Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

– Щербаков, вот тебе накладная, – он протянул лейтенанту мятый бумажный листок, – поедешь сейчас в Толстой-Юрт на "шишарике", там рядом рембаза, – майор обломком ветки стал чертить схему на сияющем от солнца белоснежном снегу. – Заберешь там 200 литров антифриза. Бочку тебе помогут погрузить, и быстро назад. В Грозный уходим сегодня.

– Есть, товарищ майор, – ответил лейтенант и, поправив автомат, полез в кабину "шишарика".

Внутри кабины на водительской и пассажирской двери висели примотанные проволокой два бронежилета. «Ну что, поехали», – сказал Щербаков с мрачным выражением на лице.

ГАЗ-66 пробирался по глубокой раскисшей от яркого солнца колее мимо выстраивающейся в колонну техники. Водитель-срочник порылся в коробке, лежащей на кожухе двигателя, вытащил оттуда магнитофонную кассету и вставил её в прикрученную под приборкой автомагнитолу. Из динамиков зазвучал голос Татьяны Овсиенко:

… Мне казалось, счастье где-то близко.

Вспомни, капитан, жаркий летний наш роман,

Страсти ураган бился под тельняшкой.

Вспомни, капитан, как удрал ты в океан,

Уплыла в туман белая фуражка…

«Бля, какая фуражка, – Щербаков с тоской смотрел на искрящийся заснеженный пейзаж, мелькающий вдали среди веток дымящийся Грозный, – удирать некуда. Будь что будет».

– Слушай, у тебя нормальное что-нибудь есть послушать? – обратился Александр к водителю, – Сто лет этой "фуражке" уже.

– Земфира есть.

– Вот Земфиру и поставь!

На военной рембазе, находящейся перед въездом в Толстой-Юрт, нашли старшего – прапорщика. Кое-как втроем, используя доски, закатили 200-литровую бочку антифриза в кузов "шишарика" и поехали обратно. Подъезжая к штабу батальона, он увидел, как навстречу двигалась колонна 2 МСБ. Мимо проплыл танк Абдулова с развевающимся на антенне маленьким триколором, танки первого и второго танковых взводов, тянущие за собой "мёртвые" БТР-ы, "шишарики" с сидевшей в кузовах пехотой и прицепленными к ним минометами…

К вечеру на хребте у КП батальона остался только ремвзвод, танковый взвод Щербакова и 6 МСР. На обед Щербаков не попал, ужина здесь не планировалось, хорошо выдали несколько коробок сухпая. Экипаж раздербанил одну, сидя на своих штатных местах в танке, ели по очереди – сначала Щербаков с Кравченко, потом передали оставшуюся третью часть Обухову.

Солнце закатилось за горизонт, но все ждали майора Купцова, он должен был вернуться из Грозного за оставшимися и показать дорогу на новое место дислокации. Стемнело, поднялся ветер, круживший поземку и завывающий в танковых антеннах. Техника молча стояла в колонне, все ждали приказа на выдвижение. Ближе к девяти вечера из-за поворота, светя фарами, появился БРДМ разведчиков и танк командира батальона.

– Антифриз в "шишарике", – доложил Щербаков. – Как там, товарищ майор?

– Да нормально всё, не ссы – прорвемся.

Наконец команда к выдвижению. Техника ревет моторами и медленно движется сквозь ночь по хребту в сторону развилки Толстой-Юрт – Грозный. Вскоре идущий впереди БРДМ повернул с грунтовки направо на разбитый гусеницами асфальт. Колонна выруливала на Петропавловское шоссе, спускавшееся с хребта вниз, прямиком в Грозный. От этой развилки до ближайших пригородов не более девяти километров.

Щербаков сидел «по-походному», высунув голову из люка. Вокруг только ночь, ветер и рев двигателя. Впереди в свете фар корма танка комбата и зарево полыхающего в ночи города. Справа высветился дырявый от пуль синий автомобильный знак с белеющими буквами "ГРОЗНЫЙ 5 км". Подъезжая к брошенному блокпосту, Купцов дал приказ по радиостанции: «Всем "по-боевому", выключить фары! Движение по приборам ночного видения!»

В желтеющем свете фар последнее, что увидел Щербаков, захлопывая за собой люк, это большая надпись, сделанная черной краской на изрешеченных осколками бетонных блоках поста – "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!"

Техника двигалась в кромешной тьме сквозь порывы холодного ветра и мельтешащего снега. Танкисты, включив фары-луны, с трудом видели дорогу в инфракрасные приборы, шоферам мотострелковой роты приходилось сложнее – почти полная темнота. Ещё на хребте на задний борт "шишариков" привязали белые полотенца, и теперь машины двигались друг за другом, стараясь не потерять из виду светлеющее пятно на корме впереди идущего автомобиля. Щербаков вертел командирской башенкой, с замиранием сердца ожидая попадания в танк вражеского снаряда или гранаты. По левому борту едва различались одноэтажные дома пригородов Грозного с черными провалами окон. Всполохи горящего города и летевшие в небо пунктиры трассеров всё ближе, но все звуки тонут в грохоте танкового двигателя. Справа показались огромные полуразрушенные цеха промзоны, вокруг ни огонька, лишь впереди всё ярче полыхают пожары. На Т-образном перекрестке колонна стала поворачивать налево. Теперь по левую сторону в командирский прицел виднелись остатки домов частного сектора, с другой стороны – обломки промышленных зданий. Менее чем через триста метров первые машины сворачивали в широко распахнутые металлические ворота.

Батальон расположился на обширной территории брошенной станции техобслуживания автомобилей ВАЗ, о чем гласили большие проржавевшие и покореженные войной буквы на одном из её сооружений. СТО находилась ближе к окраинам Ленинского района города Грозного. "АвтоВАЗ", как позже в батальоне стали называть данную территорию, со всех сторон окружали высокие бетонные стены. Здесь находилось несколько огромных цехов, куда загнали основную массу техники – грузовики, "живые" и "мёртвые" БТРы. Повзводно на площадке, окруженной подсобными помещениями и цехами, стояли танки первого и второго взвода.

Стали размещать танки третьего взвода. Первым загоняли 157-й командирский. Щербаков стоял перед танком с бьющими в глаза, теперь уже включенными фарами, и руками показывал выглядывающему из люка Обухову, куда подруливать и где тормозить. Площадка достаточно компактная для такой огромной техники, и танки нужно останавливать почти вплотную друг к другу, так близко, что с носа заднего можно перепрыгнуть на корму впереди стоящего. Пока лейтенант занимался своим танком, следующий за ним 172-й начал регулировать командир 158-го старший сержант Акунин. За рычагами 172-го сидел молодой механик-водитель рядовой Воробьев, прибывший всего месяц назад вместе с остальными молодыми танкистами на замену дембелей в Шелковскую. Усталость и неопытность подвела Воробьева – Акунин слишком близко подошел к надвигающемуся на него 172-му, а Воробьев не успел вовремя нажать на тормоз. Танк качнулся и придавил Акунина к закрепленному на корме 157-го бревну самовытаскивания, уткнувшись своим бронированным носом в грудь сержанта. Толстый слой маскировочной сети, еще в Дагестане привязанной к бревну, спас Акунина от неминуемой гибели. Воробьев сразу подал назад, и сержант, потерявший сознание, упал перед замершим танком. Механик сидел, вытаращив глаза, крепко вцепившись в рычаги управления, не вылезая из люка. К Акунину кинулись увидевшие это танкисты, на крик прибежал Щербаков.