Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Над одним из стоящих на другом конце площади зданий кто-то, скорее всего один из ВВ-шников, пытался установить российский флаг. «Вовану» долго не удавалось этого сделать, но наконец трёхцветное полотнище затрепетало на промозглом ветру. Подняв с земли несколько бумажных рублей и долларов «на память», лейтенант прятался от холодного ветра за бортом заглушенного 157-го. За кормой своего танка, несмотря на сырую погоду, комбат Купцов раскачивался в кресле-качалке, найденном у подъезда одного из разбомбленных домов. Где-то далеко впереди раздавались нечастые взрывы и редкие автоматные очереди.

– Привет, Саня, – к Щербакову подошел молодой лейтенант-минометчик Гор Гароян. – Замерз? – светло-зеленые глаза весело глядели на танкиста, из-под лихо заломленной на затылок ушанки торчал ежик светлых волос – внешностью Гор совсем не был похож на типичного армянина.

– Да околеешь тут. Комбат сказал танки глушить.

– Согреться хочешь? – заговорщицки подмигнул Гор.

– А то!

– Пойдем по-быстрому, пока стоим.

– Кравченко, если что, я у минометчиков! – крикнул Щербаков и зашагал вместе с Гарояном в направлении стоящих ГАЗ-66-х минометного взвода.

Они подошли к одному из тентованных «шишариков» с откинутым задним бортом. Зад кузова был задернут пологом зеленого брезента.

– Але оп! – Гароян, словно фокусник, откинул полог брезента. Взору открылось дно кузова, заваленное полуторалитровыми бутылками с жидкостью цвета чайной заварки. В углу жались несколько больших пластиковых канистр с таким же содержимым.

Минометчик взял ближайшую полторашку, открутил крышку и, щедро плеснув в заранее приготовленную железную кружку, протянул Щербакову. – Грейся!

Александр вдохнул пары, идущие от коричневой жидкости: – Бля, да это же коньяк!

– Коньяк, – довольно подмигнул минометчик, – ну или что-то похожее.

– Где набрали столько? – осторожно глотнув «коньяк», спросил Щербаков.

– Секрет фирмы, – Гор вновь заговорщицки подмигнул Александру. – Да случайно заводик один «надыбали», видать, «вованы» всё вывезти не успели.

– Не отравлюсь? – танкист вновь хлебнул пахнущего спиртом напитка.

– Не боись, Саня, дегустировали уже!

Постояв немного с минометчиками, Щербаков вернулся на танк, привычно юркнул на своё место: – Кравченко, если засну и приказ выдвигаться будет или еще чего – разбуди! Сидите с Толяном на приеме!

– Ладно, товарищ лейтенант.

– Не ладно, а так точно! Совсем от рук отбились! – лейтенант заерзал на узком сидении, устраиваясь поудобней. После выпитого стало гораздо теплее и всё не казалось таким ужасным. Глаза слипались, сказывались периодический недосып, стресс и сегодняшний коньяк.

– Товарищ лейтенант, приехали! – Кравченко тормошил спящего Щербакова за плечо.

Лейтенант открыл глаза, в танке непривычно темно. Чуть посидев, он откинул люк. Вокруг ночная темень, в свете фар знакомые цеха – АвтоВАЗ.

– Кравченко, ты чего не разбудил!

– Так ведь всё равно никуда не поехали. Часа через три, как Вы заснули, поступил приказ возвращаться на базу, я и подумал, чего Вас будить?

– А почему на Минутке дальше не поехали, не знаешь? – спросил лейтенант.

– Да, говорят, чехи из города ушли…

5 февраля совместное наступление федеральных и внутренних войск в Ленинском и Октябрьском районах Грозного продолжилось, но оставшиеся в городе боевики почти не оказывали сопротивления.

