Филип Эйджи - За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки

Сойдя с самолета, я направился к зданию аэровокзала, где у входа меня встретил сотрудник резидентуры в Лиме, который осуществляет связи с иммиграционными властями. Он договорился с ними, не раскрывая наших планов по вербовке эквадорца, насчет разрешения, если Роура обратится с такой просьбой, а если и не обратится, то чтобы они сами в осторожной форме предложили ему такую возможность. Из здания аэровокзала мы стали наблюдать за самолетом, так как Роура почему-то задерживался в нем. Наконец он появился и начал спускаться по трапу, но затем внезапно повернулся и вбежал обратно в самолет. Как раз в этот момент около десятка полицейских в форме быстро шли — по существу, бежали — к этому самолету. Старший из них вошел в самолет, и последовала длительная пауза. Встретивший меня сотрудник резидентуры направился к своим людям в полицию аэропорта, чтобы выяснить, что там произошло, а я — в посольство ждать известий из аэропорта. Если Роура останется, я найму номер в гостинице «Криллон» и буду ждать его. Если он полетит дальше в Ла-Пас, я вылечу обратно в Кито дневным самолетом.

Когда я пришел в посольство, мне сообщили подробности инцидента в аэропорту. Роура так испугался полиции, когда те бежали к самолету, что подумал, что может случиться что-то ужасное, и отказывался оставить самолет и выходить в аэровокзал до посадки на другой самолет, следующий в Ла-Пас. Он проявлял крайнюю нервозность в аэропорту и все время волновался, как бы не пропустить самолет на Ла-Пас, затем, как и было запланировано, Роура вылетел туда.

Резидент в Лиме Боб Дэвис принес извинения за сверхусердие чиновников местной полиции: полицейские, устремившиеся к самолету, хотели устроить Роуре теплый, корректный прием в порядке подготовки к выдаче ему разрешения на остановку в Лиме. Сотрудники резидентуры в Лиме сорвали мне операцию; я уверен, что Роура сделал бы остановку, а теперь нам остается только ждать телеграмму или письмо по адресу, который я дал ему. А Дин между тем обдумывает возможность поездки к Роуре, как только тот прибудет в Сантьяго.

Из Лимы я послал телеграмму в штаб-квартиру по существу моего контакта с Роурой и в порядке информации копии — в Кито и Ла-Пас. Когда я сегодня днем вернулся в Кито, Дин уже был знаком с моей телеграммой, у него поднялось настроение, хотя мы и не уверены в том, что Роура принял наше предложение. Завтра я получу боливийскую и чилийскую визы на случай необходимости быстрого выезда, если в Вашингтоне получат от Роуры телеграмму на мое вымышленное имя.

17 ноября 1963 года, Кито.

Потребовалось немного времени для выяснения позиции Роуры. Сегодня утром мы получили телеграмму от резидента в Ла-Пасе, в которой он сообщил, что Роура имел тайную встречу с двумя ведущими боливийскими коммунистическими деятелями. На этой встрече Роура сообщил о моей попытке завербовать его, при этом он заявил, что если еще раз встретит меня, то убьет. Очевидно, эта информация получена путем подслушивания с помощью технических средств. Теперь мне не нужно визы, хотя Дин все еще думает, что Роура может изменить свое решение через полгода, год или пару лет. Во всяком случае, он знает, что мы интересуемся им, и у него есть номер нашего почтового ящика.

Мне осталось до выезда только три недели, и по мере передачи руководства операциями трем новым сотрудникам я одновременно прекращаю сотрудничество с некоторыми малозначительными агентами, не исключая, разумеется, возможности вновь вернуться к ним, если в этом появится необходимость.

В числе тех, с кем резидентура прекращает сотрудничество, доктор Фелипе Овалье, личный врач Веласко и связник для Басантеса, нашего агента в КПЭ. Овалье становится слишком дряхлым стариком, и, вероятно, это является основной причиной спада активности Басантеса. Перед тем как прекратить выплату Овалье из фондов резидента, мне удалось уговорить посла вновь включить его в списки врачей, которые выдают медицинские справки для получения американских виз (консульский отдел вычеркнул его из списка этих врачей, так как он выдал справки лицам, едущим в США, больным сифилисом), иначе он оказался бы в крайне тяжелом материальном положении. Шансы на возвращение Веласко сейчас настолько малы, что не стоит тратить время на встречи с Овалье для получения информации о сторонниках Веласко. Я завербовал нового связника для Басантеса и думаю, что тот начнет теперь работать лучше. Этот связник — полковник авиации Гонсало Фернандес, бывший военный атташе Эквадора в Лондоне, ушедший в отставку по политическим мотивам. Поскольку Басантес тоже бывший офицер, я надеюсь, что они сработаются.

10 декабря 1963 года, Тампа.

Сидя в самолете, уносившем меня домой, я мысленно сравнивал нынешнее положение в Эквадоре с тем, каким оно было, когда я прибыл туда. Ноулэнд теперь не узнал бы свою резидентуру, так она разрослась. Только в Кито у нас теперь восемь оперативных сотрудников против пяти, когда я впервые приехал сюда, плюс два новых секретаря, несколько работающих женщин — жен сотрудников и еще один сотрудник по связи. В Гуаякиле у нас, правда, все еще только два оперативных работника под крышей консульства, но добавили еще одного вне консульства. Теперь Дин собирается увеличить свой штат в Гуаякиле сотрудниками под неофициальными крышами. Бюджет резидентуры также непомерно вырос — с 500 тысяч долларов в 1960 году почти до 800 тысяч в настоящее время.

Безусловно, продвинулось осуществление контрповстанческой программы после всех этих арестов, ссылок в эмиграцию и репрессий, проведенных хунтой. Начато проведение нескольких новых операций, особенно новых операций по подслушиванию телефонных разговоров и созданию военного разведывательного подразделения, которым занимается Дин. Многие из этих операций проводятся во взаимодействии с хунтой. Через полицию и военных офицеров мы сумели проникнуть и в саму хунту, а стенографистка главы хунты получает у нас жалованье. Операции среди студенчества тоже, кажется, должны улучшиться; несмотря на все трудности, наладилась работа и в Конфедерации свободных профсоюзов и в системе американского института развития свободных профсоюзов.

Стала намного благоприятнее и общая политическая обстановка. Когда я приехал в Кито, министром внутренних дел был Араухо, и в течение двух с половиной лет традиционные партии наделали массу глупостей, толкая рядовых граждан на поиски крайностей, дабы решить назревающие проблемы. Все политические деятели — Веласко и его последователи, консерваторы, социал-христиане, либералы и социалисты — боролись за обеспечение своих узкоэгоистичных интересов, иногда под руководством наших агентов, но так и не провели ни одной реформы, о необходимости которых все они говорили.