Дэниел Киз - Элджернон, Чарли и я [litres]

Некоторое время я сидел, не притрагиваясь к еде. Завтрак мой успел остыть; я расплатился и ушел голодным. Я поспешил домой дочитывать статью и шарить в Интернете – нет ли на нее откликов. Разумеется, отклики были. Они появились очень быстро, причем как со стороны ученых, так и со стороны средств массовой информации.

В частности, доктор Эрик Ричард Кандель, ведущий специалист по деятельности мозга из Колумбийского университета, для начала высоко оценил работу доктора Циня с точки зрения качественности экспериментов и достоверности данных, но заявил «Нью-Йорк таймс», что использовать эти данные надо прежде всего в медицине для помощи людям с ослабленной или потерянной памятью. Вот как доктор Кандель отозвался об идее повышения нормального интеллекта: «Это не что иное, как косметика от нейробиологии; с точки зрения морали это – кривая дорожка, и притом очень скользкая». И еще: «Одно дело – восполнять больным дефицит памяти. И совсем другое – „мутить“ с памятью нормальной. Внушение, будто интеллект – это единственный значимый в обществе фактор, я лично полагаю вредным и опасным… Этак недалеко и до полной примитивизации, до общего убеждения, будто некую „сверхрасу“ можно вырастить на таблетках».

А вот как выразился доктор Стивенс из калифорнийского Института Солка в интервью «Таймс»: «Пожалуй, это плохо, когда память работает на полную мощность… Человек запоминает уйму вещей, которые ему не нужны и даже вредны. Такое количество информации может попросту замусорить наши „жесткие диски“».

В статье с изображением ребенка-чудовища, этакого Франкенштейна, журнал «Тайм» процитировал нейробиолога Алкино Сильвы из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе: «Ничто не дается даром… Очень часто, внося некое генетическое исправление, мы вносим и повреждение, до поры невидимое глазу».

Были приведены и слова Джереми Рифкина, которого многие называют не иначе как «вечным критиком биотехнологий». Вот что он сказал: «А если ученые заиграются и создадут ментального монстра?… Вдруг мы уже вступили на опасный путь, вдруг уже программируем собственное вымирание?»

Наконец я не выдержал – позвонил в Принстонский университет доктору Джо Циню. Представился, сказал, что в новой книге хочу сослаться на его работу. Доктор Цинь ответил, что будет весьма польщен. Затем мы обсудили его эксперименты, и я спросил:

– Как вы реагируете, когда вас обвиняют в аморальности генной инженерии применительно к повышению человеческого интеллекта?

– Само это определение – повышение интеллекта – зависит от того, что принять за норму, – ответил доктор Цинь. – Мне вот тридцать шесть лет; моя память далеко не так хороша, как в юности. Что это – старость надвигается, или я болен? Раньше многие расстройства считались признаками старости и одряхления, а сейчас нам известно, что это – болезни, которые можно лечить. К ним относится и потеря памяти. Я вовсе не горю желанием создать супермышь или супергения, – добавил ученый, – просто мы обнаружили особый ген, этакий волшебный переключатель для процессов памяти. Очень возможно, индивидуум с IQ 120 единиц чувствует себя слабоумным рядом с индивидуумом, у которого IQ 160 или 170 единиц.

– Значит, вы верите в возможность повышения человеческого интеллекта?

– Да; только от мышей вот так запросто, в один прыжок, к людям не переместишься. А мы все же прыгнем. Когда-нибудь. Пора об этом говорить в открытую.

В «Нью-Йорк таймс» была прямая цитата, из которой следовало, что доктор Цинь уверен: улучшение человеческого интеллекта – не важно, посредством таблеток или генетических модификаций – возымеет огромный эффект на общество. Я поднял эту тему в телефонном разговоре.

– Вся цивилизация строится на экстраординарном интеллекте, – сказал доктор Цинь. – Без гениев общество не развивалось бы, цивилизации не было бы. Раз появился способ повысить [человеческий] интеллект – можно ожидать изменений в эволюции общества.

Мы кратко обсудили «Цветы для Элджернона».

– Конечно, я ознакомился с вашей книгой, мистер Киз. Она у всех на устах. Дочитав последнюю страницу, я воскликнул: «Ого! Вот это да! Нам, ученым, за этим писателем не угнаться!»

Элджернона они таки догнали. А как же Чарли Гордон… все Чарли Гордоны планеты Земля?

– Доктор Цинь, – спросил я, – когда, по-вашему, операции по повышению человеческого интеллекта станут обычной практикой?

Он попытался уклониться:

– Вы, писатели, вечно нас опережаете. Наш брат ученый за вами тащится.

Я хотел конкретики.

– Когда, доктор Цинь?

– Думаю, в ближайшие тридцать лет.

В настоящей автобиографии упомянуты почти все, кто встретился мне на писательском пути. Я вновь благодарю этих людей.

Поскольку рассказы, романы, телеспектакли в прямом эфире, художественные фильмы, любительские театральные постановки, бродвейские мюзиклы и телефильмы не дают возможности назвать всех поименно и выразить глубокую писательскую признательность – воспользуюсь случаем, назову и выражу.

Итак: Мортон Класс, ныне покойный – лучший друг, с которым я делил и мечты, и шахматную доску на острове Хоффмана; который открыл мне научную фантастику со всеми авторами, издателями и клубом «Гидра» в придачу.

Через Морта я познакомился с его братом, Филипом Классом (псевдоним – Уильям Тенн), а уж он не жалел времени на чтение и обсуждение моих ранних рассказов. Фил стал первым писателем в моей жизни; настоящим профессионалом, любившим слова, фразы и абзацы, умевшим объяснить и свою похвалу, и свою критику. Прочитав черновик рассказа «Цветы для Элджернона», Фил сказал: «Это станет классикой». Я очень обязан Филу за напутствие.

Позднее, опять же с подачи Фила Класса, «Цветы» купил ныне покойный Роберт П. Миллз для журнала «Фэнтези энд Сайенс Фикшн»; он-то и направил меня на тропу, которой я иду и поныне. Большое спасибо Эду Ферману из «Меркури Пресс» за публикацию «Цветов».

Выражаю признательность трем поверенным. Дон Энджел из Лос-Анджелеса, профессионально поведя дело, в 1977 году выиграл арбитраж по вопросу авторских прав на постановку мюзикла и стал моим агентом.

Позднее Дон организовал мне место в агентстве Уильяма Морриса в Беверли-Хиллз, где я работал с Роном Нолтом, рьяно защищавшим мои права и доказавшим, что агентство Уильяма Морриса действительно стоит горой за своих авторов.

Слова бессильны выразить мою благодарность Эрику Зону, блестящему молодому поверенному из нью-йоркского отделения агентства Уильяма Морриса. Эрик всегда приходил на помощь, когда мне требовалось распутать очередной юридический узел. Многочисленные благодарности моему нынешнему литагенту, Мэлу Бергеру, тоже из агентства Уильяма Морриса – за то, что вселяет в меня оптимизм.