Петр Пономар - Охотничьи рассказы

Я думаю, что была бы у него в руках не двадцатка, а обычная рожна, он всё равно бы не отступил, а попёр бы на медведицу, как деды хаживали на берлоги. Он снял ружьё и выстрелил ей прямо в сердце почти в упор и с обоих стволов. Медведица рухнула, благодаря только тому, что вторая пуля задела позвоночник, в другом случае она бы успела его изломать, а другие медведи начали разбегаться. Два из убегавших забрались на разные тополя. Видимо, это были пестуны, но не сеголетки точно. Он, конечно, начал стрелять и их. Одного он сшиб сразу со второго выстрела. Ну а второго стрелял несколько раз, пока не закончились патроны. А медведь не падал. И это его привело в ступор. Он тут же побежал в партию, схватил патронташ и, выбегая, в дверях встретил рабочего, с которым жили.

– Ты куда это, такой заполошный с патронами?

– Да там, на тополях, медведи, – ответил Пекур и побежал.

Тот собрал ещё двух мужиков. Взяли ружьишки и пошли догонять Володю. Но пока они пришли, он уже заканчивал свежевать медведицу. Когда он подбежал к медведю, который не упал с тополя, он ещё раз в него пальнул. И только тогда понял, что медведь-то мёртв, но его заклинило между веток, и потому он не падал.

***

– Вот что, Володя, теперь ты пойдёшь впереди, потихоньку, как я шёл, заодно отдохнёшь и накуришься.

– Я не могу идти медленно, как ты. И всё от меня убегает.

– А ты иди так, чтобы успевать всё осматривать вокруг, и останавливайся, когда не успеваешь. Благо, ветерок нам боковой, так что шанс увидеть зверя есть.

Тайга в то время была не рубана и кишела всяким зверем.

– А я буду тянуться за тобой метрах в 15—20, тоже всё буду просматривать.

Мы и пошли далее в таком порядке. Володя, за ним Дружок и поодаль я. Но вот на каком-то переломе рельефа (незначительной гривке) Дружок исчез из-под ног Пекура. Мы замерли, стали на месте, как шли. И тут же раздался один гав Дружка. И сразу же треск сучьев и его вой. Плаксивое такое ай-я-яй, ай-я-яй, ай. Ещё какая-то доля секунды – и я увидел Дружка, а за ним бежал секач. Буквально метрах в 2—3. Я вскинул ружьё и начал целить. Тут же отметил, что и Володя развернулся и начал прицеливание. Мелькание деревьев и кустов мне не давало дожать спусковой крючок уверенно, я не успевал. Но вот громыхнул выстрел Пекура. Кабан как-то немного сбавил темп бега, и я тоже выстрелил. Секач тут же и рухнул на месте. Оказалось потом, это было уже в пяти метрах от Пекура. Дружок уже подбежал к нему под ноги. Я взглянул на Володю. Он стоял и улыбался.

– Ну, как я его, видал? – произнёс он.

– Да видал, конечно.

– А ты чего не стрелял?

– Да и я тоже стрельнул.

– Что-то я не слышал твоего выстрела.

– Вот после тебя сразу.

Мне показалось, он немного притормозил, и я тоже стрельнул. Я раскрыл ружьё и вынул с патронника ещё дымящуюся гильзу.

– Ты смотри, я и не слышал.

– А ты второй раз чего не стрелял? Ещё секунда, и тебя бы он сшиб и распорол клыком.

– Да, если честно, то не успевал поймать его на мушку, быстро бежал и близко, и Дружок мешал. Да и зачем, он же рухнул как подкошенный?

Мы осмотрели добычу. Но прострел был всего один: возле уха вошла пуля, явно моя. И настроение у него упало. Он даже покраснел, от стыда, наверное.

– Да, не ты бы, и покатал бы он меня на клыках, Дружок-то между ног у меня пробежал, а он почти его догонял. Да, хорошо ты стрельнул. Я ведь сразу понял, что с тобой можно куда хошь. Дела делать и на охоту, и хоть на медведя.

