Галина Корнилова - Мои дневники: моя жизнь, моя борьба. 18-48 лет (1990-2020 годы)

NB. Жизнь преподносит мне жестокие уроки. Я с горечью разочаровываюсь в близких мне людях. Я увидела истинное лицо своей матери-лицемерки. Я увидела, что за человек мой муж. Хамло и придурок полный, жадный и грубый. В результате я снова одна, я чувствую полное опустошение душевное, я просто раздавлена. И мне нужны силы, чтобы все это вынести. Где их взять? Они все уходят на зарабатывание денег, воспитание детей и борьбу ежечасную с паническими атаками, с тревожными состояниями. Сил нет просто. Нет. Я хочу, наверное, чтобы Сережа ушел от меня, чтобы не тратить на него свои нервы, пусть платит мне на детей по 10 000 р в месяц на каждого, и катится нахрен из моей жизни.

3 ноября. Я поняла, что хочу жить одна. Меньше нервов. Только я и дети. От мужа мне нужны только деньги. 20 000 р в месяц, и все. Мне претит его присутствие в квартире, меня тошнит от его внешнего вида неряшливого, я устала от его храпа, из-за которого не сплю ночами. Я и сама рядом с ним становлюсь неряшливой и неопрятной! Это нужно прекратить. И мне нужна машина, чтобы ездить в деревню. Права у меня есть, только подучиться немножко надо.

У Милены на попке появились новые «шуршаки», то ли лишай от кошки новой, то ли даитез. Были на руках, нас даже отправили из садика к дерматологу, мол, у ребенка лишай. Но дерматолог сказала, что нет. Теперь вот новые пятна обнаружились. Блин. Придется всю неделю ее с собой на работу водить, она на больничном, пока не пройдет все. В садик не пускают с этим. Мазью не буду мазать, только хуже стало. Миша вспомнил, что у нас тоже были лишаи в детстве, и надо жечь газету, и масляной фигней от горелых листов (при горении образуется действительно типа масляного состава какого-то на пепле бумажном) мазать участки кожи эти, с лишаем. Сделала. И вспомнила, точно, да, в детстве мне так мазали!

4 ноября. У всех выходной, а меня выдернули на работу, разбираться с книжками из библиотеки Письменского, и с ним самим, он приехал в офис, и был недоволен, как я готовлю коробки раритетных изданий к отправке на Украину, мол, на каждой коробке должен быть список содержимого. Откуда мне было знать? Я никогда не отправляла книги никуда. Тем более, что первые коробки возили не целиком, а частями, по 15 книг в сумках челноков украинских, я и думала, что остальные коробки тоже будут частями возить. Никто ведь не предупредил меня. И такая злая была, в деревню не поехали из-за этого вредного старикана, да еще и наехал! Я с этими книжками вожусь целыми днями, таскаю туда-сюда, тяжело ведь, да и кроме этого у меня основные обязанности секретаря есть, и бухгалтерские никто не отменял обязанности, и все это за 11 600 р, да еще и наезды на меня! Была мысль из вредности стащить из библиотеки пару-тройку самых старых немецких книг, 17 века, в старинных, в кожаных переплетах, и продать на аукционе где-нибудь. Потому что я сижу просто на богатстве. Только ведь я рохля, и я честная. Это плохо.

В деревню, конечно, не поехали. Вика приезжала в гости, как раз сидела с девочками. Сережа менял колеса на зимние.

5 ноября. Были в деревне, пилили сухие ветки на старых яблонях перед домом, обрезала живые изгороди, засыпала клематис землей, посмотрю, как перезимует. И вообще, приживется ли он. И насчет актинидии коломикты я беспокоюсь. Ладно, даст Бог, все приживется. Купили на 42-м км укрывной материал, лутрасил, через неделю укрою розу и виноград.

Мне не верится, что мы только третий год ездим в деревню, сажаем тут все, обиходить пытаемся, и тд. Мне кажется, уже так давно все это! Лет 10, минимум.

7 ноября. Ночь. 3 часа. Сижу снова на кухне со своей дыхалкой, и реву. Позавчера вечером выпила Эреспал, и психовала полночи, ждала последствий, боялась тахикардии, прислушивалась к себе каждую минуту. Но утром встала с чистой дыхалкой. А вчера вечером не стала его пить. Результат – сижу на кухне и реву. Хочется спать невозможно, брызнула Вентолин, но он не очень-то помог. Точнее, он немного помог, конечно, но я уже завелась как следует, да еще и желудок от вчерашней минералки весь в иголках. Нужно обследоваться у фтизиатра, аллерголога, не знаю еще, у кого! я хочу от этого избавиться, я не могу так вставать каждую ночь и сидеть по два-три часа на кухне, я жутко измотана от недосыпов постоянных!

