Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

Полина Галанова очень дорожила своим избранником и неистово его ревновала. Об этом говорит и она сама, и ее старшая дочь.

Полина Андреевна признавалась, что у нее было много причин обижаться на мужа, однако не упрекала его, молчала; он хорошо это понимал. «Ты бы хоть накричала на меня или по лицу ударила. Обижаю тебя. А ты в ответ — молчишь», — говорил он как-то своей жене. По мнению многих, Машеров был видный мужчина. И жена не раз замечала, как женщины заглядываются на него. В глубине души ревновала, но ни разу в жизни ни в чем не упрекнула [540] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 23. .

Об этом же свидетельствует и старшая дочь Петра Машерова в большом интервью, посвященном столетнему юбилею со дня его рождения. Она пишет, что одним из семейных вечеров мать призналась отцу, что ревновала его «до обморока». Тот удивился: «Так ты ж мне никогда этого не говорила!» А Полина Андреевна ответила: «А как я могу тебя оскорбить? Это же только мои мысли» [541] Инанец С. «Мама плакала, когда узнала, что его переводят в Москву». Дочь о жизни и смерти Петра Машерова [Электронный ресурс]. —Режим доступа: https://news.tut.by/society/580177.html. .

В партизанском отряде Петр Машеров и Полина Галанова, по одной версии, жили в отдельной землянке, по другой — в разных. Учительница СШ № 87 г. Минска Л. Я. Мельникова-Дерюжина, дочь П. Я. Дерюжиной, расстрелянной вместе с матерью Машерова, рассказывала, что в партизанах они (три девочки) жили при медсанчасти в землянке, а через стенку — дядя Петя и тетя Поля [542] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 44. .

В то же время уже упоминаемый В. Шуцкий указывает:

«Партизанские командиры, имевшие жен, обычно размещались в отдельных помещениях. Петр Мироныч был женат, но позволить себе семейную палатку или отдельную землянку не мог… Он всегда устраивался там, где размещались комиссар и начальник штаба отряда, вместе с ними питался и отдыхал. Его женой была очаровательная Полина Галанова, зубной врач россонской амбулатории, пришедшая в отряд немного позже Петра Мироновича. Она безропотно переносила все тяготы партизанской жизни, непосредственно участвовала в большинстве боевых операций, проведенных отрядом, перевязывала раненых, нередко подвергаясь смертельной опасности. Полина Андреевна была бессменным начальником медицинской службы отряда и не ушла из него даже тогда, когда Петр Миронович стал комиссаром бригады, а затем секретарем Вилейского обкома комсомола» [543] Шуцкий В. У истоков партизанского движения // Петр Машеров. Сын белорусского народа. К 95-летию со дня рождения. Воспоминания и статьи. М., 2013. С. 295. .

На мой взгляд, оба эти свидетеля, и младшая Дерюжина, и Шуцкий, говорят правду. Вероятнее всего, Машеров практиковал и тот и другой вариант. Он мог спать вместе с гражданской женой, а мог заночевать в землянке с другими командирами, если этого требовала ситуация.

Как утверждают, любовь Полины к Машерову была безгранична. Ради него она, не задумываясь, пожертвовала бы жизнью. Именно так считает их старшая дочь. Она вспоминает, что, рассказывая дочерям о войне, мать говорила, что отец в атаку всегда бежал впереди всех. А тот как-то, услышав эти рассказы, поспорил с ней: «Я ж как ни гляну — ты впереди меня на два шага. Так кто впереди бежал: я или ты?» На что Полина Андреевна ответила так: впереди бежала, чтобы первой, если что, убили ее [544] Инанец С. «Мама плакала, когда узнала, что его переводят в Москву». Дочь о жизни и смерти Петра Машерова [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://news.tut.by/society/580177.html. .

Ревность же Полины Галановой объясняется просто. Их брак не был официально зарегистрирован, совместных детей у них долгое время не было (старшая дочь Наталья родится только в апреле 1945 года). А искушений у Машерова была тьма.

Очень многие авторы рисуют межполовые отношения среди партизан в годы войны стерильными. На самом же деле все обстояло так, будто на дворе шла обычная жизнь. Партизан Аркадий Толстик, впоследствии ответственный секретарь ЦК ЛКСМБ и главный редактор газеты «Звязда», изобразил вполне прозаичные картины секса в партизанах. Припоминая одну из встреч бывших партизан, проходившую, судя по всему, во времена горбачевского сухого закона, Аркадий Толстик поведал несколько весьма показательных историй.

Одна из послевоенных встреч партизан закончилась, как обычно, застольем. Стол был накрыт без спиртного. Но белорусский партизан не лыком шит. Каждый что-то прихватил с собой: кто бутылку водки «Глусская», кто стародорожской самогонки, кто самодельную наливку и настойку на травах. Скоро подоспел шашлык, уха особого местного приготовления. И загула околица. Неожиданно запела женщина, да так сильно и красиво, что невольно все посмотрели в ее сторону. «О, так это ж Марылька!» — заулыбались многие.

Это была та самая Марылька, которая по заданию партизан «морально разложила» местный полицейский гарнизон. И однажды, когда в деревне праздновали свадьбу, партизаны успешно взяли «тепленькими» начальника полиции и его помощников. А Марыльку и тех, кто ей помогал, зачислили за эту операцию в партизаны. Потом она каким-то образом оказалась в партизанском отряде, где служил А. Толстик. Этот отряд был на особом положении, при штабе бригады, и даже охранял его. Когда немцы попытались устроить блокаду партизанам, командование решило усилить службу, и в наряд посылали не меньше двух бойцов. И вот как-то днем возвращался начальник штаба со своим адъютантом. Приподнялся он на стременах, осмотрелся, а часовых не видит. «Часовые, мать вашу так, куда вы делись?» — громыхнул начштаба. И тут шустренько подпрыгнули две фигуры из ранней ржи, стыдливо поправляя на себе одежду: Марылька со своим молодым напарником. Приказ был краток: прогнать девушку из отряда, но оружие за ней сохранить.

Началась блокада. Отряд Толстика двигается по лесной дороге. За ним следует отряд Митьки Сезика. Между отрядами, как неприкаянная «грешница», бредет Марылька. Первый отряд останавливается на привал, и утомленные бойцы буквально падают на землю, разогретую весенним солнцем. На полном аллюре подлетает командир отряда имени Чапаева Митька Сезик, который и одевался с форсом, и воевал лихо. Наперерез ему бросается Марылька. «Митька, — кричит она, — хоть ты возьми меня в отряд». А тот пришпоривает лошадь, которая красиво делает «свечу», и на полную мощь голоса спрашивает: «А парням давать будешь?» Марылька мгновенно подхватывает предложенную игру слов и в ответ кричит так, что вороны поднимаются над лесом: «Буду-у-у!!!» И громыхнули продолжительным гоготом сразу два отряда. Такого дружного и веселого смеха, по словам Толстика, слышать ему больше не доводилось [545] Тоўсцік А. Назв. тв. С. 24, 25. .