Галина Сафонова-Пирус - Ведьма из Карачева. Невыдуманная повесть

– А кто этот дядя?

– Он, – говорить, – отцом вашим будить.

Захожу в чулан, а там уже сидить Динка с братцем и оба рявуть. Но входить и мамка к нам. Входить и говорить:

– Ну, как дети, будете звать отцом этого дядю?

А мы как дали реву в три голоса:

– Нет! Не бу-удем! Наш папка помер!

И вот так-то поглядела я на мамку, а она стоить… как чужа-ая всеодно. Ну совсем не наша! И думаю: куда ж наша-то девалася?.. тёпленькая, ласковая… а эта прямо королевна какая-то! Но тут вошла бабушка и запричитала:

– Что ж вы делаете, антихристы! Как же матери вашей прожить с этих пор одной? – А мы еще громче! Тогда она уговаривать стала: – Ну подумайте головой! Земли у вас много, хозяин на ней нужен. Да и вас к делу приучать надо, а то будете по фабрикам мыкаться. Крестьянское ли это дело по подёнкам бегать? – Нет, мы и слушать не хотим. Какому-то дядьке отдать нашу мамку? – Ну, что с ними делать? – бабушка-то… и к мамке: – Не обрашшай на них внимания, дочка, поревуть-поревуть, да обойдуца.

Вошел и дедушка:

– Успокойтеся, дети, ничего мы еще не решили.

Притихли мы чуток, а мамка с дедушкой вышли из чулана, о чем-то поговорили, потом она вернулася и говорить:

– Ладно, дети… Ни за кого я не пойду.

Да обняла нас с Динкой, посадила братца на руки, вытерла нам слезы, носы, прижалися мы к ней… И опять стала она такая тепленькая, своя! И было это в субботу, а в воскресенье дедушка с бабушкой уезжали домой, и бабушка всё ворчала:

– Окаянные! Отбили счастье от матери!

А дедушка рассуждал:

– По-глупому мы сделали. Надо было взять его в работники, поработал бы лето, дети привыкли б к нему, а уж потом и повенчалися.

– Нет, папаш, – мамка-то: – Видно судьба моя такая весь свой век вдовой коротать.

– Ну, что ж, Дуняша… – Дедушка подошел к повозке, подоткнул солому с краев: – Не ты первая, не ты последняя. – И когда уже сел на неё, прибавил: – Видать Бог отпускаить всем людям горе по их достоинству и тому большее, кто можить его вынести.

Сел на повозку и стал выезжать со двора. Динку с Колей взял прокатить до поворота, а я осталася с мамкой. Посмотрела она вослед дедушке и заплакала. Уж очень его любила!

Всё лето пробегала я на фабрике и началися холода. Нужно одёжу теплую покупать, обувку, а за что? Вот и оставила меня мамка дома. Ох, и отоспалася я, отлежалася на печке! А к самым морозам и праздники подошли, Рождество Христово 42 42 Рождество – Один из главных православных праздников и отмечается 7 января (25 декабря по старому стилю). . И ждем же мы, бывало, этот праздник! Если нет у кого обувки, так родители хоть лапти сплятуть, ведь обязательно надо было бежать христославить! И уже с вечера перед праздником двери никто не запирал. Ребята в город бегали, а мы, девчонки, только по деревне христославили, и выходили из дому после двенадцати ночи. Как вбяжишь кому в хату, так и затараторишь сразу:

– Рождество твое, Христе Боже наш… воссиямиро свет разума… тебе, солнце, кланяемся… неба звезда служащая… Господи, слава тебе! – Оттараторим и: – Тетенька, дяденька с праздником вас! С Христом, Рождеством!

Вот и дадуть кто по копейке, кто по две, а богатые и по три давали. Сунеш в вязенку эти денежки и бяжишь, бяжишь дальше. Целая улица детей! Потом праздновали на эти деньги, и кто больше нахристославил, тот заливных конфет покупал… А такими они были. Делали их с кулак, обсыпали маком, орехами и каждая цельную копейку стоила. Но вкусна-а была!

