Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)

Итак, теперь мне предстояло быть главным инженером мною же придуманного проекта. Прежде всего я появился в конструкторском бюро, где работал ведущим инженером один из наших слаломистов. Естественно, с ним была договорённость заранее, что он возглавит конструкторскую часть проекта и теперь, когда я принёс ему бумагу для его начальника с резолюцией директора, вопрос, можно сказать, был решён. Он сам принёс эту бумагу своему начальнику и с этого момента он имел возможность не только сам работать над проектом, но также привлекать и своих подчинённых. Теперь у всех конструкторов, которые были вовлечены в наш проект, он стал приоритетным, естественно неофициально, зато реально – все хорошо понимали, в каком полезном деле они принимают участие. Таким образом, работая стахановским методом (Стаханов – это шахтёр, который в 1935 году в СССР якобы один за свою рабочую смену выполнил норму четырнадцати человек), самая главная, конструкторская часть, была завершена ровно за один месяц – мне показали ни много, ни мало, а сорок листов формата «А1» с готовыми чертежами. Теперь мне было что предъявить всем членам слаломной секции и, конечно, это поменяло отношение к моей затее ровно на 180 0. Теперь все без исключения поверили в то, что не только сама затея реальна, но думаю, что с этого момента уже почти никто не сомневался, что она будет завершена к ближайшему зимнему сезону.

Дальнейшая работа была лишь делом простой техники – распределить куски и кусочки остальной части проекта между членами слаломной секции согласно их профессиям. Таких членов вначале было человек пятнадцать, но по мере того, как слух о нашем первоначальном успехе распространился по предприятию, энтузиастов становилось всё больше. Кроме того, теперь слаломисты-энтузиасты стали приводить своих друзей, которые не работали в «Электроприборе». Кто же откажется в зимний сезон от катания на лыжах с подъёмником? Конечно, такие люди могли работать только в Кавголово, но и там тяжёлой физической работы было предостаточно. Теперь всем членам секции было вменено в обязанность работать в выходные, занимаясь физическим трудом в Кавголово. И никто не пытался прогуливать. Только я был освобождён от этой трудовой повинности, поскольку мои обязанности я совершал как раз в рабочее время на заводе.

Теперь, когда всё закрутилось, я занимался координацией всех частей проекта. Ведь я же был его неофициальным главным инженером и, очевидно, что за всё отвечал я и, в первую очередь, за проблемы, которые могут возникнуть как по-моему, так и по чьему-то другому недосмотру. Вот тогда я впервые почувствовал, что такое ответственность за дело, результаты которого ждут и на которые надеется большое количество людей. А по ночам я никак не мог заснуть, прокручивая в голове разные ситуации и возможные мои упущения или нестыковки разных частей проекта. Мне казалось, что я всё предусмотрел, но нельзя забывать, что весь проект с самого начала делался, что называется, «на коленке». Один такой случай мне хорошо запомнился. Я внезапно проснулся посреди ночи от страшной мысли во сне: мы решили делать железную будку размером 3х3х3 м 3. А как мы доставим её в Кавголово? Есть ли такой грузовик у «Электроприбора», в котором он может поместиться? Что он не поместится в обычный грузовик это мне было ясно и раньше. Мне следовало выяснить этот вопрос до начала проектирования и если нет такого грузовика, то надо срочно переделывать будку, а она уже в производстве! И что подумают обо мне товарищи, когда узнают о такой оплошности? Остаток ночи я уже не спал, а утром вскочил и помчался в институт на час раньше обычного, чтобы узнать, есть ли в гараже нашего завода нужный мне грузовик? К моему счастью, в гараже оказался один КРАЗ – это самый большой из всех тогдашних советских грузовиков. Я немедленно измерил ширину его кузова и, о счастье, он оказался 3 м и 5 см! И таким образом я был спасён!

Через три месяца всё было готово, как в Кавголово, так и в «Электроприборе». Грузчики погрузили будку в кузов КРАЗа (она едва влезла), в будку забросали все детали подъёмника и в сопровождении другого грузовика – подъёмного крана – мы отправились в Кавголово. Поскольку я наблюдал за погрузкой – как бы чего не случилось – а затем поехал сопровождать своё детище на место его постоянной дислокации, то сумел сделать доброе дело для своего самого «любимого» брата. Он в это время учился уже на 4-м курсе и не раз намекал мне, что он был бы не против, если бы я обеспечил его настоящим ватманом – это толстая чертёжная бумага, которая вообще не продавалась в магазинах и была привилегией только серьёзных конструкторских бюро. Такая бумага экономит много времени как раз потому, что она слоёная и в случае ошибок её верхний слой легко срезается с помощью лезвия от безопасной бритвы. Напомню, что в то время все чертежи выполнялись сначала карандашом, а затем обводились тушью. Естественно, что просто так вынести что-либо из очень секретного «Электроприбора», тем более габаритный рулон чертёжной бумаги, не представлялось возможным. А тут я сопровождаю целую будку размером 3х3х3 м 3и туда можно подложить хоть целого слона! Короче, зашёл я в КБ к своему приятелю, который «служил» у меня главным конструктором и попросил у него десятка два листов ватмана. Он, конечно, мне не отказал (помните заповедь страны советов: всё добро принадлежит народу и только надо найти способ забрать свою долю), я забросил его в будку и, таким образом, 20 листов ватмана выехали за ворота фирмы, а на следующий день оказались в руках счастливого Аркадия. С уверенностью могу сказать, что кроме него ни один студент ЛИТМО, как, впрочем, и любого другого университета, такого сокровища не имел.

Вот так завершился мой самый успешный и значительный проект за всю мою трудовую деятельность в СССР. Это, конечно, моя личная оценка. Кто-то может со мной не согласиться.

Лагерь «Безенги» в то время был и остаётся по сей день самым спортивным лагерем среди всех альп лагерей СССР. Эту репутацию он заслужил благодаря следующим его характеристикам: во-первых, он расположен в Центральном Кавказе, где находятся шесть из восьми кавказских пяти тысячников (вершины выше 5,000 м), которые и образуют знаменитую Безенгийскую стену, которая, в свою очередь, является естественной границей между Россией и Грузией; во-вторых, он считается районом с наиболее суровыми погодными условиями; и, наконец, в-третьих, как следствие этих двух характеристик, в то время туда принимали спортсменов не ниже 2-го разряда, т. е. уже вполне зрелых альпинистов. Излишне говорить, что это был единственный лагерь, в котором все смены были продолжительностью 30 дней и все путёвки в него для нас были бесплатными. Кстати сказать, туда не ходили грузовики ввиду отсутствия дороги и участникам приходилось последние 20 км до лагеря добираться пешком с полными рюкзаками. Последний факт определённо добавлял экзотики этому лагерю.