А Питателев - Кандагарская бригада

Ну вот, ребята, нальем бокалы!

За тех парней, кто отдал жизни

Во имя счастья чужих людей.

Кто не увидит за крышкой гроба

Родную мать.

За тех. ребята, кому досталось н земле лежать.

* * *

–Залимбеков, за перевалом сразу налево, – приказал лейтенант.

–Есть, – ответил механик-водитель.

–Увидишь мерцание огней – сразу стой. Моргни фароискателем – два коротких, один – длинный.

–Понял… Товарищ лейтенант, огни.

–Моргай фароискателем быстрей, а то нас подобьют.

И в этом мерцании огней БМП счастливо подъехала к подножию горы. Остановка. Вопросы – «Кто приехал?». Ответы – «Пошел ты на …» Не возмущайся, читатель, это пароль такой был. Ведь русский мат ни на какой язык перевести нельзя. Не переводимый он. Правда, говорят, что за триста лет монголотатарского ига они и научили нас ругаться матом. Тогда почему не по-монгольски?

Вылезли, поднялись на гору. А это примерно метров пятьсот наверх. Вадим встретил как положено: стол, брага, ну, самогона немного. Поели-попили, пора и честь знать. Короче, пора домой, в бригаду. Медленно-медленно спустились вниз, а то бачки-то можно расплескать. Погрузили все в БМП, попрощались (надолго ли?) и вперед «домой». Оказывается, с Вадимом Костиным Андреев попрощался навсегда. Вадим погиб. Гораздо позже. Уже в Чечне. Посмертно был награжден Звездой Героя Российской Федерации.

Здесь под небом чужим,

Под афганской звездою

Слышу крик журавлей,

Улетаюших вдаль.

Ах, как хочется мне

Заглянуть в амбразуру,

Пулеметом глушить по России печаль.

День и ночь безразлично

С боевым автоматом.

Пулемет заряжен, да братишка родной.

Ах, как хочется мне

Обложить землю матом.

Слезы горести лить

По Российским парням.

-Поехали, Залимбеков.

–Понял.

Машина рванула с места, как гепард. Снова понеслись виноградники, горки, кустики. Привычная картина. Солнце уже зашло, на небе полная луна. Светло, как в Афгане. Залимбеков, как всегда, гнал на полную катушку. По бокам только мелькали домишки, искривленные деревья, даже мост пролетели на этой скорости. Вот и родная бригада. Приехали.

Дальше просто. Сервированный стол, самогонка, посредине стола – сорокалитровый бачок браги и две кружки. Почему посредине стола? В батальоне действовал закон: подходи и пей, сколько влезет. Ну, а если не влезает, ложись на кровать или пол и спи. Утром, часа в три-четыре, будь готов выехать по любому боевому приказу. Иначе получишь по морде. Ведь за тебя другой поедет. В этот разбить никого не пришлось. Выпили, поели культурно и по своим нарам. Кто в свою постель, кто в чужую, а кто и в постель женского модуля. Что поделаешь? Жизнь есть жизнь.

Утром – вспомнил, что пора домой. Все, замена! Ура! «Отпускник» (это самолет такой, ИЛ-18, «афганцев» в отпуск возит) должен быть в 10-11 часов. Друзья, естественно просто так не позволили уехать. В конечном итоге, «отпускник» улетел без Андреева.

Часика через 3-4 Андреева провожала полупьяная толпа офицеров и абсолютно трезвые, но немного обкуренные солдаты. Это, наверное, самый лучший день в жизни Андреева. Солдаты пришли его проводить! Для офицера – это большая честь. Значит, верили в него, уважали. В общем, проводы на аэродром «Армана». В аэропорту «оказия» стоит – самолет АН-12. Летит на город Кабул. То, что нужно «заменщику*.

–Возьмешь? – крикнул Алейников, – «заменщик».

–Пусть загружается, – ответил командир корабля.

–Вперед. Саня, вперед, – захохотали офицеры, – это последняя команда «Вперед». Радуйся!

–Не знаю, радоваться или нет. Грустно мне уезжать. Свидимся ли? Давай что ли по кругу. Спасибо, друзья. Я не прощаюсь. Говорю – ДО СВИДАНИЯ, – сказал Андреев.

