Дмитрий Смирнов - Записки чекиста

Совершенно так же вели себя и вражеские агенты, переброшенные на нашу территорию, когда началась война.

Первый из них оказался в Омской области летом сорок первого года. Приехал по своей инициативе. Раньше работал на Ярославском шинном заводе, в начале войны был призван в армию и направлен на фронт. В плен к немцам попал где-то под Смоленском или Вязьмой. Трус по натуре, он заискивал перед ними, угодничал и этим обратил на себя внимание. Не понадобилось много труда, чтобы завербовать такого типа и сделать агентом фашистской разведки.

Гитлеровская разведка активно выискивала среди военнопленных разного рода неустойчивых и слабовольных, готовых подчиниться любому приказу начальства, и, особенно в первое время войны, вербовала их: спешила с засылкой в наш тыл своей агентуры. Вот почему этот агент только одну неделю пробыл на курсах шпионов-сигнальщиков, наводчиков самолётов на оборонные и промышленные объекты. Затем его перебросили через линию фронта на территорию Московской области, снабдив ракетницей, световыми патронами и небольшой суммой денег.

Сколько раз он сигналил фашистским самолётам, трудно сказать. Утверждал, что только дважды. Потом испугался, поняв, что на этом можно погореть: поймают и прикончат на месте. Поэтому решил уйти подальше в тыл. Добравшись до Москвы, он вклинился в поток эвакуируемых и благополучно доехал до Омска. Ни немецкой разведке, ни кому-нибудь другому и в голову не придёт разыскивать его в Сибири!

Может быть, скороспелый сигнальщик так и затерялся бы в тылу, пережил войну, работая на каком-нибудь предприятии. Судя по характеру и поведению, он не был способен на совершение серьёзного преступления в тыловых условиях. Однако «отсидеться» не удалось и в Сибири. Чекисты, уже работавшие в это время в тылу у немцев, нашли его фамилию в списках курсантов, обучавшихся в разведывательно-диверсионной школе. Рассказали о нем и другие, обучавшиеся в этой же школе, но явившиеся с повинной после переброски через линию фронта.

Ориентировка докатилась и до Омского управления НКВД. Начались розыски, и нашли раба божьего! Небольшого роста, невзрачный, глазки маленькие и блудливые, пытается разыгрывать чудачка…

Нашли даже его ракетницу, и, давая показания, он упорно напоминал, что был только сигнальщиком, а других заданий не получал.

— А где деньги и патроны для ракетницы? — спросил следователь.

— Денег было немного. Пока устроился на работу, все израсходовал. А патроны выбросил: на что они мне? Я и на курсы-то пошёл, чтобы не сидеть в лагерях. Лишь бы домой, а уж тут хоть в Сибирь…

— Где же у вас было чувство гражданского долга? Неужели не понимали, что наносите вред Родине?

— Я растерялся, обо всем забыл… Немцы наступают, их много… Вот и решил уехать подальше от фронта, чтобы меня никто не нашёл.

— Было бы лучше, если бы пришли сами, рассказали об этих курсах. Тогда не пришлось бы вас искать.

— Боялся, а вдруг арестуют, как немецкого агента? Немцы предупреждали, что если явимся в советские органы, в частности в НКВД, немедленно посадят. Вы теперь вряд ли меня отпустите, а ведь плохого я ничего не сделал…

Возможно, что и на самом деле не сделал. Не оставалось ничего другого, как, учитывая степень виновности сигнальщика, привлечь его к ответственности и до конца войны подержать в лагерях. Там тоже не сидели без дела, а работали на оборону страны.

Были и другие, так сказать, «скороспелые» агенты с оккупированной территории. Чувствовалось, что эта агентура — лишь ширма, прикрытие. Своего рода громоотвод для шпионов настоящих. У фашистов был расчёт: чем больше придётся чекистам заниматься «скороспелыми», тем легче будет настоящим агентам внедриться на уязвимых участках обороны страны.

Однако и этот расчёт не оправдался.

По ориентировке из центра нам стало известно, что в апреле 1943 года с временно оккупированной территории фашистская разведка перебросила на самолёте в глубокий советский тыл двух своих агентов. Были указаны их клички: «Кириллов» и «Лапин». Оба обучались в борисовской разведывательной школе. Указывались и места возможного оседания агентов: «Кириллов» — в городе Омске, «Лапин» — в Горьковской области.

Нужно было найти их и арестовать.

Но как найти человека, о котором только и известно, что он мнимый «Кириллов» и, вероятно, находится в Омске? Возможно, что его кличка связана с каким-либо обстоятельством из жизни? Выяснится это потом, а пока нужно было искать, тщательно присматриваясь к людям, прибывающим или уже прибывшим в Омск из прифронтовой полосы и из госпиталей.

Разыскивать «Кириллова» среди настоящих, омских Кирилловых не стоило. Все они старожилы, давно никуда не выезжали, да и к ним за последнее время никто не приезжал. Есть Кирилловы и на оборонных заводах, но они прибыли в город вместе с ними, восстанавливали их, и теперь трудятся так, что вызывают только уважение. Нет, все это не то, что нужно.

Может быть, помогут беседы с работниками райвоенкоматов, в обязанность которых входит забота о возвратившихся с фронта по ранению и болезням? Нам называют фамилии, предъявляют документы. Мы записываем адреса, наводим справки по месту работы. Организуем встречи с теми, кто вновь призван в армию и направлен в полевые или нестроевые части.

Но того, кто остановил бы на себе серьёзное внимание, — нет.

Только к концу лета мы заинтересовались военруком одной из городских школ, вернувшимся из армии, как значилось в документах, после ранения в ногу и контузии, полученных в боях на Западном фронте. Данные такие: признан негодным к строевой службе, родом из Пермской области. В Омске, ещё до войны, окончил пехотное училище, тут и женился. Служил на Дальнем Востоке, затем был направлен на фронт. Вылечившись в госпитале, приехал в Омск, где живёт его жена.

Районный военный комиссариат подтвердил, что этот человек действительно был курсантом пехотного училища. При взятии на учёт предъявил справку о ранении, свидетельство о лечении в госпитале и другие, обычные для военнослужащих документы. В Омске, в звании лейтенанта, прошёл медицинскую комиссию, после которой, как непригодный к строевой службе, был направлен райвоенкоматом на работу военруком в школу.

Тот ли это, кто нам нужен? Сомнительно: военрук появился в городе значительно позже полученной нами ориентировки. Медицинские документы свидетельствуют, что из госпиталя он выписался давно, задолго до ночного броска «Кириллова» и «Лапина» через линию фронта.

Но было во всей этой истории кое-что другое, мимо чего мы никак не могли пройти без внимания и проверки.

Почему человек, давно выписавшийся из госпиталя, не сразу, а через многие месяцы возвратился к жене? Где он был и что делал все это время?