Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

4. Настоящий приказ зачитать на заседании предметной комиссии и наметить меры по устранению отмеченных этим приказом недостатков.

Представляю, как веселились молодые филологи над пассажами типа «…не отражают в тетрадях борьбы за хорошую каллиграфию» или «Строго соблюдать единые требования к учащимся в разрезе единого орфографического режима, принятого в школе». Что уж тут говорить о других многочисленных «перлах» — и это в приказе, посвящённом преподаванию русского языка.

Ну, пусть себе веселятся до поры до времени, мы же попробуем разобраться в этом приказе. И для начала отметим, что включённый в него Иван Григорьевич Новиков, да ещё и упомянутый первым, вообще ни в каких грехах не уличается и в приказе больше не упоминается. То есть, какие именно к нему претензии и были ли они, непонятно.

А в общем, всё плохо: с одной стороны, в приказе фигурируют несправедливо поставленные «пятёрки», а с другой — «успеваемость по русскому языку крайне низкая».

Зато во всех пунктах приказа, где только есть адресные претензии, то есть указаны фамилии преподавателей или класс, присутствует Окуджава. Из первого пункта мы узнаём, что он преподавал в пятом «б» — и далее этот класс упоминается и во втором, и в пятом пункте. То есть, судя по всему, основное направление удара, основная цель в приказе — он. И подтверждением тому — докладная записка завуча директору, датированная десятью днями ранее приказа. Здесь только один нерадивый учитель — Булат Окуджава.

Директору Высокиничской средней школы

Кочергину М. И. от завуча школы Щеглова Д. П.

Докладная записка

Несмотря на неоднократные указания с моей стороны как заведующего учебной частью учителю русского языка и литературы Окуджава Б. Ш. о необходимости систематической и тщательной проверки ученических тетрадей, учитель Окуджава Б. Ш. моих указаний не выполняет.

27 ноября при проверке тетрадей учащихся 5 «б» класса, где работает Окуджава Б. Ш., было еще раз отмечено, что тетради учениками ведутся грязно, тетради истрепаны, надорваны, в тетрадях очень много пропущенных ошибок, некоторые тетради проверялись очень редко.

У ученика Сенаторова тетрадь не проверялась с 26 сентября, у ученика Куликова с 24 октября. Тетради других учеников проверяются небрежно. У Тишиной Раисы в домашней работе от 19 окт. две ошибки пропущены. Работа оценена на «5». В работе от 23 окт. также есть ошибки и работа оценена на 5. У Пресковой Вал. в работе от 23 окт. есть ошибки. Работа оценена пятеркой.

У других учащихся также имеются ошибки в домашних работах, но отметки стоят за эти работы высшие.

У ученика Мамонова есть в тетрадке кл. работы, выполненные автоматической ручкой.

Все это свидетельствует о недобросовестном отношении учителя к своей работе.

Прошу принять меры административного воздействия к учителю Окуджава Б. Ш.

Ну, что ж, понятно. На основании докладной записки от 5 декабря выходит приказ от 14 декабря. Повторюсь — единственный в учебном году приказ, посвящённый неудовлетворительному преподаванию какого-либо из предметов. Но через два дня после приказа вдруг новая докладная записка завуча директору.

Директору Высокиничской средней

школы т. Кочергину М. И.

от завуча школы Щеглова Д. П.

Докладная записка.

Довожу до Вашего сведения, что классный руководитель 8 а Окуджава Б. Ш. не выполняет моих письменных и устных указаний в отношении оформления классного журнала.

В журнал до сего времени не внесены сведения о тех учащихся, которые влились в класс 3-го декабря. Четвертные отметки этим учащимся не выставлены. В алфавитных списках только фамилии учащихся, имена не указаны.

Расписание уроков на I-е полугодие в журнал не внесено.

Графа пропуска уроков учащихся не ведется с 10 декабря.

Прошу принять меры административного взыскания к классному руководителю Окуджава Б. Ш.

На докладной — резолюция:

…декабря (числа не видно. — М. Г. )

Вызывался классный руководитель 8–а класса. Им были даны обещания о немедленном устранении указанных недостатков.

Мне кажется, что обе эти докладные записки — тоже не что иное, как фальшивки, состряпанные позже. В школе от них никакого следа нет, они фигурируют только в архиве облоно, в «высокиничском деле». Да-да, совсем скоро появится особое «высокиничское дело», главным фигурантом которого станет Булат Окуджава. Но он об этом пока не догадывается.

Но вот как-то, худо-бедно, прошло ещё полмесяца, и подступил Новый год, а вместе с ним и зимние каникулы. Больше особенных стычек с руководством школы не было, и даже отношения, хоть и не улучшились, но вступили в какую-то стабильную фазу.

29 декабря было последним учебным днём, после которого начинались зимние каникулы. В этот последний день, который к тому же был субботним, всё та же компания молодёжи, закончив уроки, наскоро собралась и была такова. Возможно, последний учебный день перед Новым годом был объявлен коротким.

Хорошо отдохнули в Москве Булат с Галей, погуляли, вернулись, как положено, в последний день каникул — 10 января.

В радужном настроении пришли в школу, а на стене — приказ, первый в этом году:

Приказ № 1

По Высокиничскому РОНО от 10 января 1952 года.

В связи с самовольным оставлением работы с 29 декабря 1951 г. по 10 января 1952 г. включительно и допущенный прогул 10 дней учителем Высокиничской средней школы Окуджава Б. Ш., приказываю.

1. Учителя Окуджава Б. Ш. вплоть до особого распоряжения Калужского ОблОНО до работы не допускать и до 12/I передать дело на него в народный суд для привлечения к судебной ответственности.

Отметим: это приказ по районному отделу народного образования за подписью самой заведующей Клавдии Михайловны Свириной. К счастью, он, возможно, единственный из документов роно, сохранился, причём только потому, что полностью вошёл в текст школьного приказа, касающегося остальных прогульщиков.

Ну и что же чувствовал молодой учитель в момент, когда читал про себя слова: «передать дело в народный суд для привлечения к судебной ответственности»? Вот тебе и съездил в Москву на зимние каникулы!

Сейчас, скорее всего, никто не помнит, но ещё за несколько лет до описываемых событий можно было легко загреметь под суд за опоздание на работу всего на двадцать минут. И страх за последствия такого проступка был ещё очень силён. Так что никаких шуток: скоро будешь ты судим, как и вся твоя родня… [44] 14 июля 1951 года, вышел новый указ Президиума Верховного Совета СССР, устанавливающий более мягкие наказания в отношении прогульщиков, но вряд ли Булат Шалвович о нём знал; а если и знал, этот указ его мало утешил бы, ведь назывался он «О замене судебной ответственности рабочих и служащих за прогул, кроме случаев неоднократного и длительного прогула (выделено мной. — М. Г. ), мерами дисциплинарного и общественного воздействия». А у него как раз и был «длительный прогул».