Какие ишшо праздники были… Да праздников много праздновали. Рождество светлое пройдёть, Святки начнутся, святые вечера. Этими вечерами бабы уже не пряли, не шили, а девчата только гадали да гуляли. Потом Крещенье подходило. И какой же этот праздник торжественный был! Отслужуть, бывало, молебен в церкви, а потом и движется ход к речке. Хоругвь несуть, певчие поють, ну а мы, девчонки, идем следом и смотрим. Ох, и холодина ж всегда была на Крещенье! Самое лютое время зимы, синим аж все кругом станить… А батюшка голой рукой крест высоко-о несёть, и мы всё дивилися: как же это можно на таком холоде голой рукой крест столько держать?.. Дойдёть этот ход до речки, отслужить батюшка молебен возле проруби, а потом и окунёть в нее крест. И уже после этого считалося, что вода теперь в реке освещенная, иорданская, и все начинали ее черпать. Бросимся и мы за ней, зачерпнем и тут же домой ла-та-та. Мы ж настынем на морозе-то, когда с ходом идем, вот теперь и побягим сразу… Да этой водой крешшенской потом всё опрыскивали… скотину, какая заболеить, корову, когда телиться начнёть. Если захвораить кто, этой водички выпить дадуть, умоють ею, побрызгають. Был и у нас такой веничек из обмолоченной ржи и дед возьмёть его, окунёть в эту воду, побрызгаить… Вроде, и лучше станить. Что ж, докторов, чтолича, звали? Всё на Божью помощь только и надеялися… А что в Карачеве… В Карачеве на Крещенье всегда войска собиралися, парад устраивали и говорили, что сходилися там солдаты в фуражечках и сапожках… Нет, увидать мне их не довелося, куда нам! Одёжа-то пло-охая была. Только всё дивилися мы, когда подруги рассказывали: и как можно терпеть в фуражечках да сапожках такой мороз?.. Ну да, и гадали под Крещенье. И сколько ж гаданий разных было! Но самое первое считалося вот какое: в двенадцать часов ночи берем кувшин, привязываем к нему веревку и идем к колодцу. Черпаем воду из него и всё приговариваем: «Берем воду на ворожку, замочи, чёрт, ножку, берем воду на ворожку…» А потом отливаем ложкой каждый под своей дверью и опять: «Чуй, чуй, собачка, где, в каком краю мне замужем быть?» А в нашем карагоде гуляла Шурка, сестра моя троюродная, и такая боевая была! Раз так-то зачерпнула воду, начала ташшыть её из колодца да кричить:

– Девчат, помогите скорей! Никак кувшин не выташшу, видать чертей нацеплялося!

Мы как завизжали!.. Да бяжать. И кувшин этот бросили, и веревку.

Как ишшо гадали… Да вот так: пойдем, сымем курицу с нашести, принесем в хату, положим перед ней ржи, пеньки, шшепок каких, а потом сидим и смотрим: если она начнёть рыться в пеньке, значить, муж прядильшык будить, в зерне – хлебороб, ну а если сидить эта курица и ни на что внимания не обрашшаить, значить – пьяница попадётся или больным окажется… А еще на колы гадали, у нас же горка колами была огорожена, и вот подбяжишь к ним да как со всего размаху обхватишь эти колы!.. А потом и шшытаешь: молодец, вдовец, молодец, вдовец… Кто последний, за того и замуж выйдешь. Еще и обувку с ног бросали. Сымешь да через забор и бросишь, а потом подскакиваешь к ней и смотришь: в какую сторону носом смотрить, в ту замуж и пойдешь… А раз так-то побросали мы, вышли смотреть, а смотреть и не на что. Ребяты посхватали нашу обувку и унесли. Ну, потом манежили 43 43 Манежить – Томить, не позволять. нас, манежили да говорять: