Николай Задонский - Денис Давыдов (Историческая хроника)

– Резервы трогать нельзя… Это есть непорядок!

Офросимов, не успевший ничего еще сделать, сказал Денису, что все советуют обратиться к дежурному генералу Петру Александровичу Толстому. Один из любимцев и доверенных лиц императора, этот генерал, используя свое положение, вмешивался во все дела. Толстой занимал отдельный флигель. Офросимов и Денис направились туда вместе.

Сорокалетний генерал, с одутловатым сердитым лицом, сидел в кабинете за превосходно сервированным столом и завтракал. Он окинул вошедших адъютантов Багратиона недобрым взглядом и, не дослушав Офросимова, продолжая кушать котлетку, крикнул:

– Да что надобно князю? Он хочет вытребовать всю армию в свой арьергард! Если он с тем, что имеет, не может удерживать неприятеля, то что это за генерал!

– Осмелюсь доложить, ваше высокопревосходительство, неприятель ввел в действие не менее трех корпусов, – заметил Денис, стараясь держаться почтительно, хотя чувствовал, что от негодования кровь бросилась в лицо.

– Что же из этого следует? Что? – перебил Толстой, начиная раздражаться. – Арьергард обязан исполнять свой долг… Да-с! И, полагаю, обстоятельства не так затруднительны, как вы рисуете. Французские войска ослаблены длительным маршем. Надо проявлять больше смелости… Извольте передать князю, чтоб на резервы не рассчитывал!

Денис, словно ошпаренный, выскочил из флигеля. И долго не мог успокоиться.

– Черт знает что творится! – бормотал он, сжимая руку Офросимова. – Ты пойми, там умирают, а здесь…

– Здесь свои порядки, мой милый, – перебил его Офросимов, – нам с тобой их не переделать… Давай подумаем хладнокровно, что предпринять дальше.

– И думать нечего! Едем искать Беннигсена! А если не дадут добром, я сам подговорю какой-нибудь полк…

И Денис, не докончив фразы, опрометью побежал к своей лошади, стоявшей у подъезда дома. Офросимов последовал за ним.

К счастью, Беннигсена искать пришлось не долго. Окруженный большой свитой, главнокомандующий возвращался в главную квартиру. Увидев его на дороге, Денис и Офросимов, пришпорив лошадей, помчались навстречу галопом. Беннигсен, признав в скачущих всадниках адъютантов Багратиона, забеспокоился. Тонкие губы его свела легкая судорога. Понял: случилась какая-то неприятность. А Денис, подскакавший первым, был в таком возбужденном состоянии, что на лицах свитских генералов и офицеров тоже отразился невольный испуг.

– К вашему высокопревосходительству от князя Багратиона, – срывающимся звонким голосом крикнул Денис. – Неприятель двинул главные силы! Держаться невозможно!

– Что же нужно князю? – спросил встревоженный главнокомандующий.

– Кавалерия! Представляется удобный случай ударить с фланга, ваше высокопревосходительство. По льду Тенкнитенского озера. Это единственный способ задержать…

– Хорошо, хорошо, – перебил Беннигсен, – возьмите моим именем два полка… Кажется, у Шлодитена стоят драгуны и уланы… И передайте князю, что я пришлю еще пехотную дивизию… Держаться у города необходимо до последней возможности, армия еще не устроена…

Через полчаса Петербургский драгунский полк на рысях подходил к мызе Грингофшен, близ города, куда отступали арьергардные части. Рядом с огромным усатым полковником Дегтяревым ехал торжествующий, разрумянившийся Денис. Следом подходил Литовский уланский полк, взятый Офросимовым. По правде сказать, Денис надеялся, что теперь князь не откажет ему в разрешении отправиться с драгунами дальше. Однако Багратион, сердечно поблагодарив адъютантов, просьбу Дениса решительно отклонил:

– Не могу, голубчик… видишь, что делается! – указал он на громады неприятельских войск, спускавшихся с высоток к городу. – Мне здесь каждый человек дорог!

Вскоре началось ожесточенное сражение за город. Драгуны Дегтярева и уланы, перейдя озеро, опрокинули два французских пехотных полка. Одновременно ударили в штыки мушкетеры генерала Багговута. Наступление неприятельских войск немного задержали. Им лишь в сумерках удалось прорваться к городу. Но здесь они были встречены жестоким огнем стрелков Барклая, засевших в садах и строениях. Завязался упорный бой. Теснимые превосходящими силами противника, сражаясь врукопашную на улицах, русские медленно выходили из города. В это время генерал Барклай был ранен: осколком снаряда ему раздробило кость правой руки. Его отправили в главную квартиру.

Уже совсем стемнело, когда к городу, почти полностью занятому неприятелем, подошла наконец пехотная дивизия, обещанная главнокомандующим. Встретив ее при подходе к городу, Багратион, подскакав к передней колонне, крикнул:

– Возьмем обратно город, ребята! Рано неприятелю в теплых домах нежиться! Пусть в поле ночует!

И, сойдя с лошади, обнажив шпагу, князь пошел впереди войска, чуть заметно припадая на левую ногу. Над головой, шипя, проносились ядра. Кругом свистели пули. Не доходя до Первых городских строений, Багратион повернулся, крикнул:

– С богом, ребята! Ур-ра!..

Вздрогнула земля от мощного и грозного клича. Войска рванулись вперед. Со штыками наперевес, обгоняя друг друга, ворвались в город. Растерявшись от неожиданности, французы стали поспешно оставлять дома и улицы.

Багратион остановился близ городской ратуши. Была уже ночь. Выстрелы постепенно затихали. С обеих сторон города запылали бесчисленные костры. Русская и французская армии располагались на ночлег. Распустив войска арьергарда по местам, назначенным им по диспозиции, поручив охрану города командиру пехотной дивизии генералу Сомову, Багратион, оставшись без команды, отправился в главную квартиру.

День, необходимый для устройства русской армии, был арьергардом отвоеван.

Рассветало… Багратион, ночевавший со своими адъютантами в одном из сараев мызы Ауклапен, давно уже, заложив руки за голову, лежал с открытыми глазами. Было горько и обидно сознавать, что его, боевого генерала, в день решительного сражения посылают в резервные войска под команду генерала Дохтурова. Ничего лучшего Беннигсен не мог придумать! А может быть, лукавый, искусный в интригах немец умышленно отстраняет его от дела, боясь соперников в военной славе? Ну, да не такой сегодня день, чтоб думать о личных обидах… Да и Дмитрий Сергеевич Дохтуров славный, храбрый генерал. Надо исполнять, что приказали.

Багратион легко и быстро поднялся. Посмотрел на крепко спавших адъютантов, минуту помедлил. Жаль будить, да ничего не поделаешь.

– Пора вставать, други мои, – мягко и весело сказал князь. – Едем к Дохтурову.

Адъютанты вскочили сразу. Лица освежили снегом и одеколоном. Выпили вместе с князем по стакану любимой его мадеры. На все ушло не более десяти минут – такой порядок у Багратиона соблюдался всегда.