Сильвия Симмонс - Леонард Коэн. Жизнь

Тур 2010 года подходил к концу. В течение его последних недель Леонард выступил в таких далеких друг от друга местах, как Словакия, Новая Зеландия и Канада, а затем спустился по Западному побережью США к себе домой. Два последних концерта тура, 10 и 11 декабря, прошли, как это ни странно, в лас-вегасском казино Caesars Palace. На биллборде, обрамлённом колоннами с псевдокоринфскими капителями, можно было увидеть маленькую фигурку седовласого Леонарда, сжимавшего в руках свою федору, под огромными золотыми буквами: «ДЖЕРРИ САЙНФЕЛД» [166] Джерри Сайнфелд – американский комик, актёр, сценарист, режиссёр и продюсер, автор телешоу Seinfeld. – Прим. переводчика. .

Когда Леонард приехал в Лас-Вегас, там проходило родео, а также, на том же бульваре, церемония вручения наград в области музыки кантри American Country Awards. «Город грехов» заполонили мужики в ковбойских шляпах, каждый размером с быка. На пропуске за кулисы на концерте Леонарда тоже была фотография кантри-певца – Хэнка Уильямса, которую Леонард включил в коллаж портретов своих героев: там были Рэй Чарльз и Эдит Пиаф; поэты Лорка, Йейтс и Ирвинг Лейтон; родители Леонарда; св. Екатерина Текаквита; Рамеш; и Роси. Стоя на сцене Colosseum – концертного зала при Caesars Palace, – Леонард огляделся. «Такое странное место, такое неволшебное, и столько вложено усилий, чтобы оно было неволшебным, – обратился он к публике с кривой усмешкой, – что не любить это невозможно». Леонард выглядел старым и хрупким; три года назад, в начале тура, он уже был достаточно худощавым – теперь он стал ещё тоньше. Кроме того он выглядел человеком, которого невозможно остановить. «Кажется, мы подошли к концу очередной главы», сказал он. В начале этой главы ему было «семьдесят три года – просто мальчишка, у которого за душой одна лишь смелая мечта». Он произнёс эту осовремененную шутку с глубоким чувством в голосе и уверил публику, что вместе со своими музыкантами даст им «всё, что у них есть». В конце первой половины четырёхчасового выступления, когда Леонард стоял на коленях, на сцену выбежала женщина и припала к нему, словно к распятию. В перерыве группа поклонников, собравшаяся у сцены, завела песню, которую Леонард пел в фильме Bird on a Wire [167] И на концертном альбоме Live Songs (1973). – Прим. переводчика. , «Passing Thru». Выйдя на сцену, Леонард присоединился к их хору.

Музыканты начали играть «Tower of Song». Леонард стоял сбоку и смотрел на вокалисток, певших свои «ди-ду-дам-дам». Он не спешил вступать, позволяя им петь эти слоги снова и снова, и улыбался широкой улыбкой, как ребёнок, или как вуайерист, или как человек, только что узревший свет. «Когда я слушаю вас, – сказал он, – проясняются все самые невообразимые тайны. Теперь я всё понимаю; всё дело в вашей щедрости. У меня ушло на это три года – я нашёл ответ к загадке. Ответ такой простой – я должен был сразу догадаться. И вот он, этот ответ: da doo dum dum dum, da doo dum dum ». Леонард всю жизнь пытался проникнуть в суть больших, вечных вопросов, он возвращался к ним снова и снова, он копал всё глубже, искал ответа – или хотя бы красоты – или хотя бы шутки. Это была тяжёлая работа. Леонард ничего не имел против тяжёлой работы.

Три года на гастролях, трёхчасовые концерты, двухчасовая настройка звука, редкие дни отдыха – это была строгая жизнь, но, как Леонард говорил о жизни в монастыре у Роси, «когда приспособишься, входишь в какой-то турбо-режим и тебя несёт, как течением». Леонарда действительно несло течение. Строгие условия этой жизни, как и условия жизни в монастыре, парадоксальным образом давали ему некую свободу. Вставать на колени, кланяться – музыкантам, транслировавшим его слова, и аудитории, принимавшей их, – всё это удовлетворяло глубокую тягу Леонарда к обряду. Многие рецензенты сравнивали концерты Леонарда – с их тишиной, с их ликованием, с их чувством благодати, с их благоговением перед красотой слова – с религиозной службой. Некоторые даже сравнивали концерты Леонарда с торжественным визитом папы римского, но большинство всё-таки не называли конкретной церкви и говорили о чистом духовном единении верующих вообще. На сцене Леонард мог шутить – и чем дальше, тем чаще он это делал, – но одновременно он относился к своей работе очень серьёзно. Как и всегда. Как когда девятилетним мальчиком тайно закопал в землю своё послание к умершему отцу – первый написанный им серьёзный текст, слова которого остаются неизвестными. Как когда переехал в США, начал делать первые шаги в поп-музыке и разрушил границы между словом и песней, между песней и истиной, между истиной и самим собой, своим сердцем и его болью.

