Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Ну и какой же Новый год без новогоднего салюта? Щербаков вместе со всеми устремился из землянки, на ходу вытаскивая из-за пояса пистолет СПШ с заряженной в него сигнальной ракетой.

А в ночи уже вовсю грохотали выстрелы по всему периметру батальона. Приказ Бельского собраться централизованно у артиллерийской землянки и устроить салют строго вверх был проигнорирован. Не стреляли только разве что из танков и САУ. Гроздья трассеров цветными пунктирами пронзали черное небо, разлетаясь в разные стороны, десятки ракетниц освещали местность, сияя в вышине красными, зелеными и белыми звездами. Каждый из присутствующих устраивал салют в силу своих возможностей – из сигнальных пистолетов, ручными ракетницами или давая очередь трассирующими пулями вверх из своих АК. Последнее, что запомнил в эту новогоднюю ночь лейтенант Щербаков, была зеленая ракета, выпущенная из его СПШ в ночное небо.

Наступил новый год, но в батальоне ничего не поменялось. По-прежнему несли боевое дежурство, ездили на переправу, занимались обслуживанием техники. Про вывод батальона никаких известий. Так продолжалось почти неделю, но вдруг поступил приказ – 6 января выдвинуться всем батальоном в направлении города Грозного и занять оборону на Терском хребте, где уже находились 5-я МСР и два танковых взвода. В связи с этим с переправы в батальон вернулись 6-я МСР и 158-й танк с экипажем.

После приказа батальон с утра 5 января стал готовиться к выдвижению. Весь день технику заправляли горючим – бензином и дизтопливом. Всё, что можно забрать с собой из стройматериалов, складывалось в грузовики, привязывалось проволокой и веревками на танки, САУ и БТРы. На хребте, по сообщениям державших там оборону сослуживцев, со стройматериалами очень плохо, а сколько там стоять – неизвестно. Землянки разбирали до последней доски и бревнышка, палатки сворачивали, масксети скатывали в грязно-зеленые рулоны. К вечеру почти все землянки зияли черными провалами ям, рядом с ними еще стояла в окопах груженная скарбом военная техника.

Щербаков всю ночь пытался заснуть, сидя на неудобном командирском сидении в холодной танковой башне, однако мысли о том, что будет дальше, не давали ему этого сделать. Едем на хребет, а потом в Грозный? Но замполит на утреннем построении сказал, что Грозный бомбит авиация и артиллерия и батальон просто будет стоять на хребте, держать оборону, чтобы не выпустить боевиков из города. Только к рассвету, ежась от холода, удалось задремать, но на 5 утра назначено построение колонны.

Еще не посветлело на востоке, а батальон уже наполнился звуками заводимых двигателей, обрывками приказов командиров и топотом солдатских сапог по заиндевевшей земле. Колонна выстраивалась по направлению к выезду из батальона, кто-то еще разбирал остатки землянок. К танкам, как обычно, подцепили не сумевшие завестись БТРы. Танковый взвод занял своё место в колонне, готовый к выдвижению. Щербаков сидел на спинке своего сиденья, по пояс высунувшись из люка, и наблюдал за суетой, царившей вокруг. Совсем рассвело, в морозном туманном воздухе веяло запахом солярки и дымом костров, у которых всю ночь грелась пехота.

«Товарищ лейтенант, Вас капитан Арсентьев зовёт», – сквозь грохот заведенного двигателя крикнул Щербакову солдат из артбатареи.

Щербаков нехотя вылез из веющего теплом люка, спрыгнул на мерзлую, покрытую инеем землю и направился к стоящей вдалеке череде САУшек. Подойдя к МТЛБ командира артбатареи, он постучал по запыленной броне подобранным с земли булыжником.

«Саня, привет! – крикнул высунувшийся из люка Арсентьев. – Залазь давай, у меня сегодня день рождения».

В полутемном трюме промерзшего за ночь МТЛБ выпили граммов по пятьдесят водки за здоровье капитана Арсентьева и за скорое возвращение домой, закусив тушенкой и купленным накануне в Шелковской лавашом.

Через час колонна тронулась, выезжая на асфальт и поворачивая в сторону Шелковской. Мимо проплывали едва различимые в густом тумане ставшие знакомыми места – чеченское кладбище, окраины станицы, видневшаяся среди голых деревьев комендатура с развевающимся над ней триколором, рынок, где Щербаков не успел отдать долг 13 рублей Асе, хозяйке вагончика-шашлычной. Вновь окраины Шелковской и прямая, как стрела, трасса с синеющим знаком на обочине "Старощедринская 17 км". По дороге перед Старощедринской встретился омоновский блокпост.

«Пацаны, вы на Грозный? Надерите им жопу!» – кричали вслед пролетающей мимо колонне бойцы ОМОНа.

Потом еще километров десять до Червленой-Узловой, оттуда повернули на Червленую. Холод, ветер, туман и срывающийся с пасмурного неба мелкий снег. Проехали по одноэтажным, побитым войной окраинам Червленой. Сквозь белую пелену едва проглядывал темнеющий впереди Терский хребет, когда колонна осторожно пробиралась по проложенному через Терек понтонному мосту. На другом берегу стояла колонна внутренних войск. Щербакову показалось, что на одном из БМП ВВшников мелькнуло знакомое лицо старлея Валеры Озерова, вместе ним когда-то учился в институте и несколько месяцев назад встретил его в Дагестане. Но снег шел всё сильнее, бил по глазам, не давая как следует разглядеть всё вокруг, и вскоре колонна ВВ растворилась в белой мгле.

Дорога, пролегавшая сквозь запорошенные снегом поля, шла в гору, непонятно, проселок это или разбитый военной техникой асфальт. Колонна порой останавливалась, потом вновь двигалась вперед, и путь казался бесконечным. Утренние пятьдесят граммов перестали согревать, лицо горело от снежной крупы, в люк задувал холодный сырой ветер, но закрыть его, спрятаться внутри нельзя – нужно ехать "по-походному", наблюдать за обстановкой, хотя видимость упала метров до ста. В желудке урчало, потому как утром не завтракали (за исключением пары ложек тушенки и куска лаваша в артиллерийском МТЛБ), сухпай не выдали, на обед не останавливались.

К середине дня, когда высокие холмы Терского хребта высились совсем рядом, справа показались дома населенного пункта и торчащая среди них башня мечети. "Добро пожаловать в Толстой-Юрт" гласила покосившаяся вывеска на обочине дороги, но колонна не стала заворачивать в селение, а продолжила движение по начавшей петлять в гору дороге, становившейся всё круче. Техника надрывно ревела, взбираясь выше на хребет. В самой высокой его точке голова колонны повернула направо, съезжая с разбитого асфальта на изрытую колеями грунтовку, и продолжила движение по самому верху хребта мимо зарослей колючего кустарника и кривых низкорослых деревьев с голыми ветвями.

По обеим сторонам дороги стали попадаться заброшенные нефтяные насосы-качалки, военная техника, укрытая в окопах, дымящие трубы блиндажей, траншеи с мелькавшими в них порой солдатами. Проехали мимо стоящих на возвышении вагончиков с качающимися и вертящимися радиолокационными антеннами, и снова блиндажи, окопы, техника внутренних войск и федералов других полков и соединений.