Константин Провалов - В огне передовых линий

— Командовать батальоном способны? — спрашиваю старшего лейтенанта.

— Пока не убьют, скомандую, товарищ генерал. Да и не батальон у меня — рота. Со мной — восемьдесят два человека…

Надо было бы перед боем покормить этих людей, но с харчем у нас и у самих было не густо — сухари да пшенный концентрат… Подчинив себе чужой батальон, я приказал комбату совместно с 2-м батальоном 696-го стрелкового полка атаковать противника на безымянной высоте с двух направлений и выбить его с этой ключевой позиции. Оглянулся на командование 696-го: кто пойдет с батальонами? Все трое поняли мой взгляд, но ответил первым Михаил Ильич Романов:

— Я пойду с этим старшим лейтенантом, а Глеб — пусть с Наумовым.

Кельбас утвердительно кивнул:

— Разрешите, товарищ генерал?..

После трехчасового ожесточенного боя, поддержанного артиллерией и минометами, безымянная высота была очищена от егерей 228-го полка 101-й легкопехотной дивизии. Теперь по всей полосе своей обороны мы владели наиболее важными командными высотами — Гейман, Гунай, Оплепен.

Вечером радисты дивизионного узла опять установили то и дело прерывающуюся связь со штабом 18-й армии. Мы подробно доложили командарму о выходе из окружения и о том, какая у нас здесь обстановка. Но Камков был не в духе, слушал плохо и все говорил о каком-то приказе наркома, который «мы обязаны выполнять буква в букву». Стало ясно, что речь идет об очень важном документе, который нам не известен.

— Содержания приказа мы не знаем, товарищ Семнадцатый. Когда доведут его до нас — выполним.

— Доложи, Константин Иванович, о партактиве, — подсказал Корпяк.

Я выслушал очередную тираду о том, что «вы никогда ничего не знаете, поэтому противник и окружает вас». Сдержаться было трудно, но я все же подавил вспыхнувшую обиду и спокойно сообщил:

— Мы готовим собрание партийного актива. Приезжайте, товарищ Семнадцатый, вот и доведете документ до меня и до представителей парторганизаций.

Камков оборвал разговор…

Командарм приехать не сумел. На собрании партактива, которое мы проводили 1 сентября в Котловине и на которое сумели высвободить с передовой более 200 коммунистов, присутствовал член Военного совета 18-й армии бригадный комиссар П. В. Кузьмин. Еще до начала собрания он дал мне прочитать приказ Народного Комиссара Обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 года. Я пробежал глазами первые строчки и понял, что это нужно читать вслух. И здесь, в шалаше, где собралось командование дивизии, и там, перед партийными активистами. Набатным гулом отдавалось в душе каждое слово: «…Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами… Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Ни шагу назад без приказа высшего командования…» [13] ЦАМО, ф. 209, оп. 1063, д. 499, л. 10.

«Хотят захватить Кубань…» Еще месяц назад она, кубанская земля, не знала фашистского сапога — теперь знает. Еще месяц назад мы не верили, что можем отступить так далеко, — теперь это стало фактом. Еще месяц назад мы даже и не предполагали, что придется воевать в горах, — теперь вопрос стоит так: нужно в самый короткий срок научиться этому. И — ни шагу назад!

— Кто делает доклад? Комиссар? — Голос Кузьмина оторвал меня от невеселых мыслей.

— Нет, комдив, — ответил Корпяк.

— Тогда перед докладом дадите слово мне.

Член Военного совета армии выступил коротко. Пересказал содержание приказа № 227 и призвал коммунистов включиться в активную разъяснительную работу, страстным большевистским словом и личным примером мобилизовать бойцов на беспощадный отпор врагу.

По выражению лиц коммунистов было видно, что они ждут, чтобы им зачитали приказ Сталина, и я начал свой доклад именно с этого. А потом стал говорить о том, как лучше выполнить требования этого документа. Конечно же прежде всего партийные активисты, партийные организации должны позаботиться о том, чтобы каждый боец, каждый командир научился вести бой в условиях горно-лесистой местности. Ведя боевые действия в равнинных районах Донбасса, Дона и Кубани, мы привыкли к тесной локтевой связи между подразделениями. Здесь локтевой связи нет, а привычка осталась. Значит, надо помочь людям преодолеть ее и настроить их на более самостоятельные действия в составе роты, взвода, даже отделения.

Некоторые считают, что при обороне в горах нет необходимости в создании оборонительных сооружений. Коммунисты должны восстать против этого ошибочного и опасного мнения. Нужно сделать так, чтобы личный состав твердо и безоговорочно усвоил простую истину: боевые действия в горно-лесистой местности требуют значительно большего тщания в инженерном оборудовании позиций, нежели на равнине.

После собрания партийного актива мы провели совещание с командирами и комиссарами полков. Я готовился к этому разговору. Припас даже несколько схем, которые иллюстрировали наиболее принципиальные уставные положения. Особое внимание командования полков обращалось на три момента: создание многоярусной системы обороны, оборудование рубежей в инженерном отношении с тщательнейшей маскировкой всех сооружений и разведка. В горах хорошо слышно. Значит, необходимо организовать непрерывное подслушивание. С высот хорошо просматриваются лощины и распадки. Следовательно, нужно все время вести разведку наблюдением. Условия горно-лесистой местности позволяют скрытно проникать в тыл противника. Поэтому поисковые разведывательные группы должны действовать значительно активнее, чем даже на Миусе. На совещании родилась также идея: в каждом полку, в том числе и в артиллерийском, создать из числа добровольцев небольшие, подвижные истребительные отряды для боевых действий в тылу противника — на его коммуникациях, в мелких селениях, на складах. Был предусмотрен еще ряд мероприятий по выполнению приказа № 227.

На фортификационных работах и боевой учебой люди были заняты по 14―16 часов в сутки. Правда, дело стопорилось оттого, что не хватало ломов, кирок, топоров, пил. Совсем не было брезентовых рукавиц, и даже на руках шахтеров, привычных к землекопскому труду, стали появляться кровавые мозоли.

Уезжая из дивизии, бригадный комиссар Кузьмин пообещал нам немного помочь пилами и топорами. Он выполнил это обещание — кое-что из армии дали. Да еще немного инструмента подобрали в селениях. Работа двинулась повеселее…

К 7 сентября в полках закончили формирование истребительных отрядов, в которые вошли смельчаки-добровольцы — как правило, коммунисты и комсомольцы. Эти вновь созданные группы приступили к боевым действиям.