Александр Кан - Курехин. Шкипер о Капитане [litres]

« Бланк, на котором пришло письмо, был явно самодельным. В письме говорилось, что мы заняли первое место в опросе джазовых критиков СССР. [132] Что на самом деле было недалеко от истины. В опубликованном в «Квадрате» опросе критиков – такой тоже был, все «как у больших» – ROVA действительно фигурировала, ну, может быть, не под номером один, может быть, я чуть-чуть приврал. У них всего-то, наверное, на весь СССР 25 критиков [133] Ларри хотел удивить своего интервьюера столь малой цифрой. Я сомневаюсь, что в 1981 году на весь Советский Союз набралось бы даже 25 джазовых критиков. . Они выражали уверенность, что если мы приедем в СССР, то на наши концерты придут тысячи поклонников [134] И тут я, когда писал, явно преувеличивал, чтобы произвести впечатление на потенциальных американских спонсоров, хотя на самом деле, как потом оказалось, был недалек от правды. и что наши концерты окажут такое же влияние на развитие советского джаза, как концерты Дюка Эллингтона в начале 70-х. [135] Этой фразой я, помнится, особенно гордился. В общем, письмо было очень впечатляющим, и с его помощью я начал собирать деньги. Сделать это оказалось непросто, и до последней минуты никакой уверенности в успехе не было. Главное, чего мы хотели, – установить связь на культурном уровне. До нас ни одна играющая новую музыку группа не была в СССР. К тому же с нами ехали музыкальный критик, несколько писателей, кинематографистов, съемочная группа для документального фильма. То есть, мы с обеих сторон пытались сделать все, что в наших силах, чтобы сломить сложившуюся к 1983 году американско-советскую конфронтацию – Рейган только что провозгласил СССР «империей зла». Когда я позвонил в Госдепартамент с просьбой о помощи в нашей поездке, чиновник, с которым я говорил, поначалу пытался мне спокойно объяснить, почему помощи с их стороны не будет. Но к концу нашего трехминутного разговора он пришел в настоящую ярость и начал просто орать в трубку: “ОК, остановить вас в вашей поездке мы не можем, но и помогать вам мы точно не будем!” Наконец, пара фондов на Западном побережье расщедрились. От корпораций мы ничего не смогли получить, несмотря на все разговоры в прессе о важности культурного обмена между двумя странами. В итоге больше всего нам дали частные лица, симпатизировавшие нашей музыке и идее поездки в Россию. В конце концов, несколько тысяч мне пришлось занять, о чем я нисколько не жалею».

На все это ушло года два, и когда, в мае 1983-го, ROVA, наконец, добралась до СССР, Клуб современной музыки был уже год как благополучно прихлопнут.

С американской стороны организацией поездки занимался некий фонд со звучным названием Friendship Ambassadors («Послы дружбы»), с советской – действовавшая под эгидой ВЛКСМ молодежная туристическая организация «Спутник». ROVA была пристегнута к студенческому оркестру из провинциального американского университета. Ограничиваться одним Ленинградом они, ясное дело, не хотели, Москва была присовокуплена автоматически – как же так, ехать в Россию и не побывать на Красной площади? Ну а, так как сроки поездки совпадали с фестивалем Vasaras Rytmi («Ритмы лета») в Риге, то я посоветовал подключить и Ригу, заранее договорившись с рижанами о том, что ROVA выступит и у них.

Все начиналось с Москвы, и в назначенный день трое нас, ленинградцев – Курёхин, Гребенщиков и я – дожидались у пассажирского выхода аэропорта Шереметьево-2. С нами был наш главный московский друг – Саша Липницкий, дома у которого в первый же вечер была устроена приветственная вечеринка. Липницкий жил тогда один в большой трехкомнатной квартире в артистическом доме на Садово-Каретной, рядом с садом Эрмитаж. Всегда открытый для друзей дом был главной базой ночевок для регулярно совершавших набеги в Москву «Аквариума» и «Кино», с которыми Липницкого связывали тесные дружеские отношения. Саша занимался иконами и, по нашим нищенским ленинградским меркам, был человеком, мягко говоря, обеспеченным. Достаточно сказать, что он первым в нашем кругу обзавелся видеомаганитофоном, и мы, как завороженные, не отрываясь, смотрели живые концерты и первые только-только появившиеся на недавно созданном MTV видеоклипы. Все восторгались Duran Duran, мне же больше нравился Talking Heads, King Crimson и Сид Вишес из Sex Pistols с его версией синатровского «My Way». А вот еще одно почти тотальное увлечение компании – многочисленные фильмы о боевых искусствах – оставляло меня полностью равнодушным. Брюс Ли тогда ходил в главных героях, а Цой, Каспарян [136] Юрий Каспарян (род. 1963) – гитарист группы «Кино», близкий друг Виктора Цоя. Постоянный участник «Поп-Механики» Сергея Курёхина. После смерти Цоя играл в группе «Ю-Питер» с Вячеславом Бутусовым. В настоящее время занят проектом «Симфоническое Кино» и даже БГ попеременно принимали боевые позы.

Главное, разумеется, было не в этом. Большой, дружелюбный, гостеприимный, привычный к различным музыкальным гостям дом – идеальное место для первой, задающей тон всему последующему общению встречи.

Вся прилетевшая с ROVA компания – и Лин с Джеки, и их друзья, литераторы и журналисты, и даже специальная съемочная группа, которая намеревалась снимать все происходящее для истории – десантировалась в квартире у Липницкого. Приглядываться друг к другу особой нужды не было. Артём Троицкий мгновенно завел с Джеки разговор о Лори Андерсон и Лидии Ланч [137] Лидия Ланч (род. 1959) – американская певица и перформанс-артистка, часть нью-йоркского пост-панковского музыкального направления no wave, отличалась радикальной шумовой музыкой и вызывающими перформансами. , Курёхин обсуждал с Ларри план совместного музицирования, мне приходилось переводить. Разговоры прервались импровизированным концертом – сначала БГ, затем Петя Мамонов [138] Петр Мамонов и Александр Липницкий были одноклассниками и соседями, и именно в квартире Липницкого на Садово-Каретной формировалась группа «Звуки Му». спели по несколько песен. «Звуки Му» как группа тогда еще не существовали. Петра Мамонова я увидел и услышал впервые и, несмотря на присутствие, казалось, полностью занимавших мое воображение американцев, был совершенно потрясен. Гости, не понимая ни текста, ни контекста, едва отдавали себе отчет в том, что происходит. Среди всего этого сновал совсем еще молоденький Африка. Сразу и легко установился дух легкого, дружеского общения, этот дух царил на протяжении всего двухнедельного тура и вылился в многолетнюю, продолжающуюся и по сей день, дружбу.

Два московских концерта прошли на подъеме, хотя, конечно, немало раздражало – особенно самих музыкантов ROVA – необходимость делить сцену со студенческим биг-бэндом Wesleyan College из штата Западная Вирджиния. Именно их по какой-то никому неведомой причине Friendship Ambassadors объединили в один тур с нашими гостями. Более нелепое и несовместимое соседство трудно было себе представить: студенческий оркестр из провинциального колледжа, не очень умело, но очень старательно, по нотам разыгрывающий джазовые стандарты и радикальный импровизационный квартет четырех играющих практически экстремальный авангард саксофонистов. Но нам, как и практически всему заполненному до отказа 700-местному залу, было все равно. Советские люди к товарам «с нагрузкой» привыкли, и публика терпеливо ждала окончания разогрева.