Константин Провалов - В огне передовых линий

Судя по поведению противника 29 и 30 ноября, можно было догадаться, что он, насторожившись после ростовских событий, обязательно усилит оба плацдарма свежими подразделениями. Но…

Бой я решил провести после полуночи 5 декабря. Взаимодействие подразделений было организовано следующим образом. По сигналу «одна белая ракета» две роты 2-го батальона 694-го стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта И. Тупельняка должны были начать движение к южному фасу княгиневского плацдарма противника и, развернувшись, приготовиться к атаке. Одна стрелковая рота этого же батальона (командир лейтенант Т. Иванов) вместе со связистами, которых поведут лейтенанты И. Акименко и П. Серафимов, и взводом разведроты дивизии (командиром разведчиков снова назначили политрука С. Железного) под общим командованием помощника начальника штаба 694-го стрелкового полка старшего лейтенанта Г. Жабина также должна была выдвинуться к северо-восточной окраине Княгиневки в готовности атаковать ее. 3-й батальон 696-го Стрелкового полка под командованием капитана Н. Гоголева по этому же сигналу разворачивал свой правый фланг в сторону реки и занимал исходное положение для атаки на северный фас немецкого плацдарма. После определенного расчетного времени предполагалось дать второй сигнал «три ракеты красного огня» — начало артналета 2-го дивизиона 966-го артполка по Княгиневке. Наконец, сразу после работы артиллерии — «шесть ракет красного огня» — одновременная атака с трех направлений.

Ночь выдалась и с морозцем, и вьюжная. На небе ни звездочки, только за спинами — тусклое пятно лунного света, пытающегося пробить низкую облачность. Погода как раз для нас, легче будет незамеченными выйти на рубеж атаки.

Роту лейтенанта Иванова и дивизионных разведчиков я нашел там, где они и должны были находиться, — на окраине Хрустального, прямо около дороги. Им принесли в термосах горячую пищу, и люди собирались ужинать.

Ко мне подошел политрук Железный, доложил о готовности к выполнению боевой задачи и спросил разрешения выдать участникам боя по сто граммов водки. Я разрешил.

Ужин закончился, все построились, я еще раз проинструктировал командиров подразделений: решительность, дерзость — в этом залог успеха. В последнюю минуту на левом фланге заметил фигурки трех девушек. Подошел: кто такие?

Это были санинструкторы Нина Гнилицкая, Паша Белогрудова (Колесникова) и Октябрина Борисенко.

— Как настроение?

— Отличное, товарищ полковник, — за всех троих ответила Октябрина.

Девушки были боевые. Первые две уже участвовали в разведке боем 18 ноября, а Борисенко ходила в тыл противника с истребительным отрядом… Жалко, конечно, пускать их в эту ночную свалку, но без санинструкторов там не обойдешься. Сказал Жабину и Железному, чтобы смотрели за девчонками и не давали им заниматься мужской работой, пусть занимаются своей, милосердной.

Усиленная рота ушла в ночь. Не торопясь выкурив две папиросы, посмотрел на часы. Пора начинать движение и двум ротам Кипиани. Адъютант дал одну белую ракету.

Что-то будто подтолкнуло меня. По телефону, установленному на окраине Хрустального нашими связистами, позвонил командиру 694-го стрелкового полка. Его на НП не оказалось. Приказал разыскать и передать, чтобы связался со мной.

Капитан Ш. И. Кипиани объявился минут через пятнадцать и доложил, что инструктировал Тупельняка. Батальон без одной роты вовремя вышел на исходный рубеж. Я успокоился и в 0.50 дал сигнал для артналета по княгиневскому плацдарму, а в 1.00 — сигнал атаки.

С моего временного НП было видно, что ожесточенный бой одновременно загорелся на двух участках: там, где противника атаковала рота лейтенанта Иванова с разведчиками политрука Железного, и там, где пошли в атаку стрелки 3-го батальона 696-го стрелкового полка. Сполохи от разрывов гранат, жесткая скороговорка наших пулеметов, трассы очередей из немецких автоматов… На южном участке плацдарма почему-то было тихо.

Бездействие батальона 694-го стрелкового полка ударило по нервам. Они напряглись, на душе стало муторно, и впервые на ум пришла зловещая мысль, что в эту ночь удачи не будет. Я гнал ее прочь, ожидая, что вот-вот по плацдарму ударит и старший лейтенант Тупельняк, но время шло, а над левым флангом по-прежнему висела тишина.

Командир 694-го капитан Кипиани доложить о причинах задержки с атакой ничего не мог. Я уже собрался приказать ему лично выяснить ситуацию, но на южном фасе княгиневского плацдарма тоже завязалась схватка.

— Держите фронт обороны полка! — приказал я и положил трубку.

Как потом стало известно, бой развивался следующим образом. И батальон 696-го стрелкового полка, и рота лейтенанта Иванова с разведчиками решительным броском сблизились с противником и, одолев в ближнем огневом единоборстве гитлеровских пехотинцев, зацепились за окраинные строения Княгиневки. После короткой передышки они отсюда снова атаковали гитлеровцев, но были встречены мощным организованным огнем из автоматического оружия и минометов. Над поселком от выпускаемых фашистами осветительных ракет, почти не угасая, стояло целое зарево.

Когда вторая наша атака захлебнулась и пришлось отходить к тем же домикам, которые были захвачены с началом боя, вдруг ожили две роты под командованием старшего лейтенанта Тупельняка. Но время было потеряно, и противник тоже встретил их стеной губительного пулеметно-минометного огня.

Я отдал приказ закрепиться на достигнутом рубеже. Было ясно, что план наш не удался и что продолжать действовать в соответствии с ним — значит только умножать потери в личном составе. Противник во много раз превосходил нас в силах. В то же время не могло быть и речи о том, чтобы несколько захваченных домов на окраине Княгиневки снова отдать врагу…

Позвонил Кипиани, доложил о том, что произошло. Виною была нечеткость боевого приказа на атаку, неполное уяснение задачи командиром батальона Тупельняком.

В этот вечер батальонные кашевары запоздали с ужином, и командир 694-го стрелкового полка отправил обе роты своего 2-го батальона на выполнение задания ненакормленными. Но старшины рот, нагруженные термосами, догнали подразделения на марше к рубежу развертывания. Комбат, понимая, что бой придется вести, может быть, всю ночь, решил остановить людей и накормить их. При раздаче пищи неизбежно возникает сутолока. Пусть небольшая, но возникает… Из-за нее-то (да и метель гуляла между терриконами) Тупельняк просмотрел сигнал и спохватился только тогда, когда мы уже начали артналет.

Как ни спешил комбат, как ни старались его люди наверстать упущенное время, но бой начался без них и поэтому с самого начала был обречен на неуспех.