В этот день 2 МСБ никуда не выезжал, на базе привычная жизнь, обслуживание техники, догрузка боеприпасов. Вечером Щербаков, лёжа среди храпящих танкистов, долго не мог заснуть, но не из-за храпа и спертого воздуха, к которым уже притерпелся – в городе непривычная тишина, ни выстрелов, ни взрывов. Как будто выключили звук. Это настораживало, подсознательно Александр ждал, что вот раздастся далекая очередь или ухнет разрыв снаряда, но за стенами всё то же безмолвие.

Активная фаза штурма подошла к концу 6 февраля 2000 года, заместитель командующего Объединенной группировкой Федеральных войск на Северном Кавказе генерал-лейтенант Геннадий Трошев заявил, что федеральные войска полностью заняли город.

6 февраля 2-му МСБ поступил приказ готовиться к передислокации. Куда, опять никто не знал, хотя каждый лелеял надежду, что в этот раз уж точно на погрузку. Вновь всё имущество грузилось на грузовики, БТРы и прицепы до глубокой ночи. У танкистов всё необходимое хранилось в ящиках, прикрученных проволокой к ЗИПам. Танки заправляли при свете фар. На каждый экипаж выдали сухпай на трое суток. Никаких нарисованных от руки маршрутов, полная неизвестность.

Завтрак 7 февраля назначен на 5 утра, в 6 построение колонны. До 8 утра техника батальона выстраивалась в длинную цепочку, растянувшись на сотни метров, хвост её с незаведенными БТРами еще находился на территории АвтоВАЗа. БТРы вновь цепляли к Т-72, пехота лезла на танковую броню, танкисты привычно материли мотострелков, сгоняя их с трансмиссии ближе к башне, чтобы не перегреть двигатель. Разведка с саперами давно уехали вперед, и все ждали их возвращения. Наконец они вернулись, и колонна пришла в движение. Последние БТРы, прицепленные к танкам тросами, покинули территорию АвтоВАЗа.

Головная машина колонны, подъехав к перекрестку Петропавловского шоссе, повернула направо, на выезд из Грозного, за ней стала поворачивать вся остальная техника. Может, едем на хребет, где стоит 1 МСБ и штаб полка? Но нет, через два километра колонна свернула налево, в поля, стелющиеся к подножью Терского хребта, и стала петлять по раскисшим проселочным дорогам. Куда точно едем, никто не знал, кроме руководства батальона. Солнце порой показывалось из-за легких белых облаков, делая мир не таким суровым. Среди растаявшего снега на подсохших буграх трепетала желтая прошлогодняя трава.

Вдали, среди полей, показалась группа малоэтажных зданий с возвышающейся над ними башней. Техника батальона держала курс на них. Вскоре здания проплывали совсем рядом, а за ними просматривалась длинная взлетно-посадочная полоса грозненского аэропорта Северный. Аэропорт, или то, что от него осталось, занимали отряды ОМОН. Около въезда на его территорию угадывался затянутый масксетью блокпост, за бетонными блоками прятался БТР-80.

Колонна обогнула справа территорию аэропорта, повернула на бетонку и стала выстраиваться перед терминалами, ожидая отставшую технику. В легкой дымке высился Терский хребет, откуда несколько недель назад спустился 2 МСБ. Щербаков сидел в люке «по-походному». Надев очки, он рассматривал лежавшие за «взлеткой» остовы пассажирских самолетов и побитые войной здания аэропорта. Верхний этаж диспетчерской башни заложен мешками с песком, рядом, на офисном здании, изрешеченном пулями и осколками, синела надпись «АЭРОПОРТ». Покрытые светлой мраморной плиткой терминалы зияли закопченными провалами пустых окон, на одном из них в солнечных лучах золотились огромные буквы DGOXAR CALA. Джохар-кала (город Джохара) – так недолгое время назывался город Грозный в честь первого президента самопровозглашённой Чеченской Республики Ичкерия генерала Джохара Дудаева, уничтоженного российскими спецслужбами в 1996 году. Название не прижилось, однако вывеска на аэропорте осталась.