Дженнифер Бернс - Айн Рэнд. Эгоизм для победителей [litres]

Как и большинство книг Рэнд, «Добродетель эгоизма» раскупали быстро, так что продажи четырёх изданий за первые четыре месяца перевалили за 400 тыс. экземпляров. Кроме того, она сильно повлияла на публичный имидж Рэнд. По предложению Роберта Гессена, члена «Коллектива», работавшего в сфере книжной торговли, книгу снабдили небольшой отрывной карточкой, которую читатель мог отправить автору, чтобы получить больше информации о философии Рэнд. Читатели, которых заинтересовали её идеи, обнаруживали целую объективистскую вселенную, полную основополагающих текстов, знаменитостей и возможностей для дальнейшего изучения. Даже те, кто не отправлял эту карточку, теперь знали, что существует движение, центром которого являлась Рэнд [449].

Взятое вместе желание NBI и Рэнд принимать непосредственное участие в актуальных событиях предлагало правому крылу новый путь развития. В 1955 г. National Review Уильяма Ф. Бакли объединял ряд соперничавших друг с другом идей, смешивая либертарианство, религиозный традиционализм и антикоммунизм в одну систему убеждений, названную им «американский консерватизм». Бакли почти целое десятилетие был своего рода монополистом правого дискурса, утверждая, что его синтез – единственный подходящий и действенный метод противостояния либеральному порядку. Теперь же он столкнулся с ощутимой преградой в виде Рэнд. После издания «Атланта» Рэнд начала воспринимать себя философом-абстракционистом, который может принести пользу человеческому знанию. Но свой след в истории она оставит именно как политический философ.

К середине 1960-х гг. популярность среди молодых консерваторов, нескрываемая поддержка Голдуотера, а также длительная актуальность книг вывели Рэнд на новый уровень привлекательности в основных культурных течениях. Когда произошёл общественный резонанс в связи с «Великим обществом» Линдона Джонсона и войны во Вьетнаме, идеи Рэнд начали казаться более релевантными и убедительными. В 1967 г. она приняла участие в ток-шоу Tonight Show Джонни Карсона три раза за пять месяцев. Каждый раз, когда Рэнд объясняла Карсону основы своей философии, публика реагировала так хорошо, что её приглашали вновь [450]. Тед Тёрнер, тогда ещё малоизвестный медиамагнат, заплатил из собственного кармана за печать 248 билбордов на Юге с простыми надписями: «Кто такой Джон Голт?» [451]. Спустя 10 лет после выхода романа «Атлант расправил плечи» Рэнд была на пике своей славы.

С успехом пришли и новые трудности. Больше всего беспокоили её отношения с Нейтаном. Рэнд открыто и многократно называла его своим интеллектуальным наследником. «Атланта» она посвятила ему (и Фрэнку), сделав так, чтобы его имя в умах общественности стало ассоциироваться с объективизмом, а также он был её бизнес-партнёром. Институт Натаниэля Брэндена расцвёл до национальных масштабов, с более чем 35 тыс. студентов в год, обучавшихся в более чем 50 городах [452]. Большая концентрация студентов института находилась на юге Калифорнии, в Нью-Йорке и Бостоне. В Нью-Йорке объективизм стал самостоятельной субкультурой со своими спортивными командами, вечерними кинопоказами, концертами и ежегодными вечерними приёмами. Студент NBI мог общаться, отдыхать и учиться исключительно с другими объективистами, как многие и поступали. Во главе этого общества стояли Нейтан и Айн, живые воплощения этой философии. Их связывали тысячи уз, личные и профессиональные, частные и общественные, прошлые и настоящие. Но впервые за 10 лет после того, как они стали любовниками, оба оказались как никогда далеки друг от друга.

Успех NBI вместе с известностью Рэнд превратили «Коллектив» из маленького, уютного кружка единомышленников в обожаемую, не способную избежать пристального внимания к себе ин-группу. Студенты NBI знали их всех в лицо. Нейтан был «высоким, ярким, его волосы спускались по его лбу светлыми волнами, а глаза блестели, как голубой лёд». (Меньше льстило то, что другие объективисты вспоминали его сходство с Элмером Гантри, называя «великим шоуменом» [453].) Барбара выглядела неприветливой и отстранённой. Она напоминала героинь Рэнд, с тонкими чертами лица и тусклыми светлыми волосами. Робкий и странный, Алан Гринспен иногда читал лекции из курса экономики свободного общества, а Леонард Пейкофф, витавший в тени Нейтана, преподавал историю философии.

Когда в отдалённых городах дебютировали записи курсов, Нейтан, как настоящая звезда, прибывал туда, чтобы прочитать первую лекцию. Однажды Рэнд поехала с ним в Лос-Анджелес, так количество людей, пришедших послушать курс, превысило тысячу, они заполнили несколько аудиторий. Такое турне от NBI не только вдохновляло тех, кто верил в их общее дело, но и помогало Нейтану сохранять контроль над своей огромной империей. Представители организации проходили тщательную проверку; они были официальными представителями NBI для подавляющего большинства студентов Рэнд, которые никогда не увидятся с ней или Нейтаном лично. Турне дало Нейтану возможность нанять новых людей, пообщаться с ними и понаблюдать за работой во всей стране в целом. Получая деньги от ряда студентов, слушавших курсы, представители NBI, уже будучи сторонниками объективизма, были намерены и дальше распространять идеи Рэнд [454].

Отношения в «Коллективе» теперь систематизировались резидентством и занятостью. О’Конноры и Брэндены переехали в одно и то же здание на Восточной 34-й улице, в котором также располагались офисы NBI и личный кабинет Нейтана. На Рэнд или объективистское предприятие работали многие из её близкого окружения. В дополнение к журналу NBI запустил книжную серию репродукций романтического искусства. Барбара Брэнден, исполнительный директор NBI, контролировала деятельность организации и преподавала курс эффективного мышления. Лекции приносили NBI хорошую выручку, как и подобает капиталистической организации. Клиентов для психоаналитических сеансов Нейтан и Аллан Блюменталь брали среди студентов NBI. Роберт Гессен, тогда ещё студент магистратуры исторического отделения Колумбийского университета, стал секретарём Рэнд. Члены «Коллектива» были не просто друзьями, они были соседями, и не просто соседями, а коллегами. Для большинства студентов NBI пробиться в эту компанию было невозможно.

Приглашение на субботние вечера в квартире Рэнд оставались наиболее желанными для объективистского общества. Большинство участников оригинального состава группы продолжали приходить на еженедельные собрания, а также старались всегда быть вместе на Новый год, один из самых любимых праздников Рэнд. Когда часы пробивали полночь, Рэнд демонстративно уходила с Фрэнком в спальню, откуда позже он появлялся со следами помады на лице. Рэнд была благосклонна к тем, кто добивался необычайных профессиональных успехов или обладал интеллектуальными и артистическими талантами, но «Коллектив» оставался прежде всего семейным делом. Единственными людьми извне, кто смог присоединиться к организации, были Мэри Энн Рукавина, студентка, изучавшая искусство и работавшая машинисткой Рэнд, когда та писала «Атлант расправил плечи», и её муж Чарльз Сурес. Вокруг «Коллектива» крутилось несколько непостоянных компаний и более преданных объективистов, которых время от времени приглашали на субботние собрания в квартире Рэнд или на частную вечеринку у одного из членов «Коллектива».