Евгений Черносвитов - Мелочи жизни. Казусы. Мантры. Парейдолии. Гиперстезии. Аллюзии

« Волшебству стоит только начаться, а там уже его ничем не остановишь !». – Заверещало в моей голове. – « У Булгакова «колдовству…» « Да она читает мои мысли!» – Констатировал я. « Да ты их проговариваешь вслух!» – Лера громко вновь рассмеялась, забирая у меня из руки пакет с бутылками, чтобы я смог открыть дверь. Это было непросто, ибо замок замерз. « Как бы не пришлось лезть в снегу под террасой в пристройку!» – Подумал громко я. « Я прошмыгну под снегом, не волнуйся!» – Скандировала Лера, но дверь открылась.

«Мне бы вымыться или хотя бы протереться. Пять часов потела за кассой, там жара несусветная». – «Смеситель с нагревателем только на кухне. Я дам тебе чистое полотенце, а все необходимое найдешь в ящике под раковиной в туалете. Я подожду в кабинете…» – «Я не знаю, как пользоваться нагревателем… Может лучше ты… протрешь меня?» —»?» – «А в благодарность, я тебя протру» – «Я купаюсь в снегу» – «Но сейчас темно, пурга, и минус 30» – «То, что надо! Взбодрюсь и очищусь от мрачных переживаний» – «Я с тобой… Но, у меня может сердце в снегу остановиться!» «Купайся под краном на кухне…» – «Нет, с тобой!»

« Женя, мы умрем?»… Мы стояли на железные площадки перед входной дверью с английским замком, которая захлопнулась, а ключа у меня конечно не было. Голые, мокрые. После барахтанья и купания в снегу, которые Лера перенесла, как ни в чем не бывало, в темноте, в метель при минус тридцать, я облил себя, а потом ее ледяной водой из ведер, которые захватил с собой. На все про все ушло минут 10—15 не больше. Дальше бы шмыгнули в тепло, растереться теплыми, подогретыми на обогревателях полотенцами и все было бы полный ажур. Но, предохранительное полено в проеме двери порыв ветра сдул и дверь захлопнулась! Я рвал железную ручку, припаявшимися к ней мокрыми пальцами, скорее механически, понимая, что она сделана на совесть. После вопроса Леры произошло настоящее чудо: я рванул и вырвал забетонированный железный косяк двери! Прилег на него плечом и в просвет втолкнул Леру. Там она мгновенно открыла дверь. И, вот, мы в тепле, и в ярком свете!..

Я протирал Леру теплым махровым полотенцем из Хургады – натуральный хлопок, ее трясло. Барабаня зубами, она говорила, что ей не было страшно. Ей было жалко меня, видя, как я нещадно пытаюсь открыть дверь, понимая, что открыть ее без ключа просто невозможно: мы стояли перед дверью, прилипнув ногами к металлу, в клубах морозного снега, на ветру, повторяю, мокрые! Пятнадцать минут, не меньше, мы не жили, мы выживали!

«Будем пить «Southern comfort 50%», надо согреться внутри. Как ты к крепким напиткам относишься?» – «Да, ни как. Никогда не пробовала. Мой опыт – шампанское по праздникам. Но об этом напитке много знаю. Он любимый Дженис Джоплин. Мне близок ее блюз «All is Loneliness»» (замечаю, что кумиром Джоплин была Билли Холидей!) – «Да… Sex, Dope And Cheap Thrills – тоже твой слоган?» Лера засмеялась и перестала стучать зубами. « А, как ты думаешь?» – «Думаю, что если «да», то только умозрительно и в сновидениях!» – «Девица я, – начала громко смеяться Лера, – не целованная и в снах своих тоже невинна!» – «А… ко мне пришла, легко и просто… Пять минут знакомства, и я растираю тебя всю голенькую!» – «Пять минут? Да я знаю тебя скоро уже семь лет! И все эти годы только и думала, как к тебе подкатить. Семь лет, как влюблена в тебя без памяти!» – «Постой, погоди… Как семь лет? Сколько тебе сейчас? Двадцати не полных лет…» – «Ребенком влюбилась в старого мужика? Где ты меня видела?» – «Ты нас снимал у бабы Шуры в огороде. Не помнишь? С ее внучкой Анжелой, моей подругой… (потом я нашел эти фото девочек в огороде бабы Шуры)» – «Анжелу помню. Осенью она приезжает в дом к Шуре собирать красную смородину. У нее огромный куст, собирает только она. Но и с Анжелой я не разговариваю. Правда подарил ей через бабу Шуру на восемнадцатилетние сою книгу о Завидово «101 км», она не откликнулась…» – «Давай пить ликер со вкусом виски! Все встанет на свои места… Каждая снежинка падает на уготовленное только ей место… Я знала, что буду у тебя и с тобой… А кушать есть что? У меня там в кармане куртки немного сервелата и колбасного сыра. Схватила на ходу, что под руку подвернулось, побежав за тобой. Чувствовала, что пропадаешь…» – «Копчена утка в свече Ульгучье. Вчера накоптил. Пойдет?» – «А, что такое свеча Ульгучье… Странное название» – «Ульгучье – нанаец из древнего рода шаманов, знамениты снайпер Великой Отечественной и охотник в мирное время, мой друг…» – «Давай пить ликер с вкусом виски Дженис Джоплин – 50, и есть копченую утку Ульгучье!» – «Давай. Только накинь халат – из Самарканда подарок…» – «А ты так и будешь праздновать голым?» – «Праздновать?.. Ах, да, мы же чудом остались жить! Это нужно как следует отпраздновать. Но… ты должна будешь успеть все мне о себе рассказать, прежде, чем веки и губки твои прекрасные не слипнуться» – «А, что рассказывать? Давай халат узбека и слушай. Буду краткой – что время понапрасну терять?»

