Лариса Богораз - Сны памяти

Детей от первой жены у деда было четверо. Папе было два года, когда умерла его мать, и дедушка женился на вдове с ребенком. Папа очень любил свою мачеху, называл ее «тетушка»; смутно вспоминаю ее имя, кажется, Голда.

Дедушка считал себя большим знатоком законов и мечтал о том, чтобы выступить настоящим адвокатом в настоящем суде; всего несколько раз ему выпадала такая удача, и тогда он несколько дней и ночей готовил свою речь, репетировал ее дома вслух, а в суде неизменно проваливался — может быть, от волнения.

Насколько я знаю, у папы был младший брат Борис. Близких контактов с его семьей у нас не было — иногда он с женой Лией приезжал из Донбасса к нам на праздники. Он был самоучка, инженер-металлург, изобретатель. Одно из его изобретений — способ изготовления изложниц — форм для разлива горячего металла из доменных печей — было внедрено в производство. Но почему-то в семье его считали неудачником. Может быть, неудачником он считал себя сам, а вслед за ним и вся его родня. Дело в том, что дядя Борис был классический графоман, всю жизнь мечтал где-нибудь, хоть в стенгазете, опубликовать свои стихи, но это ему не удавалось. А когда у папы появилась жена — поэтесса, моя мачеха Алла Олсуфьева, дядя одолевал ее своим творчеством. Не встретив с ее стороны сочувствия, совсем загрустил и отдалился от нас еще больше. Папа пытался его уговорить, что в наше отнюдь не гуманитарное время изложницы куда ценнее, чем стихи. Мол, в лагере изобретателю-технарю еще может и повезти в получении блатной работенки, а поэту дальше, чем в ассенизаторы не продвинуться. Дядя Борис умер в Донецке в конце 60-х годов, почти одновременно с ним умерла и его жена.

Незадолго до своей смерти папа как-то мельком упомянул, что его отец, т. е., дедушка Аарон еще до папиной мамы был женат первым браком и имел детей — сыновей, много старших, чем папа. Эта первая семья жила где-то в Крыму — у меня нет уверенности, что я сейчас не пересказываю очередную богоразовскую легенду.

Папина родная старшая сестра Роза была, по слухам, очень красивой женщиной. Она вышла замуж за киевского фармацевта и жила с ним и с ребенком в Киеве. В начале революции ее муж умер от тифа, а она покончила с собой, оставив сиротой сына Эмиля, который воспитывался в детском приюте. Эмиль стал инженером-строителем, в свои 81 год был неизменно деятелен, бодр и оптимистичен, полон творческих замыслов, изобретал новые методы строительства — специально для Средней Азии, написал об этом некое пособие, но издать его не успел.

Другая папина сестра (я не знаю ее настоящего имени, даже папа помнил только, что в детстве ее называли Кока), всю жизнь прожила под партийной кличкой Елена Николаевна; конечно, никакая она не Елена и тем более не Николаевна. В ранней юности она уехала из Овруча в Петербург, училась на акушерских курсах. Там она сблизилась с большевистским подпольем, стала членом большевистской партии, была хозяйкой конспиративной квартиры, (была еще и другая Сулимова, об этом я прочитала в БСЭ — Мария Леонтьевна Сулимова, 1881–1969, член КПСС с 1905 г., возможно, другая жена Д.Е, тоже хозяйка конспиративной квартиры в Петербурге в 1917 г.). Тогда же Елена Николаевна вышла замуж за Д. Е. Сулимова (1890–1937), рабочего-революционера с Урала. В 1930-м г. Данила Егорович Сулимов стал председателем Совнаркома РСФСР. Их обоих арестовали в 37-м году, сам Сулимов погиб в тюрьме — вероятно, был забит на допросе или расстрелян, во всяком случае, в лагеря он так и не попал.

Глубокоуважаемая Катарина!

Вы не ошибаетесь: Владимир Германович Богораз — действительно, мой относительно близкий родственник. Он — двоюродный брат моего покойного отца, Иосифа Ароновича Богораза, стало быть, мне он приходится двоюродным дядей. Мой дедушка, Аарон Богораз, был родным братом отца Владимира Германовича. Но, к сожалению, я почти ничего не знаю об этом своем дяде, кроме самого факта его существования. Думаю, что поскольку Владимир Германович — объект Вашего научного исследования, Вы знаете о нем гораздо больше, чем я. Некоторые мелкие детали его биографии известны мне только со слов отца, который тоже знал о нем не очень много: семьи отца Владимира Германовича и моего дедушки были совсем не близки, возможно, из-за различий в социальном положении. По-моему, отец даже в детстве и юности не виделся со своим кузеном, хотя они и жили в одном городе, в Овруче — это недалеко от Киева. Пожалуй, сказать, что они оба жили в Овруче, тоже будет некоторым преувеличением, так как Владимир Германович был значительно старше моего отца и, видимо, рано уехал из Овруча в какой-нибудь университетский город, скорее всего, в Петербург. Его отец, достаточно богатый (по местечковым масштабам) человек, принял крещение сам (таким образом, вероятно, его еврейское имя было вовсе не Герман). И крестил своих сыновей для того, чтобы они могли получить хорошее образование. Владимира Германовича до крещения звали Натан, и в память о своем еврейском происхождении он впоследствии взял псевдоним: Тан-Богораз. У него было несколько братьев, один из них стал в советское время очень крупным хирургом, и во время Отечественной войны получил Сталинскую премию за разработку новых методик в хирургии. До войны он жил и работал в Ростове-на-Дону, во время войны переехал в Москву, здесь был ведущим хирургом в 1-й градской больнице. Николай Германович (кажется, так его звали после крещения) известен также тем, что в результате дорожной катастрофы потерял обе ноги и многочасовые операции проводил, стоя на протезах. Из области мифов о нем: говорят, что, попав в катастрофу, он лично руководил ампутацией своих ног. Впрочем, скорее всего, это не миф, а правда. Эту историю я слышала от многих знавших его людей, и ростовчан, и раненых, которым довелось попасть к нему на операцию. У него была семья, но никого из его семьи я не знала, как и из семьи Владимира Германовича. Самих моих дядей я ни разу в жизни не видела. Владимир Германович умер году в 1935-м — 36-м и похоронен в Ленинграде. Вот эти детали можно установить, обратившись к сотрудникам Петербургского университета или Музея истории религии и атеизма, им же и основанного.

Николай Германович вскоре после войны умер в Москве, здесь же был похоронен, я видела его могилу и памятник на кладбище.

Говорят, что в этой семье был еще один брат. Увлекшись марксизмом, он взял псевдоним Федосеев, жил где-то в Поволжье и будто бы был одним из революционных учителей Владимира Ульянова (впоследствии Ленина). Был арестован и сослан в Сибирь и там покончил с собой из-за какого-то партийного недоразумения. О Федосееве-Богоразе я слышала году в 50-е годы от какого-то советского журналиста, который написал брошюру о марксистских кружках в Поволжье, приобщивших Ленина к марксизму. Этот журналист отыскал меня, показывал мне фотографию Федосеева и уверял что между мной и этим чрезвычайно заросшим волосами человеком находит фамильное сходство. Я тогда этим нисколько не заинтересовалась, так как к тому времени уже весьма негативно относилась к ленинизму, да, пожалуй, и к марксизму и даже испытывала что-то вроде стыда за причастность моей родни к идеологическим корням ленинизма. Потом, когда я сама была в ссылке в Иркутской области, я прочитала в иркутской газете статью о Федосееве-Богоразе, вероятно, это было в юбилейный, 1971-й год.