Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Вера Яковлевна Кузина:

— Народу собиралось — пропасть. Такое было тут, я не знаю, ой-ёй-ёй, битва была, пока не разгонишь. Они всё играли, всё играли. А Галина Васильевна стояла всё время около скверика и смотрела, болела за своего Булата. Играли до самой темноты, пока мяч видно было.

В доме у Окуджава один стол был на троих, за ним все по очереди занимались: старшие проверяли тетрадки, младший делал уроки. За тем же столом Булат работал над стихами.

Он не прекращал писать. Но его почему-то не печатали…

Я работал в деревне, я там тоже писал, и оттуда я стал посылать свои стихи в областную газету, и мне вежливо там отвечали: да, стихи неплохие, но ещё не достаточно хорошие, вам нужно читать Пушкина, Лермонтова, Некрасова. А я сам преподавал Пушкина, Лермонтова и Некрасова…

В Шамордине Булат об этих своих злоключениях не рассказывал, да и вообще мало кто знал, что он пишет стихи.

Вот Борис Харитонович Кузин помнит:

— Как-то дома у Булата играли мы в шахматы, и он мне показал вырезки из дивизионной газеты со своими стихами. Я был очень удивлён, не знал, что он стихи пишет.

Фронтовые стихи Булата нравились Кузину, ведь он тоже воевал.

А Николай Михайлович Гудков вспоминает, что как-то приезжал в Шамордино незнакомец, спрашивал Булата, и, не застав его, интересовался, есть ли у того новые стихи. «А я и не знал, что он стихи пишет, и ничего Булату об этом не сказал».

Возможно, это корреспондент газеты, которую Булат бомбардировал своими стихами, заезжал по каким-нибудь надобностям да заодно и решил познакомиться с местным поэтом. Булат о его приезде так ничего и не узнал.

Ну, в общем, стихам своим Булат посвящал немало времени, и бедному Виктору доводилось делать уроки за столом, только когда Булат отсутствовал.

С братишкой отношения у Булата складывались не лучшим образом. У того характер тоже был не подарок.

Вера Кузина:

— Они ссорились частенько, между прочим. Частенько ссорились. Ну, они оба заводные были.

Булат, вынужденный заменить Вите отца и мать, сделать этого всё-таки не мог. Он следил за учёбой Виктора и кормил его, но материнской теплоты для братишки ему взять было неоткуда — он и сам вырос без матери. Но главное, наверное, не это, а характер, который заставлял его держать нежность и ласку глубоко внутри, и только в стихах эта нежность обнаруживала себя. А может, она вся уходила в стихи и для живых людей её не оставалось?

Николай Гудков: «Его брат учился в моём классе, я был у него классным руководителем, и Булат часто интересовался его успехами».

Что касается учёбы, Булату за Виктора краснеть не приходилось — тот был отличником. Но почему-то Булат был против Витиного увлечения Варей. Почему это было так, можно только гадать. Может, он опасался, что отец у Вари тоже репрессированный и эта удвоенная репрессированность как-то может отразиться на их судьбе. Виктор Шалвович на этот счёт тоже особенно не распространялся. Через много лет он с грустью вспоминал Варю, которой уже не было в живых: «В Каменке большой клуб был. Мы с Варей туда ходили».

Как-то раз, когда ни Булата, ни Гали не было дома, — они ушли на педсовет — Витя привёл Варю к себе домой. Что уж они делали, неизвестно, может, и целовались… Вдруг ворвалась в дом разъярённая мать Вари и устроила грандиозный скандал, ударила дочь. Вечером Булат с Виктором тоже жёстко поговорили, после чего Виктор ушёл жить к товарищу, вообще в другую деревню…

Екатерина Цыганкова:

— А ведь мать-то её сначала не была против их дружбы… А уж потом, когда узнала, что Булат против!..

Виктор Шалвович так и не женился никогда.

Историю про шамординское житьё-бытьё Булата Окуджавы я писал давно, и рассказ о несостоявшемся романе Вити и Вари заканчивался словами: «Может быть, он и сейчас ещё любит Варю…» К сожалению, жизнь иногда вносит свои коррективы в недописанный текст. Тем более, если его так долго писать. В ноябре 2003 года Виктора Шалвовича не стало.

До знакомства с Виктором Шалвовичем я немало слышал про него от людей, знавших его в разные годы, в основном, очень давно. Рассказывали, что он человек с очень сложным характером, нелюдимый и даже со странностями. В последние годы он со всеми раззнакомился, не общался ни с родственниками, ни с друзьями, практически ни с кем. Рассказывали, что нет лучшего способа прекратить с ним отношения, чем заговорить о его знаменитом брате. На эту тему он не только не хотел говорить, но даже слышать имя брата категорически не желал.

Кроме этих рассказов, я ещё помнил стихотворение Булата Шалвовича, написанное им за несколько дней до смерти, в котором были такие строки:

Я несколько раз собирался Виктору Шалвовичу позвонить и наконец решился. Зная, что любое неверно сказанное слово может стать последним в нашем разговоре, я сбивчиво, даже не представившись, рассказал, что меня интересует история его родителей, его семьи, ни намёком не обмолвившись о брате. Он выслушал меня и нехотя согласился встретиться.

…Я подходил к дому, в котором жил Виктор Шалвович, когда из нужного мне подъезда вышел пожилой человек и, повернувшись ко мне спиной, направился к мусорному контейнеру. В руке у него было ведро. И вдруг я остолбенел: теперь, со спины, я явственно увидел, что это не просто какой-то пожилой человек, это идёт Булат Окуджава! Всё было его: и походка, и сутулость, и небрежно сунутая в брючный карман свободная рука! Но так как Булатом Шалвовичем этот человек никак не мог быть (того уже не было в живых), стало совершенно ясно, что от меня удаляется не кто иной, как Виктор Шалвович Окуджава. Я подождал, пока он вернётся к подъезду, и представился. Мы поднялись к нему в квартиру на шестнадцатый этаж. Обстановка в его однокомнатной квартире была аскетическая: тахта, стол, книжные полки, не было даже телевизора.

Как только мы сели, Виктор Шалвович предварил наш разговор маленьким вступлением и высказался примерно в таком ключе, что он готов ответить на интересующие меня вопросы, хотя он и не понимает, кому может быть интересна история простой, ничем не примечательной семьи. Закончил он своё вступление предупреждением, что, если я вдруг, вольно или невольно, упомяну в разговоре имя его брата, разговор на этом будет окончен [29] Подробнее о взаимоотношениях братьев Окуджава см.: М. Гизатулин . Времени не будет помириться. Булат Окуджава: «…из самого начала». М.: Булат, 2008. .