Алексей Черепанов - В поисках желтого попугая

– Permettez-moi de vous inviter à dîner, madame. Il est nécessaire de faire amende honorable pour la peine, [12] Разрешите пригласить Вас на обед, мадам. Необходимо загладить эту неприятность (фр.) – галантно склонил голову дипломат.

– Je suis d'accord – que vous ne vous sentez pas coupable. [13] Я согласна – чтобы Вы не чувствовали себя виноватым (фр.)

– Mon nom que vous savez maintenant, et je votre nom – pas. [14] Моё имя Вы теперь знаете, а я Ваше – нет (фр.)

– Olga. [15] Ольга.

– Un nom magique. [16] Какое волшебное имя (фр.)

– Magie – ceci est mon passe-temps, [17] Волшебство – это моё хобби (фр.) – загадочно улыбнувшись, сказала Ольга.

– Moi, bien sûr, pas un magicien, mais votre voiture le matin sera comme neuf, si vous me donnez les clés de son, [18] Я, конечно, не волшебник, но Ваша машина к утру будет, как новая, если Вы дадите мне ключи от неё (фр.) – усмехнувшись, протянул он руку к Ольге.

Ключи от машины были переданы работнику посольства, дипломат галантно усадил Ольгу в дипломатическую машину.

– Vous avez entendu parler de la théorie du hasard Nassim Taleb? [19] Вы слышали о теории случайностей Нассима Талеба? (фр.) – внимательно разглядывая Ольгу, спросил француз.

– Ceci est mon auteur préféré… [20] Это мой любимый автор (фр.)

Дипломатическая машина поехала.

– Ольга Олеговна! Я Вам юбку купила! – махала пакетом с юбкой Дуняша, но её уже никто не слышал.

Она осталась одна среди битого стекла и кусков бампера. Котёнок жалобно мяукал. Дуняша вздохнула, прижала к себе котёнка, пакет с юбкой и пошла за тортом.

Я ни в коей мере не хочу обидеть высокочтимого мною Мастера Мигеля де Сервантеса. То, что я дерзновенно покушаюсь на героев, столь любимых многими и так гениально придуманных великим писателем, продиктовано лишь желанием, если получится, повеселить публику, против чего, я думаю, не был бы против сеньор Мигель. Развязывает мне руки ещё и сознание того, что создатель этих замечательных персонажей давно уже наблюдает с небес за всеми безобразиями, что происходят у нас, занятый, я полагаю, размышлениями о чём-то более вечном, чем чьи-то писательские хулиганства или даже судьба его heroes literarios [21] Литературные герои (исп.) . Итак…

Дон Квизада (назовём его, для начала, первым именем, под которым он «родился») проснулся в воскресное утро с обычным для него, в последнее время, стоном – ломота в суставах не отпускала. Всю ночь он бился во сне с великаном Каракумамброй, наносившим рыцарю удары огромной палицей такой чудовищной мощи, что любой другой смертный, находивщийся на месте Дон-Кихота, давно испустил бы дух, но только не наш рыцарь Печального Образа. Великан, в итоге, был побеждён, но суставы победителя ужасно ныли – как он полагал, из-за смертоносных ударов великана.

Стон рыцаря разбудил лежащего рядом на соломенном тюфяке толстяка.

– Вы снова всю ночь сражались, Ваша Милость? И каков итог – опять победа?

Рыцарь повернул в сторону вопрошающего бледное истощённое лицо, покрытое бисеринами пота.

– Разумеется, иначе бы меня не было рядом с тобой, Санчо.

– Утомили эти ночные битвы и Вас, и меня, сеньор… – вздохнул Санчо Панса, – Если бы Вы пили на ночь отвар из валерианы, пустырника, лаванды и ромашки, который я Вам готовлю, то ночных сражений стало б меньше, да и я хочу отдохнуть.

– Мне больше помогает настой опия, который прописал лекарь от ревматизма.