– Ты леща мне кидаешь лишнего в мою корзину, мы с тобой ещё мало соли съели. Когда же ты понял?

– А вот, когда ты один для всех баню строил. Кочкин нам сказал, что это личная баня Петра, не помогайте «барину».

– Ну да ладно, не горюй ты, промахнулся и промахнулся, в таком случае каждый может, не на стенде. Да и какая разница, кто убил, мясо-то на котёл добывали…

И мы начали свежевать. Он ещё пару раз произносил: как же так получилось, промазал, в такую тушу и так промазать. Я стал вырезать кабаньи яйца и смотрю – а одно яйцо прострелено.

– Володя, пошли осматривать его бег.

И вот метрах в семи-восьми от кабана ветка на земле. А на ней борозда от пули. Видимо, круглая пуля прошла под лычём, ударилась о лежащую ветку на земле, отрикошетила вверх и пробила секачу яйцо. Он и сбавил темп бега. И мне удалось поймать его голову в прицел.

– Видишь, не было бы твоего выстрела, и мне бы пришлось стрелять по твоим коленям. Да, крупный секач и клыки-то, ранее таких не видал.

А я второй раз в жизни увидел такое сало на секаче. Первый раз видел на старом, который уже за самками не бегал, а тут глаза не верили – в два добрых пальца. Может, у него что-то было не в порядке с половой системой? Так или иначе, но получилось семь рюкзаков мяса с салом, и в каждом было не менее чем по 25 кг.

Дружка я прооперировал после. В том чудном наросте на лапе оказался острый треугольничек стекла. И он ещё долго послужил Пекуру. И был на нашем участке ещё один праздник и с песнями до полуночи.

Отступление и размышление

Были у меня ещё два случая, когда я один добывал крупных секачей и они падали возле моих ног. Одного я стрельнул метров с 80. И он развернулся на меня, но и вторая пуля в это время вошла в него. И пока он нёсся ко мне, я и успел ещё перезарядить один ствол и замереть на месте с поднятым ружьём. И уже метров с 10 стрельнул третий раз. Может, он ещё успел бы сбить меня с ног и распороть. Но третья пуля перебила ему переднюю лопаточную кость. И он упал с храпением и яростью возле меня.

Второй похожий случай: стрелял метров с 70. Всё это происходило в старом лесе. После порубов росли густые молодые ели и кустарник. Так что, шансов, просветов чистых было мало. Но, может, мне везло. Второй выстрел был уже рядом. Когда секач почти пробежал меня в 5 метрах и застыл на месте, я и стрельнул ему в ухо. Я охотился уже тогда один, без напарников. Перестройка всех размела. Так что, мало ли что можно (намолоть), бумаге на всё наплевать. И ничего такого необычного вроде и не было. Кроме такого вот большого подъёма – радости. Какого-то великого чувства победы, что ты ещё что-то можешь. Ты ещё силен и велик в охоте. И не боись, надейся на себя и своё оружие и не бросай охоту. Ты ещё мужик, и всё тебе по плечу. И в голове всплывает песня: «Чёрный ворон, ты добычи не добьёшься, я казак ещё живой». Охота за зверем – это борьба двух интеллектов. Конечно, важно хорошо стрелять и быстро перезаряжать хотя бы ещё один патрон. А когда не успеваешь, надо понять, когда уже нужно замереть и не двигаться. Зверь стоит возле тебя, стоит и тоже затаился в ярости, и его бесит твой запах. Но он тебя вычисляет, а видит нечётко. А ты медленно уточняешь прицел… и после «летаешь», ты на седьмом небе. Есть ещё порох в твоей пороховнице. Это не передашь словами. И, конечно же, не из-за добытого мяса, как некоторые думают. Но вот из-за таких охот и ходишь за зверем.