Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Когда партии ударных были готовы, меня отпустили в Ле-Ман. Я отдал Роджеру на хранение свои золотые часы «Ролекс», презент от фирмы EMI за десять лет не столь уж тяжкого труда (Роджер мне их потом вернул), и мы со Стивом махнули на уик-энд поучаствовать в гонках. На самом деле вышло нешуточное приключение. Это был мой первый реальный опыт автогонок, и так уж получилось, что в тему я погрузился сразу на глубину капитана Немо. Несколькими месяцами ранее я сумел пройти краткие тестовые гонки на двухлитровой «лоле» с гоночной командой Дорсета, но еще никогда мне не доводилось развивать таких скоростей, как на пятимильной прямой Мюльсанн, и участвовать в ночных гонках. Это было восхитительно – мчишься со скоростью под 200 миль в час, а затем тебя обходит «порше», который делает на 40 миль в час больше.

Тот факт, что некоторые мои конкуренты были чемпионами автогонок мирового класса, только прибавлял полезного опыта, а паддок стал гоночным эквивалентом закулисья в Вудстоке. Ле-Ман – замечательная гонка, у любителей почти не осталось других возможностей соревноваться с большими мастерами и при этом надеяться на приз. «Лола» шла безупречно, и испугался я только один раз, во время квалификации, когда слишком высоко высунулся над ветровым стеклом. Шлем попал в воздушный поток, и на секунду мне показалось, что голова сейчас слетит с плеч. К счастью, единственным последствием оказалась недельная боль в шее. Мы не только сумели финишировать – что само по себе считается достижением, – но также добились второго места в своем классе и выиграли по качеству. «Феррари» Стива был на несколько мест впереди. Несомненно, эта гонка стала лучшей формой восстановления сил перед возвращением в Бер-лез-Альп.

Первое отделение уже прошло где-то на две трети, строительные работы идут вовсю. Каждый вечер наша бригада умудрялась достраивать стену примерно за 90 секунд эталонного времени. Мы кое-где раздували музыку, чтобы укладка последнего кирпича совпадала с последней строчкой «Goodbye Cruel World», финальной песни первого отделения.

Меня отпустили с легким сердцем, а вот Рику повезло меньше. Однажды летом, вскоре после Ле-Мана, Дик Эшер из Sony/CBS предложил нам сделку, суля увеличить зарабатываемый нами процент, если мы к концу года сможем выдать законченный альбом. Роджер после консультации с Бобом быстренько все подсчитал и заявил, что это вполне возможно. Решили использовать другую студию милях в пятидесяти от Super Bear под названием Miraval . Владел ею джазовый пианист Жак Лусье, а располагалась она в псевдозамке. Помимо всего прочего, там можно было нырять с крепостных стен и купаться во рву. Все студии трубят о своих уникальных предложениях, но Miraval не переплюнут никакие джакузи. Записывались мы в обеих студиях, причем Бобу приходилось постоянно курсировать туда-сюда. И мало ему было физической дистанции – еще приходилось наводить мосты через ширящуюся пропасть между Дэвидом и Роджером. Невесть как ему удалось не только справиться с этой задачей, но и заставить их обоих работать по максимуму.

Клавишные партии, однако, еще только предстояло записать. Чтобы успеть к назначенной дате выхода альбома, Рик должен был сократить свой летний отпуск – другого выхода не было. Ранее мы договорились записываться всю весну и начало лета, а затем отдохнуть. Партии ударных мы записали быстро, и у меня проблем не было. Но, узнав от Стива, что клавишные придется записывать в летние каникулы, Рик категорически отказался. Это известие передали Роджеру, и он пришел в ярость. Роджер считал, что тянет колоссальный объем работы, а Рик не желает и пальцем шевельнуть, чтобы помочь.

Ситуацию усугубило то, что Рик хотел стать продюсером «The Wall» (как будто у нас их и без него было мало), и Роджер сказал, что это можно, если Рик готов вносить существенный вклад. Увы, вклад Рика состоял в том, чтобы просто торчать на сессиях в роли «продюсера» и не делать ничего. Боба это тоже не устраивало – он считал, что у этого бульона и так слишком много поваров, поэтому Рика от продюсерских обязанностей освободили. Боб тем не менее вызвался помочь ему с клавишными партиями, но Роджера постоянно не удовлетворяло исполнение Рика.

В конце концов ниточка, которая лет пятнадцать связывала Рика и Роджера, порвалась, и Рик пал. Довольный Стив путешествовал в Америку на «Куин Элизабет 2», когда Роджер позвонил ему и велел удалить Рика из группы к прибытию Роджера в Лос-Анджелес, где должен был микшироваться альбом. Рик, заявил Роджер, может остаться платным исполнителем на шоу «The Wall», но после этого он больше не будет членом группы. А если нет, Роджер угрожал покончить со всем предприятием. Смахивал он при этом на безумца, который целится себе в голову из пистолета.

Но Рик не развязал войну – он уступил, причем, может статься, с облегчением. Я думаю, тут сыграли роль многие факторы. Рика отстранили от продюсерских обязанностей, ему даже при участии Боба не давались клавишные партии, которые удовлетворили бы Роджера, а вдобавок его брак с Джульетт терпел крах, и, как и все мы, он тревожился о финансовых последствиях, которые ждали нас, если мы не закончим альбом. Как выяснилось впоследствии, уход был Рику на руку: как оплачиваемый исполнитель на «The Wall», из всех нас только он зарабатывал на живых шоу. Мы трое лишь делили убытки…

Я по-прежнему не в состоянии нормально описать некоторые события того периода. Роджер тогда, пожалуй, оставался моим ближайшим другом, и нам приятно было общаться. Однако наша дружба становилась все напряженнее по мере того, как Роджер силился преобразовать вроде бы демократическую группу в коллектив с одним лидером.

После окончания записи все операции были перенесены в Лос-Анджелес для фазы микширования. Оркестровку сочинил композитор и аранжировщик Майкл Кеймен, и он же выступал дирижером. Привлек его Боб Эзрин, и Майкл записал аранжировки на студиях CBS в Нью-Йорке, а с группой встретился только под конец. На автостоянке возле компании Producer’s Workshop в Лос-Анджелесе, где шло микширование, мы записали различные эффекты, включая визг шин для композиции «Run Like Hell» – тогда Фил Тейлор на бешеной скорости носился кругами по автостоянке в фургоне «форд-ЛТД», а внутри во всю глотку орал Роджер.

Тем временем в «Британия-роу» Ник Гриффитс получил длинный список других звуковых эффектов, которые его попросили собрать, – от хора персонала «Британия-роу», распевающего «Tear down the wall!» [29] «Разрушай стену!» (англ.) , до грохота, с которым бьются целые тележки фаянсовой посуды. Ради одного эффекта Ник целую неделю разъезжал по стране, записывая подрывы зданий. К его немалому разочарованию, компании по сносу уже так насобачились, что рушили громадные здания малыми объемами взрывчатки, заложенной в слабые точки, получалось не очень шумно, и записывать было нечего. В разгар этого процесса в два часа ночи по лондонскому времени ему позвонили из Штатов. На проводе были Роджер с Бобом, и Ник перепугался, что напортачил с эффектами. Однако Роджер с Бобом всего лишь хотели узнать, не сможет ли он записать, как двое-трое ребятишек трогательно распевают фрагмент из «Another Brick in the Wall». «Конечно», – сказал Ник, но тут же припомнил свой любимый альбом Тодда Рандгрена, где на каждом из стереоканалов пел целый зал. Ник предложил записать детский хор. Ладно, сказали ему, но трех ребятишек тоже запиши.