– Идиот этот лекарь, Ваше Благородство! – возразил рыцарю Санчо, – Ей богу, вылью эту дрянь в канаву! Ладно, пойду, займусь завтраком.

Дон-Кихот, не переставая постанывать, поднялся с постели.

– Санчо, принеси воды умыться! – крикнул в дверной проем благородный идальго.

Тут же появился его оруженосец, вооружённый медным тазом, кувшином и рваной тряпкой, заменяющей полотенце. Рыцарь долго умывался, блаженно отфыркиваясь. Вытерев тряпкой лицо, он привел в параллель с линией горизонта свои усы, отвисшие от воды, поправил перпендикуляр бородки, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен одухотворённостью своего лица, бледностью и худобой.

– Что у нас сегодня на завтрак, друг мой? – поинтересовался Дон-Кихот, пришедший в хорошее расположение духа после омовений.

– Чечевичная каша, сеньор.

– Чечевица? – удивился рыцарь, – Но ведь сегодня не пятница, можно бы и скоромного поесть, да и вина выпить!

– На мясо и вино, Ваша Милость, у нас нет денег – последний мараведи я отдал за охапку гнилой соломы для Росинанта, – печально сообщил Санчо.

– А чечевицу ты на что покупал?

– Два мешка чечевицы – это всё моё наследство от губернаторства на острове, – объяснил оруженосец, – должен же был я получить хоть что-то за моё мудрое правление! У меня есть к Вам серьёзный разговор, сеньор, если можно, я изложу свои мысли за завтраком.

Дон-Кихот согласно склонил голову.

За завтраком рыцарь сидел прямой, как палка, только усы слегка шевелились, когда он прожёвывал кашу.

– Я слушаю тебя, Санчо, – наконец произнёс он.

Панса прокашлялся – видно было, что ему тяжело начать разговор.

– Как Вы видите, Ваша Милость, мы находимся в крайне стеснённом финансовом положении…

Санчо надул щёки, выдохнул и продолжил.

– Я даже пробовал покуситься на святое – хотел продать Ваши доспехи…

Дон-Кихот чуть не подавился кашей, но оруженосец предварил его гнев, быстро продолжив свой монолог.

– Но я этого не сделал. Тем более, что Ваша кираса была пробита во время поединка с рыцарем Серебряной Луны, и её не берут даже в качестве корыта для корма свиней. Книги кроме Вас в округе никто не покупает, и Ваши рыцарские романы не берут даже на растопку печей…

– Санчо! Ты в своём уме?! – гневно воскликнул Дон-Кихот, проглотив, наконец, кашу, которая застряла у него в горле комком от речей оруженосца.

– Дослушайте, сеньор, умоляю! – воззвал к рыцарю Санчо Панса.

Идальго долго успокаивал гнев, пытавшийся прорваться наружу. Окончательно успокоившись, он кивнул головой Санчо, чтобы тот продолжал.

– Так вот, я подумал, Ваша Милость: а не жениться ли Вам? Я знаю одну вдовицу, очень обеспеченную. Не блещет красотой, но ведь с лица воду не пить…

– Хватит! – гневно прервал оруженосца Дон-Кихот, – Ты же знаешь, мешок ты с опилками, что я верен владычице моего сердца Дульсинее Тобосской!

– Хорошо, хорошо, Ваша Сдержанность, – умоляюще сложил руки Санчо, – Вам не нравится эта идея, у меня есть другая.

– Давай другую, грязный сводник! – гневно сверкнул впалыми глазами рыцарь.

– Эта идея, наверное получше будет. – размышлял Санчо, – Недавно, как Вы слышали, умер судья Гонсалес, и судейское место, соответственно, освободилось. Оно, конечно, стоит денег, и не малых, но я прощупал почву – Асраф, процентщик, готов дать денег под должность. Мы быстро вернём ростовщику долг с процентами. Я сам вершил суд, будучи губернатором на острове – дело нехитрое, я Вас обучу…