Дэвид Шефф - Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына [litres]

Какой-то мужчина перебил лектора:

– Вы снимаете ответственность с этих людей, – сказал он. – Никто не заставлял моего сына ходить к наркодилеру, добывать наркотики, готовить метамфетамин, колоть себе героин, обкрадывать нас, грабить винный магазин и собственных бабушку и дедушку.

– Нет конечно, – ответила она. – Никто его не заставлял. Он сам все это сделал. И тем не менее он болен. И болезнь эта весьма коварна. Действительно, у людей есть выбор, как поступить в этой ситуации. Это как с заболеваниями вроде диабета. Диабетик может принять решение мониторить свой уровень инсулина и регулярно принимать назначенные лекарства. Наркозависимый может сделать выбор в пользу лечебно-восстановительной программы. В обоих случаях, если не лечить болезнь, состояние этих людей ухудшится, и они могут умереть.

Снова голос того же мужчины:

– Но диабетик не станет воровать, обманывать, врать. Диабетик не захочет колоться героином.

– Есть данные, доказывающие, что при развитии зависимости у людей возникает непреодолимая тяга, своего рода принуждение к употреблению наркотиков, которое не так-то легко остановить или контролировать, – объяснила лектор. – Это почти как способность дышать. Здесь дело не в отсутствии силы воли. Эти люди просто не могут остановиться самостоятельно, иначе они бы это сделали. Никто не хочет быть зависимым. Но наркотики берут верх над человеком. Жизнь человека оказывается под контролем наркотиков, а не его разума. Мы учим наркозависимых справляться с их болезнью с помощью непрерывной работы по восстановлению физического здоровья, психического состояния и социальных связей. Это единственный верный путь. Люди, которые говорят, что не могут контролировать себя, не понимают природу болезни, потому что именно болезнь контролирует их поведение.

Нет, думал я.

У Ника все под контролем.

Нет, Ник потерял контроль над своей жизнью.

После презентации начались вопросы и ответы. Потом мы собрались в другой комнате. Сели на стулья, расставленные по кругу. Еще один круг. Мы уже начали привыкать к этим сюрреалистическим круговым собраниям родителей, детей и других значимых для наркозависимых людей. Мы по очереди представлялись окружающим и делились своими историями в сокращенном варианте. Все истории были разные: разные наркотики, вранье в разных видах, разные случаи предательства, – но все они были об одном и том же, все страшные и душераздирающие, связанные между собой бесконечной тревогой, печалью и почти осязаемой безысходностью.

Нас отпустили на ланч, и мы могли поесть с членом семьи, который участвовал в программе. Ник нетвердой походкой шел к нам по коридору. Он был бледен и двигался медленно, словно каждый шаг причинял ему жгучую боль. Но, кажется, он искренне был рад видеть нас. Он крепко обнял нас и долго не отпускал. Прижался щекой к моей щеке.

Мы взяли сэндвичи, завернутые в пластик, налили кофе в пластиковые кружки, поставили на подносы и направились с ними к незанятой скамейке на балконе. Откусив кусочек от сэндвича, Ник отодвинул его и объяснил, почему у него такая апатия. Ему давали седативные препараты, чтобы облегчить процесс отказа от воздействия наркотика. Он рассказал, что лекарства разносит два раза в день «сестра Рэтчед». Он изобразил Луизу Флетчер из фильма «Пролетая над гнездом кукушки»:

– Если мистер Макмёрфи не желает принимать лекарство орально, – произносит он, растягивая слова и сопровождая их грозным взглядом, – я уверена, мы найдем иной способ, но не думаю, что он вам понравится.

Он сдавленно засмеялся. Пародийное выступление получилось так себе. Он был слишком накачан седативными средствами, чтобы сделать его живым и ярким.

После ланча он показал нам свою комнату: две односпальные кровати, прикроватные столики и маленький круглый стол с двумя стульями. Выглядит вполне комфортабельно, как номер скромного отеля. Указывая на кровать у стены, Ник рассказал о своем соседе по комнате.

– Он клевый мужик. Шеф-повар. Пьяница. Женат, есть ребенок. Смотрите…

Он взял с прикроватного столика фотографию в бамбуковой рамке. На ней были изображены маленькая девочка с ангельским личиком лет двух и ее мать – красавица со взбитой копной кудрей соломенного цвета и ослепительной улыбкой.

– Она предупредила его, что это его последний шанс, – сказал Ник. – Если он не перестанет пить, она его бросит.

На столике Ника– книга «Анонимные алкоголики» и стопка литературы по реабилитации от наркотической зависимости. В комнате был маленький встроенный шкаф и комод, куда он убрал одежду, которую мы ему привезли.

Потом он провел нас на балкон, выходящий на виноградники.

– Мне очень жаль, что все так случилось, – выпалил он.

Я взглянул на Карен. Мы не знали, что ему сказать.

Очередной уик-энд в стране виноделия. Утренняя лекция была посвящена проблемам «семьи зависимого», то есть нашим.

– Мне, вероятно, не нужно говорить вам, что это такая болезнь, которая поражает и семью, – начала свою лекцию консультант программы. – Близкие наркозависимых не спят, не едят, теряют здоровье. Винят себя. Они испытывают гнев, чрезмерное беспокойство, стыд. Многие держат свои страдания при себе. Если у вашего ребенка обнаружили рак, вы тут же будете окружены заботой и поддержкой друзей и родственников. А наркозависимость стигматизирована, считается позором, и люди часто молчат о своей беде. Друзья и родные, конечно, пытаются как-то поддержать родственников наркомана, но в то же время они могут высказывать скрытое или явное осуждение.

Взаимоотношения в семье развиваются вполне предсказуемо. Лектор иллюстрировала свои слова с помощью мобиля, свисающего с потолка в стороне от кафедры. Указывая на мобиль, она разъясняла, кто из нас какую роль играет в семье. Точность расклада производила на нас гнетущее впечатление.

В центре мобиля висела бумажная фигурка, представляющая наркозависимого. Вокруг нее медленно вращались фигурки поменьше. Фигурки, болтающиеся в стороне, символизировали Карен и младших детей: они где-то на периферии, беспомощные, но неразрывно связанные с настроением, капризами и наркозависимостью центральной фигурки. Между ними была непрочно закреплена еще одна фигурка – это я. Я своего рода посредник или пособник, опора для Ника. Я всегда нахожу для него оправдания, лезу из кожи вон, чтобы помочь ему, стараюсь защитить от него Карен, Джаспера и Дэйзи и при этом пытаюсь сохранить между ними крепкие родственные связи.

«Это не ваша вина. Это первое, что вы должны уяснить для себя. Есть наркоманы, с которыми жестоко обращались в семье, и есть наркоманы, детство которых по всем меркам было идеальным. И тем не менее члены многих семей продолжают во всем обвинять себя.