Вадим Верник - Книга победителей [litres]

У Вишнёвой редкое имя. Ей самой нравится сравнение с мифологической Дианой, которая превращала в оленей всех, кто её видел. «Получается, общаться с тобой опасно», – как-то пошутил я. «Да, я такой человек. (Улыбается.)» – «Какой?» – «Не могу сказать, что простой». – «А в чем твоя сложность?» – «Я очень много требую от людей. Но не потому что хочу проявить власть, а потому что во мне сильны перфекционизм, ответственность и чувство контроля, а людям это не всегда нравится». Однажды на репетиции «Лебединого озера» в Мариинке, – я тому свидетель, – Диана очень сурово общалась с партнером. Он в отчаянии не мог понять, чего хочет от него Вишнёва. Мне в какой-то момент даже стало его жалко. Когда я поделился своей эмоцией с Дианой, она улыбнулась: «Понимаешь, я не буду требовать от человека того, к чему он не готов. Мои коллеги знают, что, выходя из зала, я становлюсь другой. Я дружелюбная, я не играю такую звезду Диану Вишнёву». Могу подтвердить, что так и есть… Летом 2017-го Диана на пару дней прилетала в Москву, и я воспользовался, так сказать, моментом.

– Ты только что вернулась из Испании…

– В Испании я была проездом, – летела из Нью-Йорка. Там, в Нью-Йорке, был мой заключительный спектакль в качестве приглашенной примы Американского театра балета. После таких торжеств, такого накала эмоций надо было прийти в себя. Вообще сам факт работы в Нью-Йорке диктует свои правила, ты всегда находишься на грани возможностей. Эта энергетика города проникает повсюду, да и работа в труппе – на выживание. Не только физическое, но и психологическое. Я ухожу из Американского театра балета после тринадцати лет работы на этой сцене.

– Мистическая цифра.

– Это моя любимая цифра, и меня нисколько не пугает то, что ее принято ассоциировать с чем-то инфернальным, дьявольским. Я родилась 13 июля, и так сложилось, что многие счастливые, важные и знаковые моменты в моей жизни так или иначе связаны с этим числом.

– А почему ты решила уйти из Американского балетного театра именно сейчас? Карьера блистательно развивается, зрители тебя очень любят…

– Просто мое поколение танцовщиц и балерин ушло, и я будто осталась одна. Раньше эта смена поколений была не так ярко выражена – кто-то приходил, кто-то уходил, а сейчас всё стало происходить очень резко.

– Ты почувствовала дискомфорт?

– Нет, не могу так сказать. Всё равно в последние годы я выступала там немного: когда-то было два спектакля в сезон, когда-то четыре. Конечно, это неправильно, так как я являюсь principal dancer (примой-балериной), а не гостьей. То есть я должна была танцевать больше. Последняя крупная работа в этом театре у меня была с хореографом Алексеем Ратманским – «Спящая красавица». Но у меня много времени занимает мой фестиваль Context, я максимально в него погружена. Зато теперь открываются совершенно другие горизонты и появляются другие перспективы. Поэтому никакой боли. Я прощаюсь с благодарностью: уже столько всего сделано, пережито, столько станцовано! Каждый спектакль – это подвиг, ну или полет в космос. За тринадцать лет я обрела в этой театральной семье такое уважение и такую любовь, что случившееся невозможно назвать прощанием. Конечно, наши пути будут пересекаться и в творчестве, и по линии фестиваля Context.

– У тебя, Диана, объемный взгляд на профессию: границ просто не существует. Ты многое пробуешь, экспериментируешь, находишься в постоянном поиске. А ведь когда ты только начинала, всё было достаточно консервативно. Ты росла в закрытом пространстве, даже на твой первый конкурс – в Лозанне, где ты с триумфом победила, тебя, ученицу хореографического училища, не хотели отпускать. И дальше можно было всю жизнь протанцевать только в Мариинском театре, пусть и стать там суперзвездой.

– Я все-таки одновременно и мечтатель, и мыслитель. Вот эта мечтательность присутствует больше в творчестве, а что касается «мыслителя», то я абсолютно четко понимаю, чего бы мне хотелось. Например, когда я победила в Лозанне, у меня была возможность пройти стажировку в лучших западных театрах, но я отказалась уехать из Питера. Потому что в Питере у меня был свой педагог, для меня это было очень важно. А с кем бы я работала за границей? В 10 лет я попала в свой нереальный мир, мир балета, и стала совершенно взрослым человеком. Когда родители с кем-то обсуждали серьезные дела, мне было интересно находиться рядом с ними. Я вообще не любила детские игры. Всегда тянулась к взрослым разговорам. Поэтому рядом со мной были люди-менторы, которые меня подталкивали, я очень многого от них набралась. И меня что-то вело, какая-то своя интуиция. Посмотрю кассету с записями выдающихся Макаровой, Барышникова, Нуреева – и меня их танец вдохновляет, придает сил идти дальше. Я понимала, что о Мариинском театре мне даже не надо мечтать, там всё случилось автоматом. Я была принята стажёром, еще не окончив школу…

– …И сразу главные партии.

– Нет, партии пришли постепенно, я еще не была ко многому готова. То есть всё было будто авансом, даже премии.

– Ну да, в 20 лет – титул «Божественная»!

– Я прижималась к стенке и думала: как же так, вокруг такие профессионалы, а награды достаются мне. За меня боялись, думали, что я зазнаюсь и потом вдруг что-то пойдет не так.

– А шанс зазнаться был?

– Нет, я же мыслитель. (Улыбается.) Я сразу поняла, что это вообще не про меня. Я очень упорная, я всегда в работе, в труде. А потом меня многому научили обстоятельства жизни. Мое призвание мне самой не сразу открылось. Но я понимала, что мне всего надо добиваться самой. Огромную роль играет не только удача, но и поддержка тех людей, которые стали моими наставниками. Хотя здесь тоже не всё так просто. Я ведь до двадцати пяти лет всё время хотела бросить балет.

– Неожиданно!

– Мне постоянно говорили, что у меня недостаточно хорошие профессиональные данные. В конечном итоге мне стало казаться, что я состою из одних только минусов. И я начала с ними бороться, самосовершенствоваться. Сама система и менталитет в нашем театре загоняют тебя в угол, а, скажем, в Американском театре балета всё совсем иначе. Там люди нацелены на чудо, которое происходит каждый день и на каждом спектакле, – для артиста всё только со знаком плюс. И на нашем фестивале Context я стремлюсь к такой атмосфере. Здесь никто ни с кем не соревнуется, не конкурирует. Участники, занимаясь в лабораториях, лишены каких-либо страхов, прессинга. Они могут услышать комплименты не только от меня, но и от самых знаменитых современных хореографов – Ханса ван Манена, Матса Эка и так далее.

– И все эти признания звучат сейчас из уст балерины, которую поначалу даже не хотели брать в хореографическое училище!