Тиффани Дженкинс - Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Я на нервной почве выдула четыре бокала виски с колой и внезапно ощутила невероятный прилив дружелюбия. Я чувствовала, что все мои сдерживающие факторы испарились, а громкость голоса нарастала. Я была пьяна.

– Ого, – хмыкнул Элиот, хватая меня за руку, чтобы не дать упасть. – Ты в порядке, крошка? – спросил он, смеясь.

– Нет… Да! Черт, да, я в полном порядке! Это моя вечеринка, захочу – так напьюсь! – дерзко вякнула я.

Время шло, лица вокруг меня сливались в одно сплошное пятно. Иногда я выхватывала из него отдельные черты и слышала отдельные взрывы смеха, но окружающий мир внезапно превратился в калейдоскоп. Я чувствовала, что глаза у меня закатываются, мне потребовались все силы, чтобы сфокусировать взгляд, и когда я это сделала, лицо Элиота оказалось в дюйме от моего.

– Эй, у меня есть для тебя подарок. Он у меня в спальне, – сказал он.

– Ха! Вот еще! Больше я на это не поведусь! – заявила я.

Он захохотал и потащил меня к своей комнате.

– Не этот, озабоченная ты моя! Настоящий подарок. Вот, – сказал он, протягивая мне открытку в конверте и маленькую коробочку, одновременно захлопывая за собой дверь.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я сейчас смогу прочесть, что там написано? – уточнила я, пьяно срывая конверт с открытки.

– Ха-ха! Просто открой коробочку, а открытку можешь прочесть завтра.

Он поставил открытку на тумбочку у кровати. Как открывала ее, я не помню, зато совершенно точно помню, что в ней было.

Это был розовый ключ.

Я залилась слезами благодарности, когда поняла, что Элиот купил мне машину. Но мой восторг мгновенно угас, когда я увидела выражение его лица, после того как поблагодарила его за щедрый подарок.

– Милая, я не покупал тебе машину. Это ключ от моего дома. Я хотел бы, чтобы ты переехала ко мне.

Я внезапно похолодела. Нет. Нет. Этого не может быть. Когда я ехала сюда, чтобы покончить с нашими отношениями, он готовил мне в подарок ключ от своего дома.

Гребаная. Моя. Жизнь.

У меня не было выбора. Нужно было прекращать все сейчас же, пока дело не зашло еще дальше.

– Элиот, – начала я. – Элиот, я очень благодарна тебе за это. Просто…

– Я понимаю, слишком рано. Мне просто не нравится мысль о том, что ты живешь с этим торчком, и, честно говоря, ужасно злит то, что я не вижу тебя по четыре дня в неделю. Если бы ты жила со мной, мы бы виделись каждый вечер, возвращаясь с работы. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем каждый день просыпаться с тобой рядом. Не заставляй меня умолять… Что скажешь?

Я немного помолчала, изучая выражение его лица. Предвкушение, возбуждение… надежда.

Я сделала глубокий, осознанный вдох и заглянула в его глаза:

– Элиот… Я сегодня обдолбалась.

– Погодите минутку, – сказала доктор Питерс. – Значит… вы ему сказали?

– Да. И задним числом понимаю, что говорить ему, что я сорвалась, посреди вечеринки, которую он закатил для меня, наверное, было не лучшей идеей.

– Ну? И как он это воспринял? – спросила она.

Не успела я ответить, как нас обеих заставил вздрогнуть стук в дверь. Она скрипнула, отворяясь, и женщина с длинными темными волосами и смуглой кожей сунула в щель голову.

– Извините, что помешала. Сильвия послала меня узнать, сколько вам тут еще… Ее смена закончилась, но вещи мисс Джонсон все равно нужно проверить и еще взять анализ на наркотики, – сказала она.

– Мы почти закончили. Еще всего одну минуту, пожалуйста, Джоуни, – улыбнулась доктор Питерс.

– Ладно, я ей скажу, – кивнула женщина и тихонько закрыла дверь.

– Итак, нам все же придется на сегодня прерваться. Но, Тиффани, я хотела бы задать вам такое множество вопросов! Поэтому, если вы не против, я готова встретиться с вами завтра, когда вы разберете вещи и устроитесь. А по окончании встречи я буду готова разработать программу, которая, как мне кажется, лучше всего поможет вашему выздоровлению. Как вам такой вариант? – спросила она, протягивая мне ладонь для рукопожатия.

– Да, звучит отлично. Так что, э-э, куда мне идти теперь? – спросила я, пожимая ей руку.

Если я напортачу здесь, то вернусь в тюрьму, и значит, мой приостановленный приговор немедленно вступит в силу.

– Сюда, пожалуйста, я отведу вас в кабинет Сильвии. Она очень милая. Она обрабатывает всех поступающих, а также обеспечивает девушек транспортом. Она тоже из выздоравливающих и сможет ответить на любые вопросы, какие у вас появятся.

Я пошла за доктором Питерс по слабо освещенному коридору к двери в самом конце. Помимо луча света, который бил из щели под ней, все остальное пространство было темным и тихим. Питерс открыла дверь и жестом пригласила меня войти.

– Итак, Тиффани, – сказала она мне вслед, когда я вошла, – отсюда дальше вас отведет Сильвия, хорошего вечера!

Я помахала ей на прощанье, дверь закрылась, и я нервно улыбнулась женщине за столом.

– Сядьте, – скомандовала она, глядя в свой смартфон. Я рассудила, что она имела в виду ярко-розовый диван у стены, потому что никаких других мест для сидения в комнате не было. Я опустилась на диван и заметила, что мой коричневый бумажный пакет из тюрьмы валяется в углу комнаты; он был скомкан и пуст. Мои документы и дневники были разбросаны по полу, словно кто-то перевернул пакет вверх тормашками и вытряс содержимое.

Я почувствовала, как во мне нарастает гнев, глядя на открытки и письма, которые так много для меня значили, помятые и разбросанные, как какой-то мусор.

– Я уже перебрала ваши вещи, больше не могла ждать, – резко сказала Сильвия.

– Вижу, – отозвалась я, глядя в пол.

– Я не обнаружила никакой контрабанды; однако нашла пару предметов, которые вызвали у меня обеспокоенность.

– Например?

– Кто такая Джесси?

– Э-э. Что?

– Джесси. Она кто – ваша любовница? Помимо того факта, что гомосексуальность – грех в глазах Божьих, мы предпочли бы знать, состоит ли кто-то из наших клиенток в настоящее время в отношениях, – пояснила она, глядя на меня прищуренными глазами.

Я вдохнула поглубже, стараясь сохранить хладнокровие. Я была на грани срыва, а мне очень нужно было начать все «с той ноги». Если я напортачу здесь, то вернусь в тюрьму, а возвращение туда будет нарушением условий моей пробации, а значит, мой приостановленный приговор на пятнадцать с чем-то лет немедленно вступит в силу.

– Она не моя любовница, нет. Она была девушкой, с которой я… мы общались, в тюрьме. Ничего особенного. Мне было скучно, и она просто помогала проводить время. Я не лесбиянка.

Сильвия с минуту вглядывалась в меня, потом стала ворошить бумаги на столе.

Отыскала нужный листок, откашлялась и начала с выражением читать вслух: «Малыш, я так тебя люблю! Не могу дождаться момента, когда мы выберемся отсюда и сможем начать нашу совместную жизнь. Если что, я живу совсем рядом и могу приходить в гости». Она отложила листок и посмотрела на меня так, словно только что взломала код да Винчи. Будто поймала меня на лжи. И, если честно, это действовало мне на нервы.