Дженнифер Бернс - Айн Рэнд. Эгоизм для победителей [litres]

Новичков в NBI направляли на 20-недельный курс лекций Нейтана «Основные принципы объективизма», необходимый к прохождению перед более основательным изучением предмета. Он был самым успешным из того, что мог предложить NBI, и некоторые студенты даже проходили его дважды. Большинство прослушивали курс при помощи плёночной записи, которую они получали там, где проживали, а Брэнден читал лекции в Нью-Йорке, где постоянно собирал почти 200 студентов каждый раз, когда курс начинался. Несмотря на то что Брэнден дополнял его своими теориями психологии, в основном его курс представлял собой масштабную сводку идей Рэнд, её отношения к разуму, альтруизму, экономике, искусству и сексу.

Первая лекция поместила объективизм на карту истории философии и отражала «банкротство современной культуры». Следующие две лекции носили более технический характер, повествуя о таких философских темах, как разум, абстракция, формирование концепции, идентичность и причинная обусловленность. Третья лекция была посвящена «деструктивности концепции Бога». Затем фокус смещался на правильный когнитивный процесс, смешивая философию и психологические концепции. Потом речь заходила об этике Рэнд, в том числе об экономике и капитализме. Последние лекции были направлены на изучение самостоятельных тем, таких как природа зла, искусства и секса. Рэнд сама читала лекцию о «природе и смысле искусства». На последней лекции должен был прозвучать ответ на вопрос о том, почему «люди подавляют и загоняют в глубь себя не самое плохое, а самое хорошее». После нью-йоркских лекций следовала сессия «вопрос-ответ», в которой зачастую принимала участие и Рэнд [455].

«Атлант», очевидно, взбудоражил добросердечных. Может, дело в масштабе, может, в бесстрашии, может, во взгляде на секс, а может, в антирелигиозности.

Рэнд, несомненно, оказывала огромное влияние на систему ценностей NBI. Какой бы предмет ни преподавали, лекторы NBI, по определению, были членами её внутреннего круга, которые прошли проверку и приняли её как единственного учителя. Объективистский интеллектуальный мир задумывался в качестве противопоставления тому, что Рэнд считала доминирующим методом (или его отсутствием) в университетах Америки. Она резко критиковала университеты за их противодействие системному строительству и «произвольное, бессмысленное, стихийное нагромождение образовательных курсов, отсутствие какой-либо иерархической структуры знаний, порядка, целостности или аргументации» [456]. Объектизм же, наоборот, являл собой тщательно упорядоченную систему. Новички начинали с основ и переходили к более продвинутым занятиям по мере того, как осваивали различные концепции. Особенно амбициозные студенты из Нью-Йорка и близлежащих областей могли побороться за возможность встретиться с Рэнд лично и принять участие в философской дискуссии «Коллектива».

По мере того как объективизм становился всё более популярным, Рэнд всё больше начинала думать о своём публичном образе. Сразу же после публикации «Атланта» она принималась на телевидении, в прессе и на научных симпозиумах спорить с либералами. Теперь же она отказывалась вступать с кем-либо в конфронтацию на публике, как она рассказывала одному заинтересованному лицу, потому что «гносеологическая дезинтеграция нашего времени сделала проведение дебатов невозможным» [457]. Устав от долгих лет плохого мнения о себе в обществе, в 1960-х гг. она составила специальную форму для использования в СМИ. В ней она требовала, чтобы её появление означало «серьёзное обсуждение идей» и чтобы разногласия, «если таковые будут, выражались вежливо и без перехода на личности». Рэнд настаивала на неупоминании её критиков и оставляла за собой право одобрять точную формулировку её представления. Она также была очень чувствительна к неожиданностям своей литературной славы и одному из своих преданных поклонников даже сказала: «Мне жаль, что я не могу позволить тебе себя фотографировать. Я перестала это практиковать, потому что получаюсь очень плохо». Когда одна студентка NBI нарушила это условие во время лекции, Нейтан подошёл к ней и засветил плёнку [458].

Будучи по-прежнему далёкой от одобрения такого резкого пополнения рядов объективистов, Рэнд всё с большим подозрением относилась к тем, кто якобы говорил от её имени. Даже студенческие клубы Айн Рэнд, спонтанно возникавшие во многих колледжах и университетах, в том числе в Бостонском, Дартмутском, MIT, Стэнфордском и Колумбийском, начали вызывать у неё беспокойство, поскольку они использовали её имя без её ведения. В мае 1965 г. в «Новостях объективизма» Нейтан опубликовал предупреждение, адресованное студенческим клубам. Его и Рэнд особенно сильно беспокоил выбор названия таких организаций. Нейтан объяснял, что названия, подобные «Клуб изучения Айн Рэд», являлись приемлемыми, но «Общество Джона Голта» – нет. «Будучи вымышленным персонажем, Джон Голт является собственностью мисс Рэнд; он не представляет собой всеобщее достояние» [459], – утверждал Нейтан.

Он также создал правильную терминологию для тех, кто восхищался её идеями. Термин «объективист» «неразрывно и непременно связан с мисс Рэнд или со мной, – писал он. – Человек, согласный с нашей философией, должен обозначать себя не объективистом, а воспитанником и сторонником объективизма». Позже, когда философское течение продолжило распространяться, объективистов уже могло стать больше чем двое. Кроме того, если какой-либо студенческий клуб выражал желание выпускать сборник новостей, он должен был обозначить своё согласие с философией объективизма, но указать, что не является официальным её представителем. В заключение Нейтан подверг жёсткой критике группу почитателей Рэнд, «малодушных паразитов», желавших использовать объективизм в необъективистских целях. Под эту категорию попадали все сторонники политического анархизма и каждый, кто пытался завербовать студентов NBI в аферные проекты за свободный рынок для новой нации или территории [460].

Тревога Нейтана в какой-то мере даёт понять о развитии правой политики среди студентов после поражения Голдуотера в президентской гонке. Голдуотер был унифицирующим фактором, руководителем, лишённым полномочий, который объединял разные группы правого крыла и направлял их политические усилия в ранее существовавшие институты. С крахом перспектив Голдуотера его молодые последователи вновь разбились на разные группы. Объективистов уже больше было не найти среди «Студентов за Голдуотера», однако им удавалось формировать собственные клубы. Среди более радикальных студентов вновь становился популярен анархизм, в основном благодаря заслугам Мюррея Ротбарда. В 1962 г. Ротбард выпустил двухтомник «Человек, экономика и государство», свою интерпретацию философии Людвига фон Мизеса. В конце книги было несколько глав, в которых говорилось о его приверженности анархизму, которые впоследствии были аккуратно вырезаны его спонсорами из Фонда Волкера. Ротбард представил его идеи более восприимчивой аудитории, создав журнал «Левый и правый», которым он хотел привлечь студентов-бунтарей с обоих концов политического спектра [461]. Несмотря на то что анархизм был, мягко говоря, позицией меньшинства, даже от самой идеи Рэнд пришла в ярость. Впрочем, некоторые студенты видели в анархизме логичный следующий шаг после объективизма. Другие, увлёкшись идеей Рэнд о капиталистической утопии, начали вынашивать хитроумные планы по созданию новой либертарной Атлантиды. Общество с истинно свободным рынком, полагали они, можно было бы основать на необитаемых землях или даже на специальных платформах в открытом море. Рэнд считала эти планы нелепыми.