Эдиге Валиханов - Кенесары

Вместе с тем торговля России и центральноазиатских государств все больше и больше росла, все больше товаров поступало из России. Конечно, эти товары не могли соперничать с промышленностью Англии, которая постепенно внедряла своих агентов и свою торговлю в Афганистан, в другие районы и даже проникала в глубинные регионы Центральной Азии. Но у России были свои преимущества — ее выгодное положение: можно было без всяких издержек на дорогу проводить караваны прямо из Оренбурга и других внутренних районов до хивинских и бухарских пределов. В высших кругах Российской империи ценились многие экзотические товары — те же самые шелка, ткани, парча, замечательные выделки кожи и т. д. Хотя в центральноазиатской торговле самое большое место занимали продукты сельского хозяйства, в особенности изюм и другие сухофрукты.

Как мы уже отмечали, Кенесары Касымов в свое время вел весьма оживленную торговлю с хивинцами. Хивинцы в обмен на поставку замечательных жеребцов или тучных баранов отправляли в Казахстан старые свои ружья. Многие разведчики, которые были в стане Кенесары, отмечали, что у него многие ружья — фитильные, и даже с рогами. В то время как европейские армии, в том числе и российская армия, были хорошо вооружены современными видами оружия. Все это приводило к тому, что Кенесары разочаровывали и Бухара, и Хива. Но он понимал, что если действовать против них не вооруженными силами, а хитростью и дипломатическим путем, то можно заручиться их поддержкой или, по крайней мере, получить уверенность, что они не будут нападать на его тылы. С другой стороны, он осознавал, что является ханом. В его представлении это было завещанное предками ханство как самостоятельное образование — хан старался всегда решить все политические вопросы сам или в свою пользу.

Дело заключалось и в другом. Для того чтобы находиться в дружбе с хивинцами и бухарцами, необходимо было уничтожить своего закоренелого противника — кокандского хана. Именно Кокандское ханство и в особенности ташкентский кушбеги были тем камнем преткновения, который постоянно противостоял Кенесары Касымову. Если хивинцы и бухарцы в какой-то степени даже отодвигались от борьбы Кенесары и стремились привлечь на свою сторону отдельные роды, которые были непокорными Кенесары, то Коканд к этому времени проявлял исключительную агрессивность, и притом руками самих же казахов. Известно, что огромную часть кокандского войска составляли те же самые кочевники, которым было трудно прожить. Наборы в эти войска производились захватническим образом. Очень часто туда попадали те, кто был обездоленным. И сама идеология Кокандского ханства заключалась в том, чтобы показать, что наиболее богатые и лучшие государства те, которые исповедуют ярый ислам, стремятся утвердить мусульманство во всех уголках Земли.

Здесь мы должны определить и другой момент: было ли в целом движение Кенесары Касымова мусульманским? Мы можем сказать однозначно: нет. Как раз мусульманская религия, несмотря на то, что Кенесары Касымов, как отмечается во многих документах, был очень набожным человеком, не стала главенствующим звеном в его государственном устройстве. Именно то, что Кенесары сумел создать пусть незначительную, но свою собственную государственность без главенствующей позиции ислама, светскую государственность, — надо вменить ему в заслугу.

Кокандское ханство постоянно стремилось обеспечить свою позицию в казахской степи несколькими способами. Первый — это насилие и разорение. Первыми разорялись роды, которые проживали по долинам Сырдарьи и в других местах, близлежащих от Коканда. Второй — это привлечение различного рода политических деятелей из среды чингизидов. Восхвалялись их качества, доблесть, давались какие-то должности, большей частью среднего уровня. Кокандские феодалы стремились показать, что они сумеют удержать не только чингизидов, но и подвластные им народы в своих руках. Кроме того, Кокандское ханство имело большую опору в той прослойке хищных баев, которые к тому времени состояли в отдельных родовых объединениях казахов из Старшего жуза и киргизов.

Политику Коканда по отношению к казахским родоправителям в лице чингизидов, которые своими корыстными интересами проводили в жизнь решения Коканда, следует оценивать неоднозначно. С одной стороны, высшая феодальная знать Коканда всегда стремилась найти с ними общий язык, так как обирать и разорять нужно было только казахские роды, расположенные на юге Казахстана. С другой стороны, Коканд всегда стремился как бы уважать этих чингизидов: одаривал их драгоценностями, шел на уступки, давал различные ценности. Но самое главное состояло в том, что эти чингизиды в конце концов начали противоборствовать между собой.

А это было нужно как раз феодальным властителям Коканда.

Именно к лету 1845 года относятся некоторые положительные подвижки Кенесары Касымова во взаимодействии и с хивинцами, и с бухарцами, но своего непримиримого противника — кокандского хана — Кенесары Касымов не привлекал на свою сторону и не пытался завязать с ним каких-либо отношений. Еще осенью 1841 года эта вражда позволила Кенесары Касымову взять некоторые коканд-ские крепости, которые были расположены вдоль Сырдарьи и представляли собой небольшие, но прочные укрепления. Позже, в октябре 1846 года, Кенесары были взяты кокандские крепости Чим-Курган и Яны-Курган, а также осаждена Ак-Мечеть. Конечно, такой поворот событий был довольно своеобразным в той центральноазиатской политике, которая существовала во всей Центральной Азии.

Теперь взоры Кенесары были обращены к югу Казахстана. Летом 1845 года он отправил к своему двоюродному брату султану Рустему двадцать посланцев для того, чтобы они узнали, возможно ли пребывание государства Кенесары Касымова на территории Старшего жуза. Это посольство было лишь разведывательным и не могло указать те территории, на которых мог бы кочевать Кенесары Касымов. Принципиальное же одобрение со стороны султана Рустема было получено.

Таким образом, надежды Кенесары Касымова отныне были направлены в сторону Старшего жуза, на ту территорию, где можно было реально обосновать свое новое ханство. Именно с этой целью он и начал свои взаимоотношения с хивинскими и бухарскими вельможами. Получив и от них одобрение, но с какими-то материальными претензиями в будущем, он надеялся, что чингизиды в достаточной мере смогут удовлетворить его требования. Эти вещи были для Кенесары Касымова весьма реальными, но сама жизнь Центральной Азии была далека от тех реалий, которые стали проявляться в большой политической игре. И в эту большую политическую игру вступали большие державы. В первую очередь Россия, затем Англия и Китай. В этих условиях, конечно, будущее самостоятельное ханство Кенесары Касымова должно было стать разменной картой в руках каждого из этих государств.