Алексей Черепанов - В поисках желтого попугая

Они стали подниматься по древней лестнице. Когда все поднялись на самый верх перед ними предстала белая часовня, построенная в нормандском стиле. Навстерчу им спускался парень с двумя девушками. Девушки улыбались, держась с обеих сторон за руки парня.

– Ну, нифига себе, у этого аж две подруги, а у нас одна Марина на всех! – возмутился Рома.

– Меня лично, это устраивает, – хихикала Маринка.

– А я о другом подумал – мне не хотелось бы, чтобы на мою могилку экскурсии устраивали. Тут же проходной двор, несмотря на водную преграду, – заметил Семён.

Все разбрелись по острову исследовать его тайны.

– Глядите! Тут склеп! – позвал всех Ромка, – «Софья Александровна Николаи Рождённая Княжна Чавчавадзе», – прочитал он надпись.

– Что-то знакомое … у Грибоедова жена была княгиня Чавчавадзе. Может, родственница, – задумался Димка.

На острове оказалось много земляники. Все ползали по островку, собирая её, но есть от этого хотелось ещё больше.

– Говорят, на кладбищах самая сладкая земляника, – заметила Маринка.

– Ой, не говори про еду, а то в желудке уже урчит, – сморщился Степан, – может обратно рванём?

Они спускались по лестнице, не оглядываясь, как и положено на кладбище.

Путь обратно показался в два раза длиннее.

В электричке от усталости все заснули…

Сёма открыл глаза. Ромка и Степан сладко посапывали, привалившись друг к другу. Марины с Димкой не было. Семён решил поискать их. Дойдя до тамбура, он увидел через стекло, как они целуются. Целовались они самозабвенно, с закрытыми глазами, никого и ничего не видя вокруг. Кровь у Семёна застучала в висках, сердце выпрыгивало из груди. Он вернулся на своё место.

Когда электричка остановилась, он выбежал в тамбур, не глядя на Марину с Димой, и выскочил на перрон. Сёма бежал, задыхаясь, не зная куда. Вдруг, он выбрал свою цель…

Сжимая кулаки до того, что костяшки побелели, он шёл по набережной Фонтанки. Дойдя до места, Сёма стал с остервенением кидать монетки на Чижика, стремясь сбить Маринину, лежавшую на краю. Слёзы заволакивали глаза и мешали бросать монетки. Наконец, одна из денежек сбила Маринину монетку, а сама осталась лежать на крохотном постаменте. Семён, обессиленный, долго стоял, тяжело дыша, у гранитной набережной. Шатаясь от слабости, он пошёл в сторону Литейного проспекта.

Дойдя до бабкиного дома, он обнаружил Марину, Стёпку и Рому, с тревогой снующих около дома. Степан заметил его до того, как Семён успел спрятаться. Догнав друга, Стёпа силой потащил Сёму домой. Маринка смотрела на Семёна, как побитая собака. Сил сопротивляться у Сёмы не было, и, дойдя до кровати, он, не раздеваясь, рухнул на неё.

Проснувшись утром, Семён стал собирать вещи.

– Семечка, я с тобой поеду. Надоело мне тут всё, – тихо сказал Степан.

– А я тут что без вас? Я тоже домой, – стал собираться и Ромка.

– А Маринка … остаётся? – почти шёпотом спросил Сёма.

– Она не едет, я вчера с ней разговаривал. Вот, она тебе просила передать… – протянул Стёпка конверт Семёну.

Сидя на вокзале в зале ожидания, Сёма раскрыл письмо.

«Семечка, миленький! У меня никогда не было, нет, и не будет друга ближе, чем ты. И мне очень жаль, что всё получилось именно так. Я остаюсь здесь, буду поступать в ГИК, надеюсь, получится, и мы будем учиться с Димкой вместе. Родители уже обещали привезти документы. Мы с Димой всегда будем ждать тебя. У тебя всё будет прекрасно, я знаю! Только не опускай руки и, главное, продолжай писать, чтобы люди иногда могли говорить через тебя с богом…»

Сёма свернул письмо, положив его в карман. Подошли Стёпка с Ромкой и они втроём пошли по перрону. Серый питерский дождик мочил их спины.

В купе к ним никто не подсел четвёртым. Это обстоятельство несколько скрасило их унылое настроение – друзья могли спокойно поговорить о своём. Степан некоторое время разглядывал кислые лица Семёна с Ромой, потерпевших разгромное поражение на любовном фронте в результате блестящего блицкрига коренного петербуржца.

– Куда собираетесь подавать документы для поступления? – нашёл Стёпа тему для светской беседы, которая, по его мнению, должна была отвлечь его друзей от мрачных мыслей.

– Я, лично – в монастырь… – зло ответил Семён.

Ромка промолчал, но по его виду было понятно, что он склоняется к той же мысли.

– Конкурс большой? – деловито поинтересовался Степан.

– Десять отвергнутых на одно место! – буркнул Семён.

– Не хило, – кивнул головой Стёпа, – А как же литературный институт, твои поэтические таланты?

– Псалмы буду перекладывать, таланты пригодятся… – продолжал распалять в себе депрессию Сёма.

– Значит, образно выражаясь, ты на себе крест поставить решил? – поинтересовался Стёпка.

Семён думал, что бы ответить другу, и открыл, было, рот для очередного упаднического высказывания, но в дверь постучали. Сёма повернулся посмотреть, кто помешал ему выплёскивать энергию разложения, и застыл, с открытым ртом: на пороге их купе стояла девушка в форме проводницы. Глаза её лучились изумрудно-зелёным светом.

– Мальчики, будете чай пить? – спросила девушка приятным голосом.

Улыбка её была обворожительна и таинственна, форма идеально сидела на ладной фигурке. Семён вышел из секундного ступора.

– Шампанского… – робко попросил Сёма, – Если Вас не затруднит… С ананасами… Как у Северянина: «Ананасы в шампанском… Изумительно вкусно, искристо, остро…»

– Шампанское в вагоне-ресторане, – посмотрела, с интересом, девушка на Семёна, – У нас только чай.

– Тогда три… лимона… с лимоном… – сбивчиво пробормотал Сёма.

Проводница ещё раз мило улыбнулась, кивнула головой и ушла.

Когда дверь за девушкой закрылась, Степан внимательно посмотрел на друга.

– Я сейчас… – возбуждённо произнёс Стёпа и поспешно вышел из купе.

Семён с Ромкой ошарашено взирали друг на друга.

– Так не бывает! – помотал головой Ромка, – Как две капли воды… цвет волос другой только немного…

Сёма всё не мог отойти от потрясения.

Через несколько минут в купе влетел Степан с тремя стаканами чая и произнёс скороговоркой.

– Так, всё узнал: москвичка… студентка… восемнадцать лет… на каникулах после первого курса… проводницей устроилась сюда… и зовут её…

– Марина? – выдохнул Семён.

– Нет, это уж слишком! – возмутился Стёпа, – Оля!

Стёпка бухнул стаканы с чаем на стол, немного расплескав содержимое.

– Стаканы потом отнесёшь сам, – подмигнул Стёпа Семёну, – Кстати, она сказала, что ты забавный…

– Ага, отнесу, – согласно кивнул Сёма.

– Я так понимаю, монастырь с псалмами откладывается? – ухмыльнулся Стёпка.

– Куда он от меня убежит, если что! – улыбнулся впервые за два последних дня Семён.