Эдиге Валиханов - Кенесары

Однако, невзирая на все это, осенью и зимой 1844 года Кенесары нападал на те аулы, которые были ему подчинены или, даже не признавая его власть, все еще находились под его главенством, и стремился собрать с них зякет и ушур. Странная получалась ситуация. Эти аулы платили свои налоги и царизму, и в зависимости от обстоятельств, центральноазиатским феодалам, в то же время налоги собирал и грозный воитель Кенесары. И эти родовые объединения, с которых взимал налоги и Кенесары, и его сподвижники, все больше и больше предпочитали отдалиться от Кенесары, отдалиться от его длинной руки.

Все эти обстоятельства оказались так сложны, что, наконец, Кенесары решил пойти на политические контакты с оренбургскими властями. Это явилось своеобразным ответным шагом Кенесары на то, что оренбургские власти тоже хотели в какой-то степени пойти на переговоры. Но обеим сторонам было понятно, что все эти переговоры означают только оттягивание времени в той неустанной и не прекращающейся ни на один день войне, которую вел Кенесары против режима. Уже более семи лет, а если включить и борьбу его старшего брата Саржа-на, то почти двадцать лет длилась эта непрерывная борьба за национальное освобождение, за национальное достоинство. С обеих сторон были жертвы. С обеих сторон применялись самые различные методы. В борьбе люди неизбежно принимают ту или другую сторону. Но есть еще те, кто, оказавшись между этими двумя огнями, становятся их жертвами. Порой кровавыми. История многих народов и стран показывает, что в национально-освободительной борьбе каждого народа, даже в объединении этих стран в период Средневековья, неисчислимыми были жертвы неприсоединения. И то, что Кенесары Касымов предпринял тактику ведения партизанской войны, опирался на старую кочевническую традицию военного искусства, это свидетельствует о том, что он не хотел идти на лишние жертвы, не хотел оставлять за собой кровавый след. Но борьба не могла быть и абсолютно бескровной, похожей на шахматные баталии, когда противники даже могут пожать друг другу руки. Борьба, которую вел Кенесары Касымов, была очень сложной и трудной. К ней примешивалась и политика, и понимание психологии каждого из начальников, и умение ладить с каждым из них. Выше уже говорилось о том, каковы были взаимоотношения Кенесары и Перовского, Кенесары и Горчакова. От того, что эти администраторы на протяжении долгих лет соперничали между собой, Кенесары много выигрывал. Он гнул свою линию, линию мятежника, а по сути, борца за освобождение.

Особенно стал показателен 1845 год, когда, как отмечают некоторые исследователи, Кенесары вознесся на вершину своей славы. Казахский хан и одновременно крупный политик, Кенесары оказывал очень большое воздействие на всю политическую обстановку Центральной Азии. Но вместе с тем именно на 1845 год падает то усилие царской администрации, которое было предпринято, чтобы любыми способами приручить, покорить или разгромить Кенесары Касымова. В этой ситуации появились те самые покаяния, которые принес Кенесары, чтобы усыпить бдительность Оренбургской или Западно-Сибирской администрации. В этом отношении Кенесары действовал очень хитро и дальновидно, по крайней мере, для своих замыслов и для претворения в жизнь своих планов. Однако необходимо отметить и то, что Оренбургская администрация тоже стремилась оказать свое воздействие на политическую обстановку в целом в регионе. В этом большую роль сыграли те посольства, которые были направлены к Кенесары, — посольства Долгова и Герна, которым предшествовала обширная переписка и дополнительные инструкции Оренбурга, для того чтобы Кенесары был обезврежен или нейтрализован.

По наущению Оренбурга, казавшийся независимым, а на самом деле весьма и весьма зависимый хан Джангир написал письмо Кенесары, в котором убеждал того, что самое лучшее состояние государства то, когда процветают его люди. Но не для этого Кенесары боролся на протяжении восьми, а может быть, и более лет, чтобы поверить хитрому царедворцу. Администрация Оренбурга прекрасно отдавала себе отчет в том, что просто так Кенесары не сдастся и никакие увещевания и посулы не смогут заставить его свернуть с избранного пути, поэтому в своем указании послу Долгову, который должен был попасть в аулы Кенесары, говорилось, что необходимо всеми возможными методами, в том числе самыми коварными, заставить Кенесары умолкнуть.