8 ноября. Сегодня первая ночь более-менее, не вставала и не харкалась. Второй вечер сижу просто без сил. С этим лишаем Милкиным просто забегалась. Сегодня в Ива-меди нас, наконец-то, выписывают в сад. Приходится везде ходить за деньги, в платные медцентры. Потому что на очереди в детской поликлинике у меня просто нет времени. Там нельзя просто прийти к дерматологу, потому что его там просто нет, надо к терапевту очередь отсидеть, он напавит во взрослую поликлинику, идти туда, записываться к дерматологу, сидеть к нему очередь. И тд. Это просто караул. Нет, это приемлемо только для тех мамочек, которые не работают.

9 ноября. Всех отправила по работам, садикам и школам. У Муськи хвост еще не совсем зарос после лишая (это у нее был лишай, все-таки, а не авитаминоз, как я думала сначала), а Мелиска ходит с огромной проплешиной на спине и голове. Но она бодрая уже, ест все, но на руки пока их не берем, а детям я запретила даже гладить кошек. Пока, временно, конечно. Вот так, притащили мы с улицы себе приключение лишайное на всю семью! Мать говорит, что обеих кошек вообще надо усыпить, они разбрасывают лишайные споры. И у них нет души, они животные, их можно убивать. Какая « добрая» христианка-то!!!

10 ноября. Позавчера умерла материна мачеха, тетя Нюра, старейшая бабка нашего окружения. 96 или 97 лет было. Она жила в доме престарелых в Климовске, сама туда просилась, ей там нравилось, только всех обвиняла в воровстве соседок, таких же старушек. Ну, это у нее мания, она сама воровала всю жизнь, и когда работала в Писательском поселке в Подмосковье домработницей у актрисы советской Марины Ладыниной, и потом, когда работала на кухне в пионерском лагере Светлый, всегда таскала посуду, тарелки, вилки, ложки, даже кровати списанные таскала оттуда частями. Поэтому во всех всегда видела таких же воров, как и она сама, мать мою тоже постоянно обвиняла в воровстве, то мать у не деньги якобы своровала, то еще что-то. И дед вечно скандалы устраивал моим родителям, как только мы в деревню приезжали. Выходил, и начинал орать, что мы все воры, это его теть Нюра так обрабатывала. Терпеть я ее не могла. Мало того, что церковная вся была, такая набожная, кресты по всему дому рисовала, типа чтобы колдуны не входили (как будто целая деревня колдунов была, и всем им надо было к ней в дом приходить за чем-то!). Но при этом лицемерка, злобу свою выливала на моих родителей всегда, наверное, все они церковные – такие, набожные только для эфемерного бога и посторонних наблюдателей, и лицемерные вредители для своих близких, как и моя мать. И я сама видела много раз, как тетя Нюра воровала морковь, лук, чеснок с наших грядок, хотя у нее своего полно было. В общем, я ее не любила. Благо, мать успела переписать ее долю земли и дома на всех сестер, чужим не достанется. Хотя еще не известно, какая будет мне от этого выгода. Мать – такая же точно, как тетя Нюра, на мне вымещает свою злобу и ненависть к миру, и изображает при этом из себя святошу, кидая поклоны, стоя на коленях, причащаясь, соборуясь, обложа себя иконами, ведя праведные беседы с посторонними людьми, перед ними изображая саму добродетель! Фу, мерзкая женщина. Мать и ее сестер, вместе с братом-инвалидом дядей Ваней, тетя Нюра из дома выгнала в 60-х годах, и дед тоже помог, поддержал, ему надо было хозяйку в доме оставить, и он траха..ся любил всю жизнь, ему женщина была нужна постоянно. Кобель приличный был. Хорошо хоть, мать моя тогда получила квартиру от института в городке, двушку в хрущовке, и они все впятером там жили. Хотя немного и жаль тетю Нюру, вот человек был, и вот нет его. И блины у нее всегда просто изумительной вкусноты получались, на дрожжах, кислые, как я люблю, тонкие, и еще сахаром она их посыпала сверху, и маслом маслила сливочным жирно. Дома таких мне никто не делал. Так интересно, она мне как раз приснилась в ночь на 8 ноября, накануне своей смерти, и сон был такой умиротворенный, она сидела, еще не старая, на кухне в деревне, около печки. Очень спокойный был сон. Потом оказалось, что она умерла в то утро.