Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Щербаков привычно нарисовал карточку огня танка, обозначив ориентиры, запасную позицию, и пошел обживаться в блиндаж. Там на сколоченных из армейских ящиков нарах ему выделили место. Первым делом он написал письмо на имя директора школы № 7 со словами благодарности за посылку и пожеланием мирного неба всем своим землякам.

Время на высоте 349,8 тянулось мучительно медленно – вокруг однообразные холмы с прошлогодней травой и серое небо. Лишь в глубокой низине можно заметить колючий кустарник. Вдали виднелись редкие столбы черного дыма от горевшей нефти и несколько заброшенных нефтяных вышек. Развести костёр или затопить печку нечем. Пехота заметила вдали ветхую избушку и выделила несколько бойцов за дровами. Попросили танкистов съездить с ними – техники на высоте у пехоты никакой. За дровами старшим от пехоты поехал контрактник, побывавший на «первой войне» и вовремя заметивший растяжку у порога в разрушенный домик. Растяжку взорвали, собрали всё деревянное, что можно за раз увезти на танке. Теперь дров на несколько дней хватит.

На завтрак, обед и ужин – сухпай, консервы разогревали на костре, на нём же кипятили остатки воды, заваривали пакетированный кофе или чай.

Штаб 6 МСР находился в полутора километрах по прямой, но в горах прямых путей не бывает, и если ехать до него по дороге, то расстояние выходило почти в два раза больше. Однако с высоты в расположение 6 МСР никто не ездил, да и оттуда на высоту тоже. Несколько раз за день штаб выходил на связь со взводом убедиться, что всё нормально, без происшествий. Все расслабились, решив, что наступлений боевиков больше не будет. С какой стороны возможно нападение противника, тоже никто не предполагал – кругом горы. По кругу, на подступах к вершине, наставили растяжек и «сигналок», поэтому ночью в карауле часовые по большей степени спали. Щербаков поделил ночные часы на три равных части и по очереди с механиком и наводчиком заступал в ночное наблюдение. Но Кравченко с Обуховым, как правило, засыпали к концу дежурства, поэтому очередной дежурный мог не заступить на пост по простой причине – его не разбудили. Танкисты надеялись на часовых пехоты, пехота – на растяжки, в итоге в большинстве случаев взвод и танк ночью не охранялись…

Днем каждый занимал себя, как мог. Почистили всё вооружение, кроме пушки. Щербаков здесь же, на высоте, нашел напечатанную на русском языке брошюру, в ней описывались основные исламские обычаи: сколько раз в день нужно молиться, что есть, что не есть, как и куда мусульманину ходить в туалет и что при этом использовать. Вероятно, данное пособие предназначалось для боевиков, мало знакомых с исламом, но воюющих под знаменами его радикального направления. Бойцы чаще всего развлекались игрой в карты или спали, контрактник-пехотинец, ездивший за дровами в избушку, нашел там кучу катушек с разноцветными нитками и теперь вышивал знаки «Гвардия» для солдат «на дембель» или звезды на самодельных погончиках, надеясь потом их обменять на что-нибудь у офицеров.

Изучив брошюру, Александр еще сильнее почувствовал разницу менталитетов. Другой литературы на высоте не имелось, и Щербаков, чтобы хоть чем-то себя занять, сделал из пули 5,45 кулон на шею. Долго полировал пулю о кусок шерстяной ткани, пока она не стала зеркально-гладкой. Решил, как вернётся домой, подарит её Ивану – сыну своего товарища Кости Акчурина. Больше в голову ничего не приходило. Оставалось только спать днем в землянке, чтобы хоть как-то убить время и не засыпать ночью в карауле, или сидеть на башне танка и смотреть вдаль на тоскливые серые холмы Сунженского хребта.

Через несколько дней, 12 февраля, по приказу командира 6 МСР Андрея Дегтярева, Щербаков поехал на высоту 319 за БТРом. Прошла почти неделя, а от контрактников, оставшихся чинить БТР, никаких вестей, на связь они не выходили. Прибыв на высоту, Щербаков увидел, что БТР так и не отремонтирован, потому что все эти дни контрактники находились в запое. Следить за ними было некому, а водку они покупали, спустившись с высоты в поселок Подгорный. Омоновцы, ставшие друзьями танкистам за время пребывания в прошлые дни на высоте, надавали им «ништяков» – консервы, сок, сигареты. К вечеру контрактники протрезвели и 157-й, зацепив «мертвый» бронетранспортер, утащил его в расположение 6-й мотострелковой роты.

На следующий день поступил приказ о передислокации, и 157-й вместе с 3-м мотострелковым взводом, проехав по подмерзшей горной дороге около трех километров, занял оборону на высоте 378,0. После обеда за Щербаковым на МТЛБ приехал замполит Олег Сергеев.

– Собирайся, Щербаков, – сказал капитан Сергеев. – Поедем в штаб батальона.

– Зачем? – привыкший за несколько дней к вольной жизни без командиров, спросил лейтенант.

– К параду будем готовиться. Скоро 23 февраля.

– А экипаж как же без меня?

– За экипажем Сан Саныч присмотрит, – замполит кивнул в сторону коренастого контрактника с большими рыжими усами в виде подковы.

Командование 2 МСБ базировалось на окраине Заводского района города Грозный, в восьми километрах от места, куда за Щербаковым приехал замполит Сергеев. Вершина, с которой открывался вид на промзону Заводского района и начало Старопромысловского района, обозначалась на карте как высота 283,8. Круговую оборону заняла 4 МСР со вторым танковым взводом, охранявшим штаб батальона. По периметру расположения подразделений вырыли траншейную сеть и еще одно кольцо из окопов на самой верхней точке холма – наблюдательном пункте, туда забраться можно только по крутой тропинке.

Сюда же прибыла с хребта артиллерийская батарея на своих самоходных установках. Остальные две мотострелковые роты – 5-я и 6-я с минометными взводами и двумя танковыми взводами растянулись по вершине Сунженского хребта, защищая город с южного направления.

Штаб 2-го МСБ располагался в большой ротной палатке, офицеры штаба жили в притащенных из промзоны строительных вагончиках, в один из них временно поселили Щербакова. Вагончик был разделен на две части маленьким «предбанником» посередине. В одной стороне вагона жили начальник штаба майор Станкевич и его замначштаба капитан Золотарев, в другой Щербаков делил комнатушку с комбатом танкового батальона Купцовым и старлеем Игорем Сенчиным, назначенным командиром 1ТР взамен лежавшего в госпитале Абдулова. Замполит Сергеев жил в отдельном вагончике с командиром батальона Бельским. У медиков стояла своя большая палатка, артиллеристы, как в Шелковской, вырыли огромную землянку на всю артбатарею. Солдаты мотострелковых отделений ютились в землянках более скромных размеров. Чтобы как-то уберечься от сырости, холода и осыпалающейся земли, их стены завешивали брезентом или коврами, за которыми по ночам шебуршали мыши. Руководство полка не одобряло такие настенные «украшения», притащенные из разрушенных и покинутых жителями домов, но ковры оставались висеть в землянках.