Немаловажную роль в этом должна была сыграть. казалось бы, дальновидная политика оренбургского губернатора. Одно из его требований было таково: сложить наконец оружие и изъявить полную покорность — не просто принести покаяние, а присягнуть престолу на Коране, священной книге мусульман. Вместе с тем указывалось, что если он это исполнит, то в будущем сможет перекочевывать со своими аулами в те места, которые сам выберет. Но эти места в определенной степени должны были быть ограничены районами проживания оренбургских казаков и казачества в целом. Кроме того, в предписании председателя Пограничной комиссии посольству изъяснялось, что необходимо указать Кенесары на то, что клятвопреступление является очень большим злодеянием.

Это писали те самые люди, которые при всяком удобном случае стремились напасть на аулы Кенесары и нападали под видом военных поисков или, еще чаще, под видом усмирительных действий.

Для того чтобы клятва была исполнена, вместе с Долговым должен был присутствовать наиболее авторитетный из мулл. Это носило очень своеобразный характер. Долгов, по идее, должен был в первую очередь представить военно-разведывательные данные, а лишь затем, исходя из политической ситуации, убедить Кенесары сложить оружие. Оренбургское начальство предполагало, что благодаря таким полномочиям посла Кенесары задумается, сумеет каким-то образом перестроиться. Кроме того, Оренбург в первую очередь указывал на то, что Кенесары необходимо забыть всю его предшествующую жизнь. Фактически человек должен был начать свою жизнь заново. И в этом плане, конечно, Кенесары никак не мог согласиться с такой установкой.

Заведомо понимая, что это посольство, может быть, потерпит неудачу, Оренбург посылает вслед за ним и посольство Герна. Оба эти посольства должны были убедительно представить политические намерения Оренбурга, их серьезность и важность, и, наконец, заинтересованность в этих намерениях всех высших слоев империи. И этого они, по-видимому, в первые месяцы 1845 года добились. Но и Кенесары научился понимать эту сложную политику Оренбурга. И потому решил действовать хитро. Не отвечая ни «да», ни «нет», но постоянно показывая как бы свое гостеприимство и преданность престолу, он возил с собой Долгова по степным дорогам. Долгов фактически находился у него в плену на протяжении почти двух месяцев. И ни разу у них не состоялся серьезный разговор на тему дальнейшей судьбы аулов, которые перекочевали вместе с Кенесары и с ним самим. Таким образом, это посольство, блуждая вместе с Кенесары по степи и не имея точных географических данных, как бы находилось в неизвестности. По долгу своей службы Долгов и его люди должны были разъяснить Кенесары Касымову то, как производится сбор налогов: что налоги взимаются ныне лишь в денежном виде, и это налоги правительственные; что казахи приграничных областей, и в том числе Оренбургского ведомства платят вместе с тем и свой традиционный зякет. Кроме того, на отдельных казахских начальников распространялись самого разного рода наказания за те или иные преступления. Среди них наиболее тяжелым было наказание за противодействие властям. Должно было быть разъяснено, что несмотря на тяжелые наказания, штрафы и так далее, вносится некоторое облегчение — многие виновные должны были быть наказаны телесно, а затем по усмотрению удаляться из орды в другие области степи. Таким образом, перед Кенесары, если бы он принял подданство и присягнул на верность государю, открывалась возможность самоличных поборов с различных своих подданных, в том числе и с наиболее беднейших слоев населения. За это он не понес бы большого наказания или ответственности. Большой виной считалось также укрывательство беглых: русских, татар и башкир. Те, кто самовольно прибывал в степь, должны были находиться на учете. И этим учетом, по идее, должен был ведать сам султан Кенесары. Кроме того, категорически запрещались тайные сношения с различного рода неприятелями. А неприятелями, как известно, были и хивинцы, и Бухарское ханство, и, наконец, Коканд.