И началось. Вернее, началась фантасмагория! «Золотой осел» Апулея, не иначе! С первого тоста Леры перед брудершафтом: « Дин скооль, мин скооль, алля вакра фликорс скооль!» Это был мой (sic!) тост студенческой поры! Я прочитал «Капитальный ремонт» Леонида Соболева. Великолепный роман великого писателя! Оттуда взял этот тост шведских моряков. Лера Соболева не читала. Но, она, как оказалось, не продавщица «Пятерочки», а студентка двух ВУЗов – Тверского университета медицинского факультета, 2-го курса, и СПбГУ, филологического факультета, 3-его курса. Изучает скандинавские языки. В «Пятерочке» собирала материал для курсовой работы по социальной медицине – «Психологические типы сетевого покупателя». В завидовской «Пятерочке», «магазине Цветкова», потому, что ее фамилия «Цветкова». Но к меценату фонда моих родителей вряд ли имеет прямое отношение. Хотя управляющий магазином предоставил ей возможность собирать материал для курсовой сразу и без расспросов. Отца своего Лера не знает, никогда не видела. Но (как в «Парижских тайнах» Эжена Сю), он существует реально, ибо Лера имеет несколько золотых дебетовых карт и может тратить деньги в любой валюте сколько душе угодно. Еще у нее три шикарных квартиры в Питере, Твери и Москве, гараж в каждом городе с иномарками (она пока водить не собирается, некогда). Побывала на многих зарубежных курортах, куда стекается российской элиты. Лера родилась в Твери. Мама ее – на половину немка, на половину литовка… из Ташкента. В 90-х годах эмигрировали с бабушкой (литовкой) в Россию. Дед немец репатриировался. Мама умерла, когда Лере было 2 года от рака. Воспитывалась бабушкой. Бабушка умерла 2 года назад. Мама встречалась с моим другом Пашей (потом я нашел фото – они у меня в гостях). Но, вряд ли мой друг отец Леры. Фамилия мамы и бабушки Цигеманн. Откуда у Леры фамилия Цветкова – она не знает. Возможно на каком-то старом немецком диалекте Цигеманн есть Цветок? Влад, единственный друг-мужчина Леры, стал ее знакомым недавно, представившись, как ее сводный брат. И таким образом построил с ней отношения. Лера думает, что он гей. Это ей никак не мешает видит в нем своего старшего брата, хотя он старшее ее всего на несколько месяцев. Лера действительно увидела меня 7 лет назад и как сильно интровертированная особа с богатым воображением, создала и все годы лелеяла мой эфемерный образ «мужчины ее мечты». Мой возраст она никогда не принимала в расчет. Я слушал Леру, мы рвали руками утку, отправляя большие куски в рты. Сначала в свои, а потом – в рот друг друга, забавляясь. Запивали маленькими глотками Южного комфорта и нам действительно было и тепло, и комфортно. Нам было уютно друг с другом! Я не переставал восхищаться и все сильнее, все отчаяние всем, что шло от этой чудесной девушки! От ее речи, от ее мимики, от ее умопомрачительных поз, которые она принимала, жестикулируя, от запахов ее разогретого юного тела. Думаю, что как бы увлеченно она ни говорила, порой закатывая карие очи над поднятыми стрелками черных бровей, она не теряла меня из виду. Она наблюдала за мной, изучала меня, сопоставляя то, что навоображала себе обо мне и то, что сейчас от нее на расстоянии одного локтя! Несколько раз она прерывала свой монолог, словами: « Ну, хочешь меня целовать – целуй! Хочешь меня прижать к себе – прижимай! Я – вся твоя. Я давно твоя вся!»