Именно этому служил весь его усердный труд: когда он ползал по ковру, когда достигал вершин и низвергался в бездну; все женщины, все боги, любящие и гневные, которых он изучал и которым поклонялся, которых он любил и покидал, но которых он никогда окончательно не терял. И вот он снова стоит на сцене – семидесятишестилетний старик, в прекрасной форме, не размякший, человек труда, дамский угодник, мудрый старый монах, шоумен – и приносит в жертву себя и свои песни:

«Вот я – тот, кто тебе нужен».

И вот сцену разобрали в последний раз, кролика упрятали обратно в шляпу, аппаратуру погрузили в трейлер и все, включая Леонарда, разъехались по домам. Прощались друг с другом со слезами на глазах. Это была славная охота. Что же до вольного обращения с чужими деньгами, из-за чего Леонард и вернулся к концертной деятельности, нужно сделать любопытное примечание, из которого следует, что законы кармы иногда оказываются действеннее земного суда.

В 2008 году, незадолго до начала тура, Комиссия по ценным бумагам и биржам США обвинила Нила Гринберга – финансиста, которому Келли Линч поручила заниматься инвестициями Леонарда, – в мошенничестве и нарушении фидуциарных обязательств перед более чем ста клиентами. Роберт Кори рассказывает: «Сообщают, что его клиенты потеряли кучу денег, счёт идёт на десятки миллионов. Ирония здесь в том, что, если бы даже Келли не взяла денег [Леонарда] – [а это привело] к тому, что пропажу обнаружили раньше, и Леонард переосмыслил свою жизнь и отправился в тур, – он, вполне вероятно, всё равно лишился бы этих денег, просто потому что ими занимался Нил Гринберг. И он лишился бы их в то время, когда [из-за кризиса] я не смог бы убедить промоутеров профинансировать его тур».

Тур не просто поправил положение Леонарда – он его заметно улучшил. Но также он дал Леонарду нечто гораздо более важное: творческий реванш. Даже в тех странах, где его всегда ценили слишком мало, он выступал теперь в битком набитых огромных залах; везде его встречали с восхищением и любовью. Если бы эта книга была не биографией, а Библией, Келли играла бы в ней роль Иуды: её предательство запустило цепь событий, приведших в конце концов к чудесному воскресению. Сама она, потеряв дом в Мэндевилл-Кэньон, колесила по Америке, много писала в публичном доступе и по электронной почте, а также звонила и оставляла оскорбительные сообщения и угрозы на автоответчиках [168] Линч жила в Беркли (Калифорния), когда 1 марта 2012 года, незадолго до публикации этой книги, её арестовали сотрудники полиции Лос-Анджелеса из отдела по работе с угрозами, работавшие с командой частных детективов под общим управлением Мишель Райс. Линч предъявили обвинение в нарушении запрета на контакт с Леонардом, которым она многократно пренебрегала. В ожидании суда её поместили под стражу. 13 апреля суд присяжных признал её виновной по всем пунктам обвинения. 18 апреля огласили приговор: восемнадцать месяцев тюремного заключения и пять лет испытательного срока. «Мне не доставляет никакого удовольствия видеть, как мой бывший друг прикован наручниками к стулу в зале суда, а её большие таланты направлены на службу тьме, обману и мести, – заявил Леонард в суде. – Я молюсь о том, чтобы госпожа Линч нашла опору в мудрости своей религии и чтобы понимание заменило ненависть в её сердце раскаянием». – Прим. автора. . Гринберг, который после суда с Комиссией по ценным бумагам и биржам не мог работать в области инвестиций, переехал в родной город Леонарда – Монреаль, где, по последним сведениям, стал учителем буддизма.