Михаил Кунин - Отец Александр Мень

«…Батюшка большое внимание уделял вопросам воспитания и часто давал мне различные советы, – продолжает Вера Яковлевна. – Я всегда сама гуляла с Аликом, уделяя этому почти всё свое свободное время. Батюшка придавал этим прогулкам большое значение. “Не надо много говорить с ним. Если он будет задавать вопросы, надо ответить, но если он тихо играет, читайте Иисусову молитву, а если это будет трудно, то ‘Господи, помилуй’. Тогда душа его будет укрепляться”. В качестве примера воспитательницы батюшка приводил няню Пушкина Арину Родионовну. Занятая своим вязанием, она не оставляла молитвы, и он чувствовал это даже тогда, когда был уже взрослым и жил с ней в разлуке, что отразилось в его стихотворении “К няне”».

Однажды Алика решили сводить в действующий храм, но он почувствовал себя там нехорошо. «Поедем лучше к дедушке или в Лосинку», – просил мальчик. Узнав об этом, отец Серафим сказал: «Если он чувствует это и разбирается, то и не надо водить его теперь в церковь».

Батюшка не разрешал водить Алика в театр или кино в дошкольном возрасте. «Если вы хотите доставить ему удовольствие, лучше купите ему игрушку», – говорил он. Живя в подполье, отец Серафим был хорошо осведомлен о мирской жизни: в театрах и кино в это время шли насквозь идеологизированные спектакли и фильмы. Когда уже в школьном возрасте Алика впервые повели в кино на просмотр фильма «Доктор Айболит», то его восторгу и радости не было предела. Любовь к кинематографу осталась у него на всю жизнь.

Елена Семеновна вспоминала:

«Воспитывать детей в такой сложной обстановке, в трудное время было нелегко. Да я и не умела быть воспитательницей. Тогда я обратилась к Божией Матери с просьбой, чтобы Она воспитала моих детей. И Она услышала мою молитву. <���…>

Когда Алику исполнилось 4 года, я отдала его в дошкольную французскую группу. Дети легко воспринимают иностранный язык в раннем детстве, а я особенно любила французский язык, поэтому я отдала его именно во французскую группу. Маленький коллектив менее утомителен для нервной системы, чем большой. Алик пробыл в этой группе два года. Руководила этой группой приятная, интеллигентная женщина, детей было всего шесть человек. Алик выяснил, что трое детей было верующих, а трое – неверующих. Однажды Алик обратился к неверующей девочке: “Кто же, по-твоему, создал мир?” – “Природа”, – ответила девочка. “А что такое природа? Елки, курицы? Что же, они сами себя создали?” Девочка стала в тупик. “Нет, Бог сотворил всё, и Он управляет всем миром”.

Руководительница очень любила Алика. “Никогда я не встречала такого талантливого ребенка, – сказала она однажды, – он всегда будет душой общества”. Ее предсказания сбылись. Я понимала, что это дар Божий, и не позволяла себе гордиться им».

Руководительницей дошкольной группы, в которую попал Алик, была немка по имени Надежда Карловна. Группа была организована в ее квартире на улице Маркса и Энгельса [19] Ныне Большой и Малый Знаменские переулки. . Детей приводили утром и забирали вечером. Надежда Карловна учила их французскому языку и старалась всячески развивать своих воспитанников. Алик сразу же запомнил названия животных по-французски и очень полюбил ежедневные прогулки по Гоголевскому бульвару с его скамейками и староарбатскими особняками. Иногда во время прогулки они заходили в небольшую церковь, превращенную к тому времени в музей, в котором были выставлены изображения уже взорванного храма Христа Спасителя и макеты задуманного на его месте Дворца Советов.

Четырехлетний Алик мог подолгу рассматривать свою любимую книгу – «Жизнь животных» Брэма со множеством прекрасных гравюр. Его захватывал загадочный животный мир, история жизни отдельных зверей и птиц, удивительные проявления разума и привязанности животных к людям, готовность приходить на помощь в минуту опасности и даже рисковать собственной жизнью во имя спасения человека. Любимой настольной игрой маленького Алика на долгие годы стало подаренное ему зоологическое лото с рисунками замечательного художника-анималиста Василия Ватагина. С этой игрой он не расставался даже тогда, когда через несколько лет большая часть карточек была утеряна.

Примерно в те же годы Алик начал осознанно рисовать. Сохранился рисунок, на котором в три или четыре года он изобразил евхаристическую чашу.

Тогда же Алик научился хорошо ориентироваться на центральных улицах Москвы, запомнив близкие его сердцу изображения животных – у дома номер 15 на улице Кирова (ныне Мясницкой), где лев держит в лапах геральдический щит, у Музея революции (сегодня Музей современной истории России) на Тверской улице – с двумя львами, стерегущими вход в здание, у особняка Рекк на улице Пятницкой, 64 – с одним спящим и одним бодрствующим львами и у памятника Гоголю в начале Гоголевского бульвара со стилизованными львиными масками у подножия фонарей… Но настоящим праздником для Алика были походы в зоопарк, вход в который в то время украшали великолепные, как будто живые, скульптуры животных работы анималистов Ватагина и Горлова. Любовь к животным сопровождала Александра всю жизнь.

Близкой подругой Веры Яковлевны (а через нее и Елены Семеновны) со студенческих лет была Роза Марковна Гевенман, закончившая Московский университет по отделению истории искусств. Ее старший сын, Роальд Пратусевич, будучи на несколько лет старше Александра Меня, так вспоминает о их встречах в детстве: «Алик быстро, не по дням, а по часам, развивался. Он был чрезвычайно любознательным, смышленым и увлекающимся. Особый интерес и любовь у него вызывали животные. Мы часто ходили в зоопарк, уголок Дурова, Зоологический музей. Он уже в 4–5 лет по возвращении из этих мест рисовал зверей и птиц, собирал рисунки в маленькие книжечки. Вера Яковлевна воспитала в нем любовь ко всякому творчеству, а я, когда бывал у них, помогал ей. <���…> После войны он год или два занимался рисунком у Ватагина и Трофимова. Помимо “Жизни животных”, он уже перед войной любил читать “Евангелие для детей” и взрослое Евангелие и рисовал не только животных, но и сцены из Священной истории».

«Расхождения во взглядах Леночки и ее мужа Володи никогда не препятствовали их любви и привязанности друг к другу, – дополняет этот рассказ Роза Марковна Гевенман. – Этот миролюбивый дух передался их детям – Алику и Павлику. Никогда я не слышала об их ссорах. Чудная фотография маленьких мальчиков – Алик, обнимающий Павлика, – всегда встречала меня при входе в небольшую уютную комнату на Серпуховке, где долго жила Леночкина семья».

«У отца была необыкновенная широта и терпимость, которую унаследовал Александр, – вспоминает о Владимире Григорьевиче Павел Мень. – Для мамы важно было помолиться перед едой и после. Если папа присутствовал, то надо было делать это или молча, или выйдя из комнаты, обменявшись взглядами».