Коллектив авторов Биографии и мемуары - Неизвестный Чайковский. Последние годы

Гг. рецензенты, почти единодушно разнеся либретто на все корки, и оперой остались не совсем довольны. Один, характеризуя музыку Чайковского в «Пиковой даме», «сказал бы, что в деле инструментовки он вдохновенный поэт, что же касается до самой музыки, то Чайковский во многом повторяет самого себя, не брезгуя воспоминаниями о других композиторах». Другой нашел, что «новая опера явилась наиболее слабым произведением из всего, до сих пор написанного Чайковским в этой области». Затем, высказав новую и оригинальную мысль, что Петр Ильич «более симфонист», чем оперный композитор, признал, что «Пиковая дама», даже по сравнению с «Чародейкой», «представляет значительный поворот назад», что «едва ли можно предсказать этой опере прочный успех в будущем». Третий, называя новую оперу «Карточный вопрос», говорит, что она не могла воодушевить слушателей, потому что «ни самый сюжет, ни обработка его либреттистом не заключают в себе ничего симпатичного, ничего такого, что может вызвать сочувствие». Затем, восхищаясь многим в музыке, кое-что поругивая, но с оговоркой «может быть, я ошибаюсь» – рецензент приходит к выводу, что частности берут верх над главным, эффекты – над сюжетом и «внешний блеск – над внутренним содержанием». Четвертый, в итоге находя теми же словами, что в новой опере «берет верх внешний блеск над внутренним содержанием», в восторге от отдельных моментов «Пиковой дамы», хотя утверждает, что «вообще эта вещь уступает «Онегину» по глубине и искренности вдохновения». Пятый музыку «Пиковой дамы» расхвалил не менее предыдущего, даже более, но в бочку меда похвал в конце прибавил дозу дегтя, выражаясь так: «Вообще в «Пиковой даме» г. Чайковский является композитором практичным. Он ввел в оперу немало пения в куплетной форме, вероятно, наученный успехом куплетов Трике в «Евгении Онегине». В конце концов, по его мнению, «Пиковая дама» интересна отрывками, «Онегин» – обаятелен вообще».

Через несколько дней после первого представления «Пиковой дамы» в Петербурге Петр Ильич поехал в Киев, чтобы присутствовать там на репетициях и первом представлении той же оперы.

К М. Чайковскому

Киев. 13 декабря 1890 года.

<���…> Репетиции бывают каждый день. Трудно изобразить, какие странные ощущения я испытываю, вновь присутствуя при налаживании оперы, притом в столь маленьком и сравнительно бедном театре. Впрочем, все ужасно стараются и, по-видимому, постановка будет по-своему блестящая. Из исполнителей лучше всех Медведев. Остальные все уступают петербургским. Конечно, и Медведев не Фигнер, но у него огромное достоинство: музыкальность. Я за него покоен, ибо знаю, что он всегда попадает и в тон, и в такт. Особенно мескинно выходит интермедия, но это и следовало ожидать. Ведь балет здесь из 4 пар. Оркестр тоже после питерского кажется жалким, – но не столько по качеству, сколько по количеству. Играют же мило. Время я провожу почти исключительно в театральной сфере, т. е. после репетиции иду обедать к Прянишникову в милом обществе Прибика [96]и некоторых других тебе неизвестных, но очень симпатичных людей. Потом иду спать, а в семь часов с половиной сижу уже в своей ложе в театре. Вчера в первый раз в жизни слышал Тартакова в «Демоне».

Главные исполнители «Пиковой дамы», представленной в первый раз в Киеве 19 декабря 1890 г., под управлением капельмейстера Прибика, были следующие:

Герман – г. Медведев.

Томский – г. Дементьев.

Князь Елецкий – г. Тартаков.

Графиня – г-жа Смирнова.

Лиза – г-жа Манулевич.

Полина – г-жа Нечаева.

Миловзор – «

Гувернантка – г-жа Миланова.

Прилепа – «

Лучше всех были гг. Тартаков и Медведев; последний и поныне считается лучшим Германом после Н. Фигнера.

Опера произвела настоящий фурор, говорит «Киевлянин» в своем отчете о представлении. «Выдающийся успех новой оперы обусловлен не только присутствием популярнейшего из современных отечественных композиторов, – он объясняется также музыкальными и сценическими достоинствами произведения, имеющего все шансы к тому, чтобы сделаться репертуарным и прочно завладеть симпатиями публики наряду с «Евгением Онегиным». Героем вечера был, естественно, автор. Г. Чайковского вызывали много раз уже после первой картины; овации шли затем крещендо в течение дальнейших шести картин. Композитор выходил на сцену то вместе с исполнителями, то один. В антракте после второго действия занавес неожиданно поднялся позади стоявшего у рампы г. Чайковского, и он очутился окруженным всем персоналом труппы, которая поднесла ему роскошный серебряный венок. Были и другие подношения от частных лиц (письменный прибор, лавровый венок).

К М. Чайковскому

21 декабря 1890 года.

Модя, меня беспокоит, что мне ни из Петербурга, ни из Москвы не присылают писем. Неужели их совсем не было? Между тем мне интересны письма из-за границы, которые должны решить, ехать ли мне или не ехать дирижировать в Германию, Америку и т. д. Зайди, пожалуйста, в «Россию» и узнай, нет ли там писем. Если же есть, то вели переслать мне в Клин. Я еду завтра в Каменку, но останусь там недолго.

Третьего дня было первое представление «Пиковой дамы». По восторженности приема смешно даже сравнивать Киев с Петербургом. Это было что-то невероятное. Ежедневно мне делают здесь овации по разным случаям. Но я всем этим так утомлен, что не в состоянии писать. Исполнение, в общем, очень хорошее, но, конечно, после Питера все кажется бледновато. Невообразимо устал я и, в сущности, постоянно томлюсь и страдаю. Неизвестность близкого будущего тоже томит меня. Отказываться ли мне от заграничного странствования или нет? Благоразумно ли браться за предложение дирекции [97], когда секстет доказал, что я начинаю идти под гору. В голове пустота и желания работать – ни малейшего.

«Гамлет» [98]тяготит меня ужасно. Сегодня второе представление; поет другая примадонна [99], ради которой я остался.

К П. И. Юргенсону

Каменка. 23 декабря 1890 года.

Милый друг, прости, что я в Киеве не мог тебе написать вследствие чрезмерной суеты. Приехавши в Каменку, поспешаю ответить на два твоих письма. Что касается моего условия с Поллини [100], то я думал, что тебе известно, что я уже более месяца тому назад заключил его. Я передал Поллини право на постановку «Онегина», «Дамы» и «Красавицы» на всех германских и австро-венгерских сценах. Осип Иванович весьма одобрял мое условие с Поллини. Для меня очень желательно, чтобы мои оперы вошли в репертуар немецких сцен, и я готов был бы все доходы уступить Поллини, лишь бы цель была достигнута.

Пожалуйста, до моего приезда не решай ничего насчет изменения в партитуре «Пиковой дамы». Приеду я около 2-го или 3-го января. Сегодня послал тебе телеграмму о высылке 100 р. Предупреждаю тебя, что по приезде в Москву мне нужно будет, по крайней мере, 500 р. сер. Что я издержал в Питере и Киеве, – просто уму непостижимо!!…