КАБУЛ

Как обычно, по бокам фюзеляжа скамейки, иллюминаторы. Сверху тросы, куда цепляют карабин парашюта. Необычно было то, что посередине стояло два ящика – два гроба. Снова кого-то везут на Родину – закопать в землю. Андрееву сразу вспомнилась пустыня – его «пустынный» батальон. Тогда, в один из обычных дней погиб рядовой Ибраев. Как обычно, три часа утра, рота собирается на сопровождение колонн. Умываться почти нечем, так, соленая водичка. Недалеко от батальона родник выбивается из-под земли. А кто-то даже лица не ополоснул. Тут еще дежурный по роте орать начал, что колонна от «Кишки» уже пошла, нужно выдвигаться. Да, действительно пора. А то «точки» выставить не успеем.

–Залибеков! Быстро получать оружие, – раздалась команда ротного старшине.

–Есть, – послышалось в ответ. И тут же:

–А ну! Пошевеливайтесь! Быстро!

–Первый взвод, за мной! По машинам!

–Гурбанов! Тык-тык-тык. Бегом к БТР-у!

–Ты что встал, урод? Быстрей.

Это была такая небольшая, мягкая перебранка. Сержанты делали свое дело. В общем, народ разбудили. А то не все еще проснулись. Вон Ротарь ползет. Машину еще не приготовил. Хотя в пустыне двигатель прогревать не надо, но проснуться-то все равно нужно. Вдруг выстрел. Нет, не такой обычный, из автомата. Калибр оружия был покрупнее. Да, и звук-то раздался возле «оружейки», то есть палатки, где хранилось крупнокалиберное оружие. Автомат всегда под рукой. Крики, проклятья. Что-то случилось. Вес офицеры бегом к «оружейной» палатке. Там уже десятка два солдат стоит. На земле корчится Ибраев. Его пытается удержать старшина роты Залибеков, кумык по национальности, хотя неважно. Из груди Ибраева, вернее из дырки в груди величиной в тридцать миллиметров льется на песок кровь, смешанная с остатками костей и легкого. Изогнет его на животе – из груди, перевернет на спину – из спины. Сквозное, смертельное ранение. Всем это ясно. Подбежал «Перец», ротный санинструктор, сделал укол промедола, чтобы умирать легче было. Больше ничего не сделаешь и ничего не скажешь. Он, Ибраев, доставал из ящика автоматический гранатомет АГС-17, взял его за ствол, поставил вертикально, дулом в грудь, прямо на спусковую планку. А в предыдущую ночь, но приезде из очередного сопровождения колонн, гранату из патронника не вынули. Не разрядили гранатомёт. Результат – Ибраева повезут в «цинковом скафандре*. Так вот, читатель. Глупой эту смерть не назовешь. Парень этот воевал честно. Дикая, нелепая случайность. А человека нет. Выло видно: Ибраев не хотел умирать. На помощь все звал.

Войдя в самолет, Андреев пристроился на скамеечке возле одною из гробов. Уселся поудобнее, чтобы в полете можно было поспать.

Самолет набрал высоту. До свидания и прощай, Кандагарская бригада. Как в песне поется:

Прощайте горы, вам видней,

Какую цену здесь платили.

Врага какого не добили,

Каких оставили парней.

Под горло подкатил знакомый комок. Это самолет пошел на посадку. В Кабуле посадка самолета необычная. Сам Кабул находится в ущелье, и поэтому самолет с двух тысяч метров как бы падает вниз. Естественно, Андреев проснулся. Эта предосторожность у пилотов появилась еще потому, что у "духов" появились «стингеры». Это ПЗРК – переносной зенитно-ракетный комплекс, их им поставили американцы. У «стингера» двойное прицеливание – по инфракрасному излучению и по силуэту. Для тебя, читатель, это неинтересно, но дня Андреева это существенно. При заходе на посадку в Кабуле самолет, кроме того, что почти падал вертикально, еще и вилял: вправо-влево, вправо-влево… А это существенная вещь для спящего пассажира.