примолкла. Поначалу мы решили, что их внимание привлекли музыка и наше световое шоу, однако зловещий рокот вскоре оповестил, насколько мы ошибались. На самом деле темнота дала кельтам возможность в безумной ярости обрушиться друг на друга. Последовав совету промоутера, мы выполнили условия контракта, и под психоделическое музыкальное сопровождение веселящиеся шотландцы с ревом и грохотом радостно вышибали друг из друга дух. Как любил объявлять наш добрый приятель Рон Гисин, «следующий танец – махач».

Перемещать наш фургон «транзит» на датский паром надлежало со всей возможной деликатностью. После того как «Форд» вывел «транзит» на рынок в октябре 1965 года, фургон был в таком почете, что воры, бывало, сбрасывали аппаратуру, но угоняли авто. У «транзита» были трехлитровый двигатель, задняя передача и модифицированный кузов, который позволял всю установку загрузить в заднее отделение, а гастрольный менеджер, осветитель и четыре члена группы путешествовали спереди – в ощутимой тесноте, зато первым классом.

Странно, однако подобные эксперименты не убили нашего энтузиазма. От чистого ужаса некоторых концертов, где нас поливали оскорблениями, дух группы лишь укрепился, как у прошедшего боевое крещение взвода. В порядке катартической терапии нам даже удавалось посмеяться по дороге домой, убеждая себя в том, что следующий концерт будет намного лучше.

В подобных танцевальных залах мы часто сталкивались с одной технической проблемой. Благодаря «Субботнему вечеру в „Палладиуме“» в моду вошли вращающиеся сцены – весьма продвинутый способ смены действия на протяжении вечера. Но количество нашей звуковой аппаратуры и светового оборудования росло, и вращающаяся сцена всякий раз неуклонно погружалась в хаос. Провода динамиков натягивались до точки разрыва, и шаткие башни аппаратуры рушились на пол. Посреди этого римейка последнего дня Помпеев, пока вокруг нас падали колонки, гастрольная бригада лихорадочно карабкалась на сцену и опять втыкала провода куда следует. После финального поворота, когда сцена вздрагивала и замирала, члены группы, храбро стоявшие по местам на протяжении всего действа, уже походили на команду «Звездного пути», попавшую под обстрел из орудий клингонского линкора.

Теперь у нас завелось некоторое подобие гастрольной бригады, но, когда требовались «роуди», которые будут таскать наше оборудование, мы не брезговали перебежчиками из других групп. Один раз мы наивно решили, что работник, прибывший к нам после сотрудничества с группой Cream , должен быть просто колоссальным. Нам, однако, не пришло в голову спросить рекомендации. На деле этот «роуди» ушел из Cream , потому что на одном концерте оказался совершенно не способен (ввиду тяжкого похмелья) расставить аппаратуру. Вместе с напарником он подкрался к дому менеджера, бросил ключи от фургона в почтовый ящик и сгинул в ночи. Вовремя добираться на наши концерты ему удавалось, но совершенно поразительное расхождение в показаниях счетчика пробега и счетов за горючее, которые он предъявлял, – очевидно, по дороге из Лондона в Брайтон он заворачивал на Балканы – привело к тому, что в один прекрасный день мы решительно указали ему на дверь.

Следующий преуспел немногим больше. Он в конечном итоге вынужден был уйти, когда мы выяснили, почему у него вечно проблемы с нашими динамиками WEM. Мы провернули спонсорскую сделку с Watkins Electric Music («Вот те на! Да это же WEM!»), однако ни мы, ни сам Чарли Уоткинс никак не могли понять, почему наши динамики отказывают столь часто и столь фатально. В конце концов мы обнаружили, что наш не слишком преданный сотрудник аккуратно заменяет новые диффузоры старыми, полетевшими, а затем отправляется в Вест-Энд и там продает новые динамики в магазины электротоваров на Лайл-стрит. Неудивительно, что у нас был уникальный саунд.

Учитывая непредсказуемые свойства гастрольной бригады, от всех, кто был связан с Blackhill (группы, менеджмента и вспомогательного персонала), требовалось впрягаться и отрабатывать удлиненный рабочий день. Скажем, кое-как сколоченная бригада ранним вечером отправлялась в Норфолк, а затем перекантовывала аппаратуру в Лондон к концерту в клубе «UFO» в два часа ночи. Впрочем, в конечном итоге гастрольная бригада все-таки стала организованнее, особенно когда к нам пришел Питер Уинн